Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - Рольф-Дитер Мюллер

28 января 1941 г. Гальдер собрал широкий круг генералов из управления военной экономики и вооружений, чтобы обсудить состояние подготовки плана «Барбаросса»{489}. На первом месте стояли сложные задачи тылового обеспечения. Гальдер считал победу «гарантированной», если широкомасштабную операцию удастся провести стремительно и без заминок. По его словам, русская армия должна быть разбита и отброшена до линии Днепра, и ей нельзя давать остановиться. Расстояние до Днепра было сопоставимо с расстоянием от Люксембурга до устья Роны. Неделей ранее генерал-квартирмейстер Вагнер на совещании со своими офицерами не смог найти решение множества возникавших проблем. Указывалось на нехватку горючего, автомобильных покрышек, запасных частей — короче говоря, на отсутствие материальных предпосылок для ведения в значительной степени моторизованной войны на большие расстояния. Имеющихся запасов могло хватить только на сосредоточение и стратегическое развертывание и на два месяца самой операции. А что потом? Если на совещании у Гальдера все эти вопросы не будут решены, то придется обратиться к фюреру, чтобы тот сам принимал решение — так, по крайней мере, считал Вагнер{490}.

Начальник Генерального штаба, по всей вероятности, понимал, что сдержанное отношение к сухопутным войскам в вопросах распределения ресурсов могло иметь серьезные последствия для плана «Барбаросса». В последовавшем разговоре с Браухичем Гальдер дал понять, что он полностью отдавал себе отчет в возможных рисках: «“Барбаросса”: смысл непонятен. До Англии не дотянемся. Наша экономическая база лучше не станет. Нельзя недооценивать риск на Западе»{491}. Когда почти неделю спустя, 3 февраля, они оба встретились с фюрером на обсуждении сложившейся обстановки, у них была возможность высказать свою озабоченность и обговорить возникшие трения. Вместо этого оба молча ушли от темы возможных рисков. Гальдер обстоятельно доложил вопросы оперативного планирования, причем с излишними деталями, и вмешательства Гитлера тут не ожидалось, кроме незначительных ремарок. Большое количество карт и разных подборок Гитлер забрал с собой, чтобы позднее заняться их изучением более глубоко. Кроме того, он потребовал предоставить ему специальную карту с наиболее важными экономическими и оборонными центрами СССР. В дальнейшем она сыграла важную роль в принятии им оперативных решений.

В феврале-марте 1941 г. Гитлер определил основные положения политических и экономических рамочных условий реализации запланированного военного похода. И в этом случае ряд документов, подготовленных штабами разного уровня на этапе планирования операции, послужил фюреру поводом, чтобы сделать свои замечания, поскольку у него сложилось впечатление, что военные не учли реальных масштабов. Естественно, на первый план выдвигалась настоятельная необходимость придать войне мировоззренческий характер. Но идеологические предпосылки, как это произошло в Польскую кампанию, можно было реализовать только после начала военных действий. Несомненно, тогдашние конфликты в вопросах военного управления показали, что было бы целесообразнее, с точки зрения Гитлера, с самого начала установить четкие отношения и сузить компетенции военных.

Не меньшее значение для него имели и временные факторы. Поскольку он рассчитывал провести кампанию молниеносно и уничтожить при этом Советское государство, чтобы после завершения плана «Барбаросса» высвободить вермахт для решений иных запланированных задач, то, по его мнению, было крайне важно применять по отношению к населению жесткие и решительные меры. Кроме того, только так можно будет за короткое время организовать поставки из захваченной страны продовольствия и сырьевых ресурсов, которые имеют существенное значение для германской военной экономики в целях продолжения «борьбы на всех континентах». Старые же представления о военной интервенции по примеру 1918 г. и изначальная идея Гальдера о «малом» решении, напротив, требовали компромиссов и тактичного отношения в вопросах оккупационной политики, большего доверия к местной элите и сотрудничества с населением. Но быстрая и полная победа, казалось, не оставляла места для умеренных действий. Такая победа, напротив, под давлением военной необходимости давала шанс сразу приступить к реализации радикального «нового порядка». Моделью поведения в оккупированной стране для Гитлера была не Франция, а Польша!

Командование сухопутных войск полностью отвечало ожиданиям скорой победы. Гальдер до самого начала кампании внимательно следил за тем, чтобы противоречия и проблемы оперативного планирования оставались по возможности скрытыми: он не хотел провоцировать фюрера на дополнительные вмешательства с его стороны. Поэтому трудности в вопросах тылового обеспечения, оснащения и вооружения не послужили для него причиной давления на Гитлера, чтобы он принял принципиальное решение. Если не хватало бензина, то в сухопутных войсках сокращалось обучение молодых водителей, если важная программа вооружения и оснащения вермахта могла выполняться лишь частично, то нормы снабжения дивизий снижались, и эта программа проводилась за счет трофейных материалов. Такие мероприятия, естественно, ни в коей мере не соответствовали целям стремительной моторизованной войны.

Не менее драматичными были и изменения, которые касались характера военной стратегии и оккупационной политики. Генерал-квартирмейстер в рамках своей компетенции подготовил, кроме всего прочего, предписания и указания для военной администрации, а в начале февраля 1941 г. проверил их действенность в ходе военной игры{492}. Эти документы ориентировались на принятые тогда методы и приемы и соответствовали тогдашним традиционным обычаям военного времени. Сюда относилась неограниченная ответственность сухопутных войск в зоне оккупации и их концентрация на выполнении военных задач. В целях обеспечения порядка и безопасности должны были также привлекаться и полицейские силы, правда, не в составе полных подразделений, а разрозненно, в рамках несения обычной полицейской службы. Сопротивление со стороны гражданского населения следовало «пресекать в корне. Эффективным средством противодействия враждебным Германии элементам должно стать осознанное и беспощадное обращение с ними». Но с самого начала необходимо вовремя уяснить, на «какие слои населения смогут опираться германские войска. Необходимо поставить на службу германских интересов ту часть населения, которая выражает враждебность по отношению к русскому режиму, предоставляя ей в случае необходимости определенные свободы и материальные преимущества».

Разница с Францией заключалась в том, что из-за размеров России нельзя было создать густую сеть управленческих органов. Кроме того, высказывались мысли о том, что отношение к отдельным регионам должно быть разным. Наряду с Прибалтикой можно было довольно быстро включить «в систему упорядоченного […] управления и Украину и дать тем самым толчок для развития ее общественной жизни и экономики. Необходимо поддерживать там развитие промышленности и сельского хозяйства, чтобы они были в состоянии в кратчайшие сроки поддержать своей продукцией военную экономику Германии». Предусматривалось «создание самостоятельного государства с системой самоуправления под германским контролем». И еще: «Военнопленные представляют собой ценную рабочую силу». В случае «добровольного согласия выполнять трудовую повинность» их следует поощрять «достаточным питанием и хорошим к ним отношением».

ОКВ суммировало эти планы оккупационной политики в проекте «Директивы об особых территориях» (Richtlinien auf Sondergebieten). 3 марта Гитлер отклонил их и потребовал сформулировать заново в соответствии с собственными указаниями и представлениями. В них, с одной стороны, снова можно найти идеи, сформулированные им самим или Розенбергом на протяжении последних 15 лет в виде кратких указаний, которые, однако, коренным образом отличались от того, что до сих пор планировало военное командование. С другой стороны, ввиду постоянно возникавших с началом войны конфликтов в вопросах оккупационной политики он часто задумывался над тем, как ограничить круг полномочий, на его взгляд, консервативно-реакционного командования сухопутных войск, чтобы оно больше не стояло у него на пути.

Распоряжения Гитлера касательно оккупационной политики на Востоке от 3 марта 1941 г.:

«Этот приближающийся поход — больше, чем борьба оружия; он ведет также к столкновению двух мировоззрений. Чтобы завершить эту войну, одного уничтожения войск противника с учетом его огромной территории не хватит. Вся страна должна быть расчленена на отдельные государства с собственными правительствами, с которыми мы сможем заключить мир. Образование этих правительств потребует большого политического мастерства и наличия хорошо продуманных основополагающих принципов. Каждая широкомасштабная революция создает такие реальности, которые нельзя больше устранить. Современную Россию невозможно представить себе без существования социалистической идеи. Только она может стать внутриполитической основой образования новых государств и правительств. Еврейско-большевистская интеллигенция, этот бывший “угнетатель” народа, должна быть ликвидирована. Бывшая буржуазно-аристократическая интеллигенция, насколько она еще присутствует в эмиграции, должна быть также исключена. Русский народ ее не признает, и она, в конце концов, стала врагом Германии. Это в особой степени относится и к бывшим прибалтийским государствам.