Под голубой луной - Пенелопа Уильямсон

Джессалин вспомнила, что видела эту молодую леди рядом с родителями, когда те встречали гостей, и вспыхнула от стыда.

– Простите меня, мисс Гамильтон, за мою неуклюжесть. Я обязательно вам куплю другую вазу взамен разбитой.

– Даже и не думайте! – В синих глазах зажглись веселые искорки. – Где мы только не ставили эту вазу в надежде, что кто-нибудь ее разобьет. Ее подарила моя тетка Люсинда, а она, бедняжка, так близорука, что почти ничего не видит.

Портьеры в доме Гамильтонов, словно для того, чтобы лишний раз подчеркнуть богатство хозяев, были слишком длинными и широкой оборкой лежали на полу. К великому изумлению Джессалин, девушка приподняла тяжелую парчовую портьеру и ногой аккуратно затолкала под нее осколки.

– Ну вот и все, – сказала она и заговорщицки улыбнулась Джессалин. – Теперь, если кто-нибудь спросит, что случилось с вазой, мы сможем смело отрицать даже самый факт ее существования.

– И все же вы должны позволить мне купить что-нибудь взамен, – продолжала настаивать Джессалин.

– Ну хорошо, пусть только это будет что-нибудь по-настоящему уродливое, чтобы можно было подарить бедной тете Люсинде. – Девушка рассмеялась тихим музыкальным смехом. – Боюсь, что вы меня застали в минуту позорной трусости, ведь я прячусь здесь от гостей. Сегодня мне предстоит сделать не один реверанс, и я опасаюсь, что колени просто не выдержат. – Она выглянула из-за портьеры в бальную залу и тихо вздохнула. Джессалин обратила внимание на замечательную грудь и изящную фигурку. – Вы – приятельница мистера Титвелла, мисс Летти?

– Да. Удивляюсь, как вы это запомнили. По-моему, сегодня вам пришлось здороваться чуть ли не с полутысячей человек, причем с большинством вы наверняка даже не знакомы.

– Вы плохо знаете мою маму. За последние три года и, кажется, не пропустила ни одного бала. Меня выставляли, как породистую лошадку, в надежде, что на нее клюнет какой-нибудь Титул. – Последнее слово она произнесла с откровенной горечью. – Точнее, не на меня саму, а на колоссальное приданое.

– А вот я бы не отказалась от колоссального приданого, – сказала Джессалин и обрадовалась, когда мисс Гамильтон рассмеялась в ответ. Ей нравилась эта девушка. Это был один из тех редких моментов, когда встречаешь человека и сразу понимаешь, что обязательно подружишься.

Мисс Гамильтон опять высунулась из ниши и оглядела бальный зал. Джессалин сообразила, что она кого-то высматривает. Девушка явно нервничала и теребила в руках маленький, вручную расписанный веер, одну из тех элегантных безделушек, что молодые люди нередко дарят девушкам, за которыми ухаживают.

Мисс Гамильтон проследила за направлением взгляда Джессалин и расправила веер. На жестком шелке была нарисована вальсирующая пара. На мягких изящных губках девушки заиграла улыбка.

– Я открою вам секрет, – сказала она. – Хотя в общем-то это уже ни для кого не секрет. Один… человек попросил меня стать его женой. Он очень красив, и у него есть титул.

– Вы, наверное, очень счастливы.

Синие глаза мисс Гамильтон потемнели.

– Я была бы счастлива, если бы этот Титул так откровенно не предпочитал мои деньги. Три дня назад мы еще даже не были знакомы. А он не такой человек, чтобы изображать, чувства, которых не испытывает.

«И тем не менее она уже любит его, – подумала Джессалин. – Бедняжка».

Ярко одетая, увешанная драгоценностями женщина пересекала бальную залу, заглядывая во все ниши.

– О Боже, это мама, – тяжело вздохнула мисс Гамильтон. – Она знает все мои маленькие хитрости. – Она ласково улыбнулась Джессалин, и в синих глазах опять зажглись, веселые огоньки. – Мне было бы очень приятно, мисс Летти, если бы вы изредка навещали меня. – Несмотря на веселый тон, Джессалин физически ощущала окутывающий ее новую знакомую ореол одиночества.

Протянув руку, она улыбнулась в ответ.

– Пожалуйста, называйте меня Джессалин.

– А вы меня – Эмили, – пожимая протянутую руку, сказала мисс Гамильтон.

Они вместе вышли из ниши, и Эмили поспешила навстречу матери. Очень хрупкая, небольшого роста, девушка двигалась с той прирожденной грацией, которой Джессалин всегда завидовала. Миссис Гамильтон опиралась на руку длинноносого блондина с редеющими волосами и застывшим на лице высокомерным выражением. Это, наверное, и есть тот самый Титул, подумала Джессалин, и ей стало очень жаль мисс Эмили. Этот человек явно относился к тому типу мужчин, которые держат жен в золотых клетках, а сами напропалую развлекаются на стороне.

Внезапно ее грубо схватила чья-то рука, и, повернувшись, Джессалин увидела перед собой лицо падшего ангела. Сердце бешено застучало в груди.

– Что ты делаешь? – вскрикнула она.

– Собираюсь станцевать с тобой тур вальса, – ответил Маккейди неожиданно мягким голосом, и уже в следующую минуту сильная рука, обняв ее за талию, увлекла н гущу танцующих.

В какую-то минуту испуганный взгляд Джессалин выхватил из толпы Кларенса, стоявшего в дверях с двумя бокалами шампанского, но его тотчас же заслонили танцующие пары.

Она подняла глаза на Маккейди и была потрясена выражением его глаз. Губы его были плотно сжаты в тонкую линию, что всегда придавало его лицу какое-то жестокое выражение.

– Ты все еще собираешься выйти за него замуж?

– Да, – солгала Джессалин и, потупив взгляд, уставилась на свои ноги, которые почему-то вдруг перестали гнуться.

– Если хочешь знать мое мнение, ты совершаешь большую ошибку.

– Меня совершенно не интересует твое мнение. А теперь, если ты соизволишь отпустить меня, я…

– Да ладно вам, мисс Летти. Куда подевались ваши светские манеры? Когда джентльмен приглашает вас на танец, крайне невежливо ему отказывать.

– Ты меня не приглашал. Ты даже не спросил, хочу ли я танцевать.

– Да, это непростительная оплошность с моей стороны. – Он наклонил голову, и его горячее дыхание щекотало щеку Джессалин. – А вы, мисс Летти, по-прежнему не умеете вальсировать, не глядя на свои ноги.

Неожиданно для себя самой Джессалин рассмеялась. Она понимала, что этот смех нервный, что необходимо немедленно взять себя в руки, но не могла. Ее звонкий и по-прежнему резковатый смех неожиданно громко прозвучал в бальном зале. Она не видела реакции окружающих, потому что, запрокинув голову, смотрела в расписанный золотом потолок. Маккейди не смеялся. Он закрыл глаза, и его губы искривились, как от резкой боли. Его правая рука еще крепче сжала талию.

– Джессалин… ты помнишь то лето и ночь голубой луны?

Джессалин испуганно посмотрела ему в лицо. В темных глазах затаилась какая-то неуверенность, даже ранимость, она никогда не видела их такими раньше. Словно на какое-то мгновение вечные тени развеялись, обнажив частичку его истинной души.