Призрак - Ю Несбё

— Как ты узнал, что это я?

— Из-за кольца, — сказал Харри. — Открывай.

Нюбакк достал из кармана ключ и открыл навесной замок.

Он повернул выключатель, и внутри загорелся свет.

Ирена поднялась. Она стояла в дальнем от них углу и дрожала, приподняв одно плечо, как будто боялась, что ее сейчас ударят. Вокруг лодыжки у нее была закреплена цепь, которая тянулась к потолку и крепилась к балке.

Харри отметил, что длина цепи позволяла Ирене передвигаться по помещению. Настолько, чтобы она могла дойти до выключателя.

Но она предпочитала оставаться в темноте.

— Освободи ее, — сказал Харри. — И надень цепь на себя.

Нюбакк закашлялся. Поднял руки вверх.

— Послушай, Харри…

Харри ударил. Потерял голову и ударил. Услышал бесстрастный звук от соприкосновения металла с плотью и увидел красную полосу, которую ствол дробовика оставил на носовой перегородке Нюбакка.

— Только произнеси еще раз мое имя, — прошептал Харри, ощущая, как тяжело ему выговаривать слова, — и я вобью твою башку в стену другой стороной дробовика.

Дрожащими руками Нюбакк открыл замок на ноге Ирены, которая без всякого выражения апатично смотрела перед собой, словно происходящее ее не касалось.

— Ирена, — произнес Харри. — Ирена!

Она словно проснулась и посмотрела на него.

— Иди на улицу, — сказал Харри.

Она зажмурила глаза, как будто ей было необходимо полностью сосредоточиться для того, чтобы понять издаваемые им звуки и вложить в слова смысл. И начать действовать. Ирена прошествовала мимо Харри и вышла в проход медленной деревянной походкой лунатика.

Нюбакк уселся на матрац и закатал штанину. Он попытался застегнуть узкую цепь на своей белой жирной ножище.

— Я…

— Вокруг запястья, — велел Харри.

Нюбакк послушался. Дернув за цепь, Харри убедился, что он надежно пристегнут.

— Сними кольцо и отдай мне.

— Зачем? Это дешевая бижу…

— Оно не твое.

Нюбакк стянул кольцо и протянул его Харри.

— Я ничего не знаю, — сказал он.

— О чем? — спросил Харри.

— О том, о чем ты будешь меня спрашивать. О Дубае. Я встречался с ним два раза, но оба раза у меня были завязаны глаза, и я не знаю, где это было. Два его русских приезжали сюда за товаром дважды в неделю, но я никогда не слышал никаких имен. Слушай, если тебе нужны деньги, то у меня…

— Все из-за них?

— Что «все»?

— Все. Это все из-за денег?

Нюбакк два раза моргнул. Пожал плечами. Харри ждал. А потом по лицу Нюбакка растеклась усталая улыбка.

— Сам-то как думаешь, Харри?

Он кивком указал на ногу.

Харри не ответил. Ему даже не надо было слушать. Он не знал, хочет ли выслушать Нюбакка. Он мог бы понять его. А понимать его он не желал. Два парня растут вместе в Уппсале и имеют практически равные возможности. Однако совершенно пустяковый врожденный дефект коренным образом меняет жизнь одного из них. Пара косточек в ступне расположены неправильно, нога скошена внутрь, и размер ее на пару номеров меньше, чем размер второй ноги. Pes equinovarus. Лошадиная нога. Потому что походка косолапого человека напоминает бег лошади. Дефект этот может стать небольшой помехой на старте, и человеку либо удается компенсировать его чем-то другим, либо нет. И для того, чтобы стать привлекательным, стать тем, с кем хотят дружить самые популярные мальчики в классе, крутые парни, желающие иметь крутых друзей, и девочка в окне, от улыбки которой у человека готово взорваться сердце, хотя улыбка ее предназначена совсем не ему, — для всего этого стараться человеку приходится больше. Стиг Нюбакк незаметно пробирался по жизни на своей лошадиной ноге. Так незаметно, что Харри его не помнил. И все шло совсем неплохо. Он получил образование, много работал, занял руководящую должность, начал сам становиться популярным парнем. Но главного ему не хватало. Девочки в окне. Она по-прежнему улыбалась другим.

Богатство. Он должен был разбогатеть.

Потому что деньги — они как косметика, они покрывают всего тебя, они могут добыть для тебя все, что угодно, даже то, что, согласно всеобщему убеждению, не продается: уважение, восхищение, влюбленность. Стоит только хорошенько посмотреть вокруг: красота каждый раз вступает в брак с деньгами. А теперь настал его, Стига Нюбакка, хромоножки, черед.

Он изобрел «скрипку», и мир должен был упасть к его ногам. Так почему же она не хотела его, почему отворачивалась от него с плохо скрываемым отвращением, хотя знала — знала! — что он богатый человек и с каждой неделей становится все богаче? Думала ли она о другом, о том, кто подарил ей это идиотское поддельное колечко, которое она носила на пальце? Это несправедливо, ведь он тяжело, без устали работал, чтобы по всем критериям соответствовать образу человека, которого надо любить, и она должна была его полюбить. И он забрал ее. Вырвал из окна. И приковал на цепь здесь, чтобы она никогда больше от него не убежала. А чтобы принудить ее к замужеству, он отнял у нее кольцо и нацепил на свой палец.

То дешевое колечко, которое Ирене подарил Олег, укравший его у матери, которая получила его от Харри, который купил его на блошином рынке, который… Прямо как в песенке: «Возьми колечко и пусти по кругу, пусть идет оно от друга к другу». Харри потер пальцем черную зарубку на золотистой поверхности кольца. Он имел глаза, но не видел.

Имел глаза, когда в первый раз встретился с Нюбакком и сказал ему: «Кольцо. У меня было точно такое же».

И не видел, потому что не подумал, чем же кольцо Нюбакка так похоже на его.

Зазубринкой на покрытой патиной и почерневшей меди.

И только когда Харри увидел обручальное кольцо Мартины и услышал, как она сказала, что он — единственный человек в мире, который купил обручальное кольцо не из золота, он связал Олега с Нюбакком.

Харри не сомневался в своих догадках, несмотря на то что не нашел ничего подозрительного в квартире Стига Нюбакка. Наоборот, она была настолько вычищена от любых компрометирующих материалов, что Харри автоматически подумал: нечистая совесть Нюбакка должна находиться в другом месте. В пустом родительском доме, который он не продал. В красном доме на холме над домом семьи Холе.

— Ты убил Густо? — спросил Харри.

Стиг Нюбакк покачал головой. Веки его набухли, он казался сонным.

— Алиби? — произнес Харри.

— Нет. У меня его нет.

— Рассказывай.

— Я был там.

— Где?

— На улице Хаусманна. Я должен был прийти к нему. Он угрожал раскрыть меня. Но когда я прибыл на улицу Хаусманна, там уже стояли полицейские машины. Кто-то уже убил Густо.

— Уже? То есть ты планировал сделать то же самое?

— Не то же самое. У меня нет пистолета.

— А что есть?

Нюбакк пожал плечами.

— Химическое образование. У Густо была абстиненция. Он хотел, чтобы я привез ему «скрипку».

Харри посмотрел на усталую улыбку Нюбакка и кивнул.

— Какой бы белый порошок ты ни привез, ты знал, что Густо мгновенно вколет его себе.

Цепь зазвенела, когда Нюбакк поднял руку и указал на дверь.

— Ирена. Можно я скажу ей несколько слов перед тем…

Харри посмотрел на Стига Нюбакка. Увидел и узнал выражение его лица. Неполноценный мужчина, конченый человек. Восставший против карт, сданных ему судьбой. И проигравший.

— Я спрошу ее, — ответил он.

Харри вышел из помещения. Ирена исчезла.

Он нашел ее в гостиной наверху. Она сидела на стуле, поджав под него ноги. Харри принес пальто из шкафа в коридоре и набросил ей на плечи. Он говорил с ней тихо и спокойно. Ирена отвечала едва слышно, как будто боялась, что между холодными стенами гостиной будет носиться эхо.

Она рассказала, что это сделали Густо и Нюбакк, или Ибсен, как они его звали, что они вместе похитили ее. Плата за ее поимку составляла полкило «скрипки». Ее держали взаперти четыре месяца.

Харри дал ей выговориться. Ждал, пока у нее не иссякнут слова, прежде чем задать следующий вопрос.

Она ничего не знала об убийстве Густо, кроме того, что ей рассказал Ибсен. Не знала, кто такой Дубай и где он живет. Густо ничего не говорил, а она не хотела знать. Она была в курсе тех же слухов о Дубае, что и все остальные: он ходит по городу как призрак, никто не знает, где он находится и как выглядит, и он похож на ветер, потому что никто не может его поймать.

Харри кивал. В последнее время он слишком часто слышал эти истории.

— Ханс Кристиан отвезет тебя в полицию, он адвокат и поможет тебе сделать заявление. Потом он отправит тебя к маме Олега, и ты пока поживешь у нее.

Ирена покачала головой:

— Я позвоню Стейну, моему брату. Я могу пожить у него. И…

— Да?

— Мне обязательно заявлять об этом в полицию?

Харри посмотрел на нее. Она была такой молодой. Такой маленькой. Как птенчик. Нельзя было сказать, какая часть ее оказалась разрушена.