Преображение (Медовый месяц) - Джуд Деверо

— Думаю, в целом брак дается ей тяжело, — задумчиво ответила Лиа. — Она не очень любит работать.

— Вы очень добры. — Джон улыбнулся. — Но не жалуется ли она на что-то… определенное в нашей жизни?

— Джон, мне действительно хотелось бы вам помочь, — сказала Лиа, касаясь его руки. — Кимберли моя подруга, но я понимаю, что жить с ней нелегко. Я поговорю с ней и попытаюсь по возможности что-либо выяснить. Мне хочется, чтобы вы оба были счастливы.

— Попробуйте убедить Кимберли, что я люблю ее, — взмолился Джон.

— Я это сделаю. А теперь пойдем назад. Улыбнувшись, Джон предложил ей свою руку. — За этот вечер вы, должно быть, слышали уже не раз, как вы прекрасны. Зеленый цвет так подходит к вашим глазам. Миниатюра на броши — это случайно не ваша мать?

Лиа усмехнулась, думая о том, что ее мать за всю свою жизнь ни разу не надевала шелковое платье.

— По правде говоря, эту брошь подарила мне Кимберли. Может быть, это портрет кого-то из членов ее семьи.

— Ах, да. Должно быть, я уже видел эту брошь раньше и забыл о ней. Очень хорошо, что она сделала вам подарок, не так ли? Может быть, она расскажет вам про женщину с портрета, а вы перескажете мне. Кажется, единственный способ узнать что-либо про мою собственную жену — через третье лицо.

Лиа всем сердцем потянулась к нему. Она уже решила, что Кимберли заслуживает взбучки за то, что так плохо обращается с этим приятным человеком.

— Простите, — сказала она, вошла в зал и решительно направилась к Ким.

— Ты разговаривала с Джоном, — сердито заметила Ким, когда Лиа еще не успела сказать ни слова. — Он спрашивал про меня?

— Да. Бедняга упорно работает, чтобы сделать тебя счастливой, а ты плохо относишься к нему.

— Лиа… — заговорила Кимберли, но внезапно к ней приблизился Джон, протягивая руку.

— Потанцуешь со мной? — спросил он, и в голосе его звучала ласка.

Краска сошла с лица Ким.

— Да, — прошептала она и взяла его за руку. На глазах Лии они влились в круг танцоров, но каждый раз, когда Ким сходилась с Джоном, ее лицо все больше мрачнело, и к концу танца Ким перестала улыбаться.

— Ты не можешь простоять весь вечер у стены, — раздался из-за спины Лии голос Джастина. — Того и жди, в любую минуту в дверь с ревом ворвется твой муж и уведет тебя.

— Боюсь, что и я этого жду. Как ты думаешь, не могли бы мы поесть вместо того, чтобы танцевать? Пожалуй, танцев уже достаточно.

— Связано ли это с Джоном и Ким? Ты уже давно с беспокойством поглядываешь на них.

— Я не люблю, когда люди несчастны. Джастин фыркнул.

— Ким любого сделает несчастным. Я жалею Джона, которому приходится с ней жить. Ой, ой. Кажется, сюда ворвалась буря.

Подобно урагану, к ним двигался Уэсли: его рабочая рубашка из бумазеи промокла от пота, волосы облепили лицо.

Глава 29

— Идем, — процедил Уэсли сквозь зубы, и его пальцы впились в предплечье Лии.

— Прости меня, — учтиво сказала Лиа, обращаясь к Джастину, и тут Уэсли дернул ее за руку.

Пока они шли к выходу через зал, Лиа пыталась улыбаться и раскланиваться с людьми, держалась так, как будто просто хочет выйти с мужем на улицу, и он не тащит ее силком. Но когда они вышли из лавки, его бешенство достигло предела.

Как только они оказались на улице, Уэсли приказал:

— Садись на мою лошадь.

— Чтобы ты смог спасти остатки своей репутации? Вот что я тебе скажу, Уэсли Стэнфорд! Все уже видели меня, и им известно, что у Его Величества мистера Стэнфорда с чудесной плантации Стэнфордов жена происходит с болот Виргинии. И знаешь что? Ни у кого это не вызвало отвращения, ни один из них не вытер руки, коснувшись такого недостойного существа, как я.

— Лиа, ты сошла с ума? Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я говорю о том, что это такое — носить фамилию Симмонс. Я говорю о том, что ты стыдишься меня и не хочешь показывать людям.

— Не хочу… — Он покачал головой. — Все равно я не понимаю тебя, но давай поедем домой и все обсудим.

Она отпрянула.

— Поедем домой и, конечно, ляжем в твою постель?

— Я бы не возражал, — ответил он с улыбкой.

— Ах ты!.. — Ее рука сжалась в кулак и ударила Уэсли в живот. Он не шелохнулся.

— Да что за муха тебя укусила?

— Ты запретил мне пойти в город на танцы, потому что, как тебе кажется, меня нужно держать на цепи возле твоей кровати и кухни, и ты еще спрашиваешь, что стряслось? Ты, может быть, думаешь, что только у богатых есть чувства, но поверь, и у меня есть гордость, хотя я из рода Симмонс.

— Что за женщина! — вполголоса произнес Уэс. — Лиа, я тебя не стыжусь. Не знаю, откуда взялась эта нелепая мысль. Ты красавица, и сегодня ты здесь самая прелестная женщина, но именно сейчас я не хочу, чтобы вокруг тебя было много людей.

— Потому что я не умею себя вести? Потому что я могу не оправдать имя Стэнфорд?

— Господи Боже мой! Это и твое имя тоже. Хотелось бы мне хоть раз в жизни по-настоящему понять женщин. Хотя бы одну из них. Лиа, прошу, давай прямо сейчас уедем домой.

— Почему? — сердито спросила она. — Почему ты хочешь спрятать меня?

— Я не хочу прятать тебя… Хотя, может быть, и хочу. — Нежно улыбаясь, он приблизился к ней. — Дома я могу устроить для нас собственный праздник.

— Я уйду с тобой только в том случае, если ты понесешь меня, я стану отбиваться и кричать, а это еще больше опорочит твое доброе имя.

Уэсли на секунду отвернулся, а когда посмотрел на Лию, на его лице отразилось смятение.

— Лиа, честное слово, никак не пойму, что тебя так огорчило. Я же просил тебя не ходить на танцы не из-за того, что стыжусь тебя, не из-за того, что боюсь, если нас увидят вместе. Совсем не так. Я ничего так не хочу, как появиться под руку с тобой. Но именно сейчас есть причины, по которым тебе было бы лучше остаться дома, где рядом буду я.

— Какие причины?

— Я не могу их назвать, но хотя бы в этом случае ты должна мне довериться.

— Я не собираюсь гадать, почему ты хочешь, чтобы я вернулась домой вместе с тобой. Я знаю эти причины. — Она злобно улыбнулась. — Ты говорил, что тебе ненавистна сама мысль о браке с такой, как я.

— Я это сказал? — воскликнул Уэс. — Когда?

— Ты говорил об этом своему брату Тревису, и мы с Риган слышали тебя.

Тут на улицу вышли два разгоряченных танцора, поэтому Уэс схватил Лию за руку, увлек в тень и с силой удерживал ее.

— Ладно, дикий котенок, теперь слушай меня. Во-первых, мне надоело слышать от тебя, что я — самый большой сноб нашего времени. Это ты сноб. Тебя заботит происхождение человека больше, чем это когда-либо интересовало меня. Да, я сказал Тревису, что мне претит быть твоим мужем, но вовсе не из-за того, что жизнь с низкородной Симмонс казалась мне невыносимой.