Ваниль и шоколад - Ева Модиньяни

– Откуда ты взялась? – довольно нелюбезно спросила она.

– Я проделала триста километров, чтобы сюда добраться. Ты могла бы хоть спросить, как я себя чувствую, – обиделась Доната.

– Как ты себя чувствуешь? – неохотно спросила Пенелопа, не поднимаясь со ступеньки.

– Как будто меня поезд переехал, – мрачно ответила Доната.

– Тогда ты ошиблась адресом. Здесь тебе не пункт «Скорой помощи».

– Ты моя лучшая подруга. К кому же мне обратиться в такую минуту, если не к тебе?

– Слушай, я прекрасно справляюсь одна. Я для того и приехала сюда, чтобы побыть одной. Мне не нужны советы ни от тебя, ни от Софии, ни от самого господа бога. Хочу, чтобы меня оставили в покое. Разве я просила тебя о помощи? – набросилась на нее Пенелопа, поднимаясь со ступеньки и двинувшись навстречу Донате. – Как видишь, в доме ремонт, мне негде тебя приютить. Я сама ночую в гостинице. А сейчас сосед ждет меня на ужин.

И тут Пенелопа увидела, что Доната плачет.

– Что с тобой? – устыдившись, с тревогой, спросила Пенелопа.

– Мой брак рухнул. Джованни меня предал, – разрыдалась Доната, бросившись ей на шею.

Пенелопа подумала о Джованни Солчи, идеальном муже, за которого мечтала бы выйти любая женщина: он был хорош собой, положителен, надежен. Ей вспомнилось, как Доната всегда гордилась им и их образцовыми девочками-близнецами. Как часто она сама завидовала Донате! Еще бы! Джованни такой замечательный муж и отец, а Лавиния и Джульетта – прелестные тринадцатилетние девочки: уравновешенные, спокойные, прилежные в учебе, словом, безупречные. И значительная доля заслуги во всем этом принадлежала Джованни. Ей так хотелось, чтобы Андреа был хоть чуточку похож на Джованни.

– Мужчинам доверять нельзя. Все они одинаковы, – с горечью сказала Пенелопа, ласково похлопывая подругу по спине.

– Мой не такой, как все, – всхлипнула Доната. – Ты же знаешь!

– Конечно, знаю. Ты в нем никогда не сомневалась. Твой Джованни – идеальный муж. Все мы так думали. Но в конечном счете выходит, что все мужчины бессовестные эгоисты. Ты сама это поняла. Придется тебе смириться. Я же годами терплю измены Андреа, – сказала Пенелопа с тяжелым вздохом.

…Она вспомнила, как они вчетвером поехали в Лондон, а оттуда на поезде отправились в Рэмзгейт, решив соединить приятное с полезным: весело провести каникулы, а заодно подлечить свой хромающий английский. Они заказали номера в отеле «Прайори», очаровательной деревянно-кирпичной гостинице с викторианской мебелью и хозяйкой, любезной миссис Брюер, как будто сошедшей со страниц романа Диккенса.

– Вы, должно быть, устали с дороги, – сказала она при встрече, качая круглой, как яблоко, головой и встряхивая светлыми кудряшками. – Позвольте мне предложить вам шерри.

С этими словами она усадила приехавших молодых итальянцев в маленькой уютной гостиной. Пенелопа и Андреа незадолго до этого поженились, Доната и Джованни были помолвлены.

– Видели вы когда-нибудь такой сервис в одной из наших гостиниц? – спросил Андреа.

– У англичан есть дар гостеприимства, но такое бывает только в провинции. В Лондоне все совсем не так, – с видом знатока уточнил Джованни, проведший в Англии свои студенческие годы.

Вдруг у них за спиной послышался женский голос.

– Андреа! Любовь моя! Как я рада вновь тебя увидеть!

Хорошенькая разбитная брюнетка, выросшая как из-под земли, приблизилась к Андреа, обняла его и поцеловала в губы. Пенелопа, Доната и Джованни так и застыли с раскрытыми ртами. Андреа, ничуть не смутившись, представил их друг другу. Оказалось, что бойкую девицу зовут Эмануэлой.

– Моя коллега, – нагло улыбаясь, пояснил Андреа. Его молодую жену Эмануэла едва удостоила взглядом.

Однако она поспешила сообщить Андреа, что остановилась здесь всего на один вечер, так как ей предстоит делать фоторепортаж о доме Чарлза Диккенса в Бродстере.

– Все твои коллеги так с тобой здороваются? – накинулась на мужа Пенелопа.

– Да брось, что ты заводишься с пол-оборота? Я же не виноват, что нравлюсь женщинам, – отшутился Андреа.

Доната и Джованни предусмотрительно промолчали.

Пенелопа остыла, войдя в свой номер, оказавшийся просто чудесным. Вся обстановка была выдержана в бело-голубых тонах. Латунная кровать с балдахином из белоснежных кружев и такие же занавески на окне с эркером. На покрытом голубой эмалью комоде стояли электрический чайник и серебряный поднос с фарфоровыми чашками и вкусно пахнущими бисквитами, а на ночном столике – вазочка с анемонами. Захваченная этими открытиями, Пенелопа забыла о досадной встрече мужа с чересчур резвой коллегой. Она отодвинула занавеску и залюбовалась белыми домиками на другой стороне улицы. Двери и оконные наличники каждого дома были выкрашены в свой неповторимый цвет. Из окна ванной было видно море и порт с пришвартованными судами.

На ужин обе пары спустились одновременно. Миссис Брюер порекомендовала им пивную «У Гарви», стилизованную под пиратский притон. Они ели креветок и омаров, намазывали сливочным маслом толстые ломти чудесного деревенского хлеба, пили пиво и черный кофе, беззаботно смеялись, как и положено молодым людям, а в отель вернулись, распевая песенку Мэрилин Монро из фильма «Некоторые любят погорячей». Затем они разошлись по своим комнатам. Джованни и Доната сняли отдельные номера, решив по обоюдному согласию, что будут делить ложе только после венчания. Андреа приготовил две чашки шоколада и принес Пенелопе ее чашку прямо в постель.

– Я на минутку загляну к Джованни, – предупредил он.

Она прождала его несколько часов и уже глубокой ночью постучала в комнату Джованни. Тот крепко спал в полном одиночестве. Тогда Пенелопа бросилась к Донате.

– Он решил переспать с этой потаскухой, я точно знаю, – рыдала она.

Подруга, как могла, утешила и ободрила ее, уверяя, что ни один мужчина, даже последний мерзавец, родившийся под знаком Близнецов, не посмеет так поступить с женой через несколько месяцев после свадьбы.

– Сейчас пойду стучать во все двери. Я эту скотину выведу на чистую воду! – рыдала Пенелопа.

– Да она же уехала! Я сама видела: она садилась в такси, когда мы возвращались с ужина, – соврала Доната.

Она проводила подругу в ее комнату, и они вместе полюбовались корабельными огоньками в гавани из окна ванной. Андреа вернулся на рассвете, когда Пенелопа, глухая к любым доводам разума, уже начала паковать свой чемодан. Он встал перед ней на колени, умолял о прощении, подарил букет «золотого дождя».

– Я сам собрал эти цветы для тебя на утесах, – сказал он и предложил совершенно фантастическую историю в подтверждение того, что провел прошедшую ночь самым невинным образом.