Звезды сделаны из нас - Ида Мартин

Атмосфера в логове ведьм под стать сопливой осени снаружи – те же холод, сырость, безысходность и мрачность. Вальс вгоняет в депрессию: даже в глубокой старости первые же его аккорды будут воскрешать в моей памяти эти беспросветные дни.

Я несколько раз сбиваюсь с шага, наступаю Артёму на ноги, извиняюсь и вот-вот разревусь. Он останавливается и раздраженно сдувает со лба волнистую челку.

– Нелли, меня достала эта неопределенность. Ты сама не своя. Может, все же поговорим?

– Не сейчас! Давай заново! – Я упрямо становлюсь в центр сцены и жду, но Артём мотает головой.

– Э, нет. Перекур! – Он садится на пыльный бордовый ковролин, поймав меня за запястье, вынуждает неуклюже плюхнуться рядом и краснеет как рак. – В общем… признаю: я вчера поторопился. Прости. Дело в том, что рядом с тобой я теряюсь: не знаю, как себя вести, волнуюсь, переживаю – поэтому и косячу. Даже твое имя как будто обязывает к обращению на «вы». У меня никогда не было таких сложностей с девчонками…

Клименко в своем репертуаре: и в разговоре по душам умудряется похвастаться своим послужным списком.

Я морщусь, но он снова понимает все неправильно:

– Ты больше не берешь меня в расчет? Я совсем тебе не нравлюсь?

Медовые глаза транслируют неподдельное отчаяние, и сердце екает.

А почему я, собственно, мучаюсь из-за какого-то недоумка, которого никогда не видела в реале, когда прямо передо мной сидит сам Артём, переживает и не знает, куда от волнения деть руки?..

– Нет, ты мне нравишься! – выпаливаю я, хотя вовсе не уверена, что правильно употребила это слово. – Мне… нравится с тобой общаться. Дело не в тебе, просто у меня сейчас проблемы. Дома. А тут еще и выступление. Не приходилось быть в центре внимания и представлять школу на таких соревнованиях. Навалилось одно на другое. В общем, полная хрень.

Глеб сразу бы включился в беседу и принялся выяснять, что стряслось, а Артём лишь тянется к рюкзаку, делится со мной банкой колы и вдруг признается, что тоже волнуется:

– Если опозоримся, спросят все равно с меня. Так что… можешь смело наступать мне на ноги, падать и лажать.

Я собираюсь поспорить, что это как раз он списывает меня со счетов, но вовремя замечаю, что Клименко пошутил: кривая ухмылочка сменяется широченной улыбкой, в воздухе витают флюиды искренней симпатии и уверенности, что вместе мы победим. Кружится голова.

Позволяю Артёму себя обнять, но от поцелуя уворачиваюсь: мне абсолютно точно не понравилось с ним целоваться, а представлять на его месте Глеба – это полное дно.

Домой я возвращаюсь вымотанной до предела: по пути проверила телефон, но Глеб так и не снизошел до объяснений, а я по-прежнему в черном списке. Зато выясняется, что на сайте объявлений на одну из моих Барби нашелся покупатель и даже перевел аванс.

В пекарне на углу покупаю торт, закрываюсь в своей норе и ем его ложкой прямо из коробки – несмотря на переизбыток сахара и калорий, в груди ноет и печет.

Кого я обманываю: чувствовать себя брошенной паршиво. Почти так же паршиво, как наблюдать за маленькой Людочкой Орловой, гордо восседающей на плече старшеклассника. Или как в день рождения задаваться вопросом, почему папаша не хочет меня знать. Или как оказаться запертой в логове ведьм…

Перед сном я ненадолго выползаю к семье: забив на поздний час, неунывающая троица затеяла игру: взрослые дамы ползают на четвереньках, изображая коров, а мелкий демоненок хохочет во весь беззубый рот. Все-таки я люблю свою ненормальную семейку. И все эти годы не впадаю в черное отчаяние только благодаря ей.

Приглашаю домочадцев на кухню, включаю чайник, делюсь тортом и, наблюдая за идиллией, молча отсиживаюсь в уголке.

– Ты стала какой-то тихой… – беспокоится мама, но я говорю, что ей показалось. К тому же Алина видела, как Артём провожал меня до подъезда, и наверняка доложила об этом во всех подробностях.

– Я волнуюсь, мам. Завтра выступаю на Осеннем балу.

Алина давится чаем, кашляет, вытирает проступившие на глазах слезы и ошалело моргает:

– Ну ничего себе! Такой чести даже я не удостаивалась!.. И ты так безразлична? Кто твой партнер?

– Артём.

– А где ты возьмешь платье?!

– Не беспокойтесь, в школе есть концертные костюмы. Елена сказала, что мне все выдадут…

Едва я произношу это, обе дражайшие родственницы вскакивают и устремляются к шкафу: я и забыла, что их общая религия запрещает облачаться в пыльные шмотки из дешевого капрона. Даже Боря подползает к распахнутым створкам, вытягивает из полированного нутра какой-то жуткий блестящий палантин и задумчиво перебирает краешек пухлыми пальцами.

Под шумок сваливаю к себе в комнату, зашториваю окно и ложусь на диван.

Все хорошо. В моей жизни все хорошо, правда!

Милана больше не достает, одноклассники наконец заметили, что я существую, а завтра мне предстоит блистать на балу с Артёмом, который, кажется, всерьез вознамерился стать моим парнем.

А Глеб… Пусть катится к своей Олечке. Звезд он никогда не увидит.

Глава 35. Нелли

Традиционный Осенний бал уже лет пятнадцать проходит в предпоследнюю пятницу сентября. К участию привлекают даже изгоев и лузеров – всем найдется работенка по способностям: оформление сцены, пошив костюмов, рисование плакатов. А если руки совсем кривые – озадачат декламированием пафосных стихов или исполнением веселой песенки.

С трудом усмирив одуряющее волнение, я ковыляю к ржавой калитке. На вытянутой руке болтается вешалка с полиэтиленовым чехлом, волосы стянуты в тугой пучок и заколоты невидимками, в голове крутятся напутствия мамы и Алины, что нужно верить в себя.

Дражайшие родственницы все утро порхали надо мной с косметичкой и феном. По случаю выступления доченьки-неудачницы мама даже собиралась отпроситься с работы. Я бы очень хотела пригласить ее и показать, каких небывалых высот достигла, но вместо этого сказала, что родителей в школу не пускают.

Подол длинного шифонового платья Алины подметает желтые листья, окурки и пыль. Спохватившись, я поднимаю руку повыше и оглядываюсь на окна родной квартиры.

Рама приоткрыта, в ней чуть заметно колышется занавесочка.

Мама, сестра и Боренька наверняка переживают почище, чем я.

Чтобы не разреветься, кусаю губу и ускоряю шаг.

У турников курят парни, по случаю праздника облаченные в костюмы с иголочки, в фойе прихорашиваются девочки в пышных платьях разных цветов и фасонов.

Серьезные дяди и тети – важные шишки из Министерства образования – в сопровождении директора и нескольких бледных преподавателей направляются в учительскую.

В