Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В.

— Нет. А тебе?

— Откуда?

— Я почему-то полагал, что ты у нас доверенное лицо наших нанимателей. Разве не так?

— Не до такой степени. В мои обязанности, как вам должно быть хорошо известно, входит всего лишь контроль за тем, чтобы вы взяли на борт именно то, что нужно, и затем подтвердить, что не взяли то, чего не нужно. Не больше и не меньше. А поиски, доставка — исключительно ваша с Жаклин задача. Так что работайте, ищите, вам платят деньги в том числе и за это.

— Ну что ж, тогда самое время испробовать средство от наших уважаемых заказчиков…

Быстрым движением руки Каттнер вызвал на экран небольшую всплывающую панель с одним-единственным переключателем посередине и ткнул в него пальцем. Панель тут же свернулась и исчезла, а здания на экране неожиданно задвигались, побежали навстречу — вправо, влево и снова вперед, а затем вдруг остановились. На одном из фасадов разгорелся и ритмично замигал бледный слегка красноватый огонек.

— Вот, — удовлетворенно сказал капитан. — Радуйся, нам с тобой сильно повезло. Наша цель находится в прямой видимости, а значит, не придется блуждать среди развалин. И трижды повезло, что упомянутое средство все-таки не скисло, каковой факт, безусловно, не может нас не радовать.

— Что не скисло?

— Радиомаяк. Теперь у нас есть точный адрес. Так что давай, поднимай машину и двигай малым ходом прямо на эту точку. И поосторожней на улицах, слишком уж много здесь навалено всякого мусора и обломков.

Гюнтер приподнял машину и медленно и аккуратно направил ее прямо в мрачное ущелье между полуразрушенными зданиями. Во все стороны взметнулось облако снежной пыли. Лучи от фар антиграва мгновенно разорвали белесую пелену пополам, и далеко впереди заплясало по сугробам слепящее световое пятно, выхватывая из темноты то какие-то каменные глыбы, то скрученные и изломанные металлические конструкции, торчащие прямо посреди бывшей улицы.

— Держись подальше от зданий, — сказал Каттнер. — По возможности, конечно. А то рухнет еще что-нибудь сверху.

Несколько минут ехали молча, потом Гюнтер бросил взгляд на схему города, сверяясь с курсом, и вдруг произнес:

— Странный у вас навигатор, капитан. Мы давно уже снялись с места нашей последней стоянки, а вот эта точка на экране совсем не изменила позицию. Спрашивается, почему?

— Потому что это вовсе не навигатор, — хмыкнул капитан. — На орбите Лорелеи нет ни одного спутника, так что ни о какой навигации не может быть и речи. Сейчас это просто карта, на которой обозначены два пункта — откуда мы начали движение и куда должны в результате попасть.

— Что-то слишком мудрено у вас получается, — буркнул Гюнтер после минутного размышления. — А нельзя было узнать адрес еще там, на Земле? А то какие-то радиомаяки, мигающие точки… Сплошные шарады. Вот и петляй теперь по этим лабиринтам.

— Хм… На мой взгляд ты безусловно прав. Но таково было решение наших глубокоуважаемых заказчиков. Чтобы мы узнали точное местонахождение лаборатории лишь по прибытии на планету.

— Чертова секретность, — произнес Гюнтер сквозь зубы, отворачивая в сторону от здоровенной каменной глыбы, перегородившей полулицы. — По-моему, они немного переборщили.

Если бы наши наниматели соблаговолили узнать твое мнение, подумал Каттнер, то, несомненно, поступили бы по-другому. Однако, они почему-то не соблаговолили.

— Как знать, — ответил он. — Возможно, такой уровень секретности оправдан. Ведь нам даже неизвестно содержимое тех контейнеров, которые мы должны оттуда забрать. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Нет, — Гюнтер покачал головой. — Предпочитаю не вдаваться в подробности. К тому же, как мне кажется, я довольно детально разъяснил вам свои обязанности. И не собираюсь отступать от них ни на шаг. Меньше знаешь, крепче спишь, не правда ли, капитан?

Каттнер не ответил и молча уставился в темноту за окном кабины.

Разрушенный льдом и снегом город производил угнетающее впечатление. Казалось невозможным поверить в то, что всего лишь несколько лет назад по ярко освещенным улицам во всех направлениях перемещались тысячи и тысячи людей: веселых, загорелых, радостно улыбающихся друг другу… а по сторонам широких проспектов — устремленные в высокое безоблачное небо ярко сверкающие в солнечных лучах здания в сотни этажей… Теплые летние сумерки и оживленно перемигивающиеся огни бесчисленных реклам… а над головами, в несколько ярусов, стремительно проносящиеся летающие машины…

И вот к чему все пришло.

Занесенные глубоким снегом разбитые витрины былых супермаркетов, пустые глазницы окон и заваленные упавшими обломками зданий улицы, а также царящая над мрачной картиной всеобщего разрушения тьма, разогнать которую оказались не в состоянии ни тусклый шарик Большой Лоры, ни острая искорка Лоры Малой, и уж тем более слабый свет далеких холодных звезд…

Световое пятно впереди неожиданно качнулось и уперлось в гигантских размеров баррикаду из бетонных обломков и перекрученной стальной арматуры. Судя по всему, одно из зданий не выдержало неудержимого натиска льда и холода и рухнуло, напрочь перегородив всю улицу.

Гюнтер немедленно затормозил, и антиграв неподвижно завис в паре десятков метров от преграды.

— Приехали. Что будем делать, капитан?

Каттнер несколько долгих мгновений всматривался в ярко освещенную мусорную кучу впереди, а потом перевел взгляд на карту города.

— Ну-ка, посвети вон туда, налево, — наконец сказал он. — Судя по схеме там должен быть переулок. Если нам повезет, и он окажется свободен, тогда мы можем попробовать обогнуть этот затор.

Гюнтер тут же развернул прожектор на крыше машины в указанном направлении.

— Похоже, вы угадали, капитан, — сказал он. — Вот он, ваш переулок. Только те обломки у самого входа мне отчего-то совсем не нравятся. И узковат он, еще свалится что-нибудь на голову. А вдруг там тоже завал? Как тогда будем крутиться?

— Ты, безусловно, прав, — задумчиво сказал Каттнер. — Риск есть, и немалый. Но, с другой стороны, не возвращаться же обратно…

Он помолчал, а потом решительно произнес:

— Сделаем так. Я отправляюсь на разведку. Если найду проход, тогда считай, нам повезло… Сажай машину.

— Как знаете, капитан, — неуверенность в голосе Гюнтера с головой выдавала явное нежелание оставаться в полном одиночестве посреди мрачных развалин. — Только я бы поостерегся… мало ли что.

— Да ты не дрейфь, — усмехнулся Каттнер. — Прорвемся. И не в таких переделках бывали.

— Ну, вы-то, может быть, и бывали… — хмуро сказал Гюнтер, опуская антиграв на снег. — А мы люди простые… нам эти сложности ни к чему.

Капитан Каттнер коротко глянул на него, еще раз усмехнулся, а затем распахнул дверцу кабины и выбрался наружу, мгновенно утонув почти по колено в рыхлом снегу.

— Смотрите, не провалитесь там куда-нибудь, — напутствовал его Гюнтер.

— Постараюсь. Если не встречу непреодолимых препятствий, то пройду по переулку до следующего перекрестка. Проверю, что у нас на параллельной улице, и сразу же вернусь. Либо вызову тебя по радио, если получится.

— А вдруг вы… э-э-э… ну, не вернетесь. Что мне-то тогда делать?

— Хм… Такой аспект я почему-то даже не рассматривал. Ну что ж… Ты станешь здесь главным, и решения придется принимать только тебе. Однако, делать ставку на подобный вариант я бы на твоем месте все-таки не стал. Просто потому, что найти лабораторию без меня тебе скорее всего не удастся, даже располагая точным адресом о ее местонахождении. А значит, плакали тогда твои денежки. Так что я посоветовал бы тебе молиться за мое благополучное возвращение.

— Что вы, капитан, — растерянно произнес Гюнтер. — Я даже и не думал ни о чем подобном…

— Вот и хорошо, что не думал, — ответил Каттнер, захлопнул дверцу машины и побрел в сторону ярко освещенного входа в темный провал между зданиями.

Гюнтер остался в полном одиночестве.

И какого, спрашивается, черта Каттнер оставил меня одного, думал он, затравлено озираясь по сторонам. До него, похоже, совсем не доходит, что не все здесь такие же супермены, как и он сам, пусть даже бывшие. Ему-то что, ломится как танк сквозь сугробы, и хоть трава не расти. Еще бы, годы тренировок на выживание, на психическую устойчивость… одному богу известно, на что еще… а потом гигантский накопленный опыт тяжелой и опасной работы на множестве очень даже негостеприимных миров. И невдомек ему, каким непростым испытанием для обычного человека может стать одиночество посреди мрачных развалин на чужой планете. Словно в полночь на кладбище… И тишина, как в могиле…