Властелин пустоты - Александр Громов

Смельчаки подползали поближе, чтобы, таясь в кустах и ямах, издали взглянуть на страшилище. Самые бестрепетные, подобравшись шагов на сто, прежде чем пуститься в бегство, успевали разглядеть короткий нетолстый хобот, торчащий у чудовища прямо из лба, и острым зрением охотников издалека замечали надпись, выведенную желтой охрой на ржавой железной шкуре: «Разъяренный Дракон».

Переглядывались:

— Ну вот, а говорили — Танк…

Если бы Леон знал, что за ним наблюдают, он бы наверняка высунулся из люка командирской рубки, а может быть, и приказал бы заглушить двигатели, чтобы побеседовать с беженцами. Умнейший, оставшийся ждать в последней перед пограничьем деревне, всячески это рекомендовал. Леон сознавал правоту старика. Людей мало, и чем ближе к пограничью, тем меньше шансов их встретить. Толковые люди особенно редки. Стоит, и еще как стоит раз за разом терпеливо процеживать человеческие ручейки в поисках тех, кто годится на нечто большее, чем механическая работа простого исполнителя. И радоваться, найдя такого человека… Впрочем, и простыми исполнителями пренебрегать отнюдь не следует.

В горячей железной коробке можно было только кричать — треск моторов, лязг и дребезг неплотно пригнанного металла выедали слова на корню. Дребезжали броневые листы, баки, глушители, дребезжал, перекатываясь, боекомплект в плетеных коробах. Дребезжало все. От жары по лицам экипажа струился пот, лез в глаза. Все люки были распахнуты настежь. Четверо, управляющие танком, — сам Леон, молодой парнишка водитель и два подростка трансмиссионщика — сидели в одних набедренниках.

— Левая, — осипше орал водитель и строил трансмиссионщикам страшные гримасы, — первая передача! Правая — третья! Драконий хвост… Левая — вторая передача, правая — нейтраль!..

Танк взревывал, не вписываясь в поворот, ломал деревья. В квадратных бойницах, тускло блестя от покрывавшего их топленого драконьего жира, качались на ременных уключинах стволы шести пулеметов. Стрелки, которым во время похода все равно было нечего делать внутри танка, давно уже запросились на волю, и Леон уступил. Теперь они, прихватив с собою обязательные духовые трубки, неспешно рысили позади танка, разумно держа дистанцию, чтобы не задохнуться в сизом выхлопе. Счастливцы…

Совсем не так было в первые дни похода… Вспоминая, Леон завидовал сам себе. Тогда шли пешком, носильщики несли на плечах запас мутного бензина в тыквенных флягах, а танк тянула парная упряжка замороченных драконов, погоняемых лучшими морочниками. Спасибо Умнейшему — посоветовал беречь хилый моторесурс, и правильно сделал: в первый же день в левом двигателе с заполошным грохотом оборвался шатун, а водитель по имени Памфил зарекся впредь стартовать с третьей передачи. На драконьем ходу удалось устранить неисправность, почти не потеряв времени. Так и двигались до самого пограничья, лишь перед деревнями, выслав вперед гонцов с предупреждением, выпрягали драконов и заводили моторы. Умнейший, державшийся только Тихой Радостью, противореча своим же словам, приводил десятки доводов за то, что по деревням танк должен двигаться без помощи мускульной силы, а что рычит и воняет, так это даже к лучшему. Тяжело дышащих драконов вели мимо деревень кружным путем через лес. За деревнями моторы снова глушили и припрягали драконов. Леон, хоть весь вспотел, рвался еще поводить грохочущее чудище, но Умнейший осаживал:

— Брось, брось. Успеешь еще. Траки, гляди, на что уже похожи, и валы стучат. Брось, говорю.

Высунутые языки драконов подметали лесной мусор.

До приблизившегося пограничья для хорошего гонца всего-то трехдневный путь — а шел уже пятый день похода. Деревни остались позади. Последнюю проехали нынче утром, встретив лишь нескольких замешкавшихся жителей, торопливо увязывающих последние узлы, да десяток облаявших танк деревенских собак, ничего не понимавших во всей этой суматохе. Парную упряжку истощенных драконов отвели в лес и выпустили на вольный выпас.

Теперь танк шел своим ходом. Разведчики, высланные вперед, докладывали: пограничье кончается, и над краем пустоши замечены детеныши Зверя.

Уже скоро…

Несмотря на изнуряющую жару, Леон дрожал крупной дрожью. От возбуждения или страха — не понимал сам. Замученный адом последних месяцев, совершенно больной Умнейший учинил скандал, требуя от Леона остаться в безопасном убежище и не лезть на рожон. Старик вышел из себя, сделался буен, кричал что-то маловразумительное, хватал за одежду…

Разве мыслимо? Для кого же тогда строился танк — для этих мальчишек? Они поведут его в бой?!

Нет уж.

Сам.

Воистину, не знаешь, где потеряешь, а где и найдешь.

Тогда, в пещере, мирное течение беседы Леона и Умнейшего было прервано воплем ужаса и топотом ног. Вопил Кирейн. Будучи пойманным и приведенным в чувство, объявил: он и Парис, блуждая по подземным коридорам из зала в зал, наткнулись на неживое Зло, которое ЖИВОЕ!.. и не надо так смотреть, отбивался сказитель, Тихая Радость здесь ни при чем, я ее который день не вижу, а Парис не знаю где, его, наверно, уже не вернуть — и кто знает, может, ОНО его съело…

Парис оказался не съеденным и даже не надкушенным, а всего лишь в обмороке. Коридор, не сразу замеченный Леоном, вывел в небольшой полутемный зал, куда трясущийся Кирейн согласился войти лишь после понуканий и угроз. Светящиеся стебли-лианы горели здесь вполсилы, а многие потухли вовсе. И первым, обо что споткнулся Леон, вступив в зал, оказался сомлевший Парис, растянувшийся как раз на проходе. Умнейший фыркнул.

— В-в-вв-в-в… — выдавил из себя Кирейн, направляя дрожаший палец в угол зала.

Глаза опытного охотника не могут врать, и только поэтому Леон сразу поверил в то, что увидел в углу зала. Человек. Нет, все-таки не вполне человек, даже отсюда видно, что не человек, но нечто очень похожее на человека и вдобавок ЖЕЛЕЗНОЕ! Ошибки быть не могло: запах металла выдавал чужака с головой.

Пальцы Леона уже копались в колчане. Нет, не эта стрелка… и не эта. Драконий хвост, где же?.. Вот она, особая: тяжелая, идеально уравновешенная, с остро отточенным медным наконечником, подарок кузнеца Аконтия — не для стрельбы на дальнюю дистанцию, а для того, чтобы с одного плевка свалить врага, оказавшегося рядом.

Вот только пробьет ли медный наконечник железную шкуру?

Умнейший отстранил Леона в сторону:

— Постой-ка смирно. Развоевался.

Бесстрашно — Леон не успел и помешать, потому что такое поведение обычно сверхпредусмотрительного Умнейшего не укладывалось в голове — старик приблизился к железному пугалу. Мало того — осмелился постучать по нему костяшкой пальца, выбив устрашающий металлический гул.

Кирейн подскулил, сползая по стене.

— Не бойтесь, он не кусается.

Леон кивнул прибежавшим на шум подросткам. Пока Тирсис, Сминфей и Фаон, прикрывая Умнейшего, держали наготове духовые трубки, Батт и Элий пытались привести Париса в чувство. Ничего у них не получалось — возвращаться в чувство старый шептун не желал.

— Интересно, — пробормотал Умнейший. — Коррозии почти нет, зал сухой. По-моему, нам везет.

— Теперь не гудит, — объявил Кирейн, справившийся со слабостью ног. Зубы его стучали. — Это он ждет, когда подойдем поближе. Потом набросится.

Больше всего поражало то, что спереди и сзади железное подобие человека было совершенно одинаковым. Четыре руки. Две ноги с четырьмя ступнями попарно врозь, а пяток нет. Одна голова с двумя железными рожами — вперед и назад.

Впрочем, где у него зад? Не было у него зада. Было два переда.

— Кто это? — шепотом спросил Леон. Спросить «что это?» не повернулся язык.

Умнейший прошелся кругом человекоподобного урода, по-видимому, нисколько его не боясь.

— Древний робот, разумеется. И довольно убогий. Как до сих пор он не рассыпался в труху, хотел бы я знать. Неужели еще действует?..

Словно в ответ на его слова чудище осветилось изнутри и негромко загудело. Зрители отпрянули. «В-вв-в-в…»— снова подвыл Кирейн. Сзади, от команды Тирсиса, с коротким свистом прилетела стрелка и обломала свой наконечник о железную рожу. Умнейший погрозил подросткам пальцем, прищурился и точным движением запустил ладонь в какую-то щель на боку истукана.

— Попробуем инициировать. Один шанс из ста, конечно…

Гудение продолжалось так долго, что Леон успел успокоиться и слегка заскучать.

— О-о, какой примитив, — наконец проронил Умнейший. — Вот такими штуковинами командовали ваши предки. Не завидно?

Гудение смолкло.

— Кто мой хозяин? — скрипуче осведомился человекоподобный.

Леон подпрыгнул. Оставаясь совершенно неподвижным, чудище разговаривало — и обоими ртами сразу!

— Я, — сказал Умнейший. — И еще он, — палец Умнейшего указал на Леона. — И он, — на Париса.