Партнер - Джон Гришэм

Глава 41

Перекинувшись парой фраз со своим коллегой, Генри Трасселом, судья Карл Хаски договорился с ним, что дело Патрика Лэнигана будет рассматриваться в первую очередь.

Среди юристов Билокси ходили упорные слухи о состоявшейся сделке, но еще больше говорили о злом роке, упорно преследующем фирму Богена. Никаких других тем для обсуждения в здании городского суда не было.

Рабочий день Трассел начал с того, что пригласил в свой кабинет Т. Л. Пэрриша и Сэнди Макдермотта — они должны были ввести его в курс дела. Разговор затянулся на два часа.

По трем вопросам пришлось консультироваться и с самим Патриком по телефону доктора Хайани. Оба они, врач и его пациент, играли в шахматы в кафетерии госпиталя.

— Непохоже, что он собирается в тюрьму, — пробормотал Трассел после второго звонка Лэнигану.

Судье явно не хотелось выпускать из рук свою жертву, однако добиться обвинительного приговора было немыслимо трудно. Заваленный делами наркодельцов и сексуальных маньяков, Трассел не собирался тратить время на какого-то осквернителя чужих могил. Улики против Лэнигана весьма спорные, причем только косвенные, а зная о склонности Патрика методично продумывать каждый шаг, он может не сомневаться: добиться осуждения в этом случае вряд ли удастся.

Предстояло выработать условия соглашения. Работа началась с решения сократить список выдвинутых против Патрика обвинений. Трассел по телефону переговорил с Суини, Мастом, Джошуа Каттером и Гамильтоном Джейнсом. На всякий случай дважды побеседовал с сидевшим в соседнем кабинете Карлом Хаски.

Оба судьи, как и Т. Л. Пэрриш, раз в четыре года должны были проходить процедуру переизбрания на должность. Соперников у Трассела никогда не находилось, он считал себя неуязвимым. Хаски уходил. Пэрриш, тонкий политик, мастерски поддерживал свою репутацию человека, абсолютно беспристрастного и способного принимать трудные решения без оглядки на общественное мнение. Все трое работали довольно долгое время и успели сделать главный вывод: когда возникает острая необходимость принятия непопулярных мер, делать это следует быстро. Переживать можно будет потом. Любые колебания лишь приведут к осложнениям. Что-нибудь пронюхают журналисты, разожгут в обществе споры, а под конец еще и масла плеснут в огонь.

Проблема с покойником, после того как Патрик объяснил ее всем, представлялась довольно простой. Он назовет имя человека, чей труп был сожжен, и предъявит бумагу, где засвидетельствовано разрешение семьи вскрыть могилу. Они достанут гроб и поднимут крышку. Если там окажется пусто, соглашение вступит в силу. В случае же обнаружения там чьего-либо тела соглашение будет расторгнуто и Патрику предъявят обвинение в умышленном убийстве. Говоря о Кловисе, Лэниган продемонстрировал такую уверенность, что ни у кого не возникло сомнений: могила пуста.

Приехавший в госпиталь Сэнди увидел своего клиента в постели, вокруг которой стояли медсестры, а доктор Хайани был занят обработкой ожогов. Узнав от адвоката, что вопрос не терпит отлагательства, Патрик попросил медперсонал оставить их вдвоем. Они вместе прочли все подготовленные бумаги, после чего Патрик подписал их.

У стола Сэнди заметил картонную коробку — в ней лежали книги, которые он приносил в госпиталь по просьбе Патрика. Значит, клиент уже начал паковать вещи.

Пообедал Сэнди в номере отеля наскоро — сандвичем, поглядывая, как секретарша перепечатывает документ. Обоих помощников и вторую секретаршу он отослал в Новый Орлеан.

Зазвонил телефон, и он мгновенно снял трубку. Его собеседник представился как Джек Стефано, из Вашингтона.

— Вы, видимо, уже слышали обо мне?

— Да, слышал.

— Я сейчас внизу, в вестибюле. У вас найдется несколько минут для разговора?

— Безусловно.

Трассел просил юристов вернуться около двух.

Они расположились в гостиной за небольшим столиком друг против друга.

— Меня любопытство привело, — объяснил причину своего появления Стефано, но Сэнди не поверил ему.

— Вам, наверное, стоило начать с извинений, — заметил он.

— Вы правы. В Бразилии мои люди несколько увлеклись, им, конечно, не следовало быть такими грубыми с вашим мальчиком.

— Я должен принять сказанное в качестве извинения?

— Мне очень жаль. Это было ошибкой. — Голосу Стефано явно не хватало искренности.

— Передам ваши слова своему клиенту. Уверен, они много значат для него.

— Я больше не участвую в драке. Мы с женой сейчас во Флориде отдыхали, вот я и позволил себе заглянуть сюда. Обещаю, что не отниму у вас много времени.

— Арициа арестовали? — спросил Сэнди.

— Да. Несколько часов назад, в Лондоне.

— Хорошо.

— Он больше не имеет ко мне никакого отношения, равно как и компания «Платт энд Роклэнд». Меня наняли уже после того, как деньги исчезли, для того чтобы найти их. Я и пытался сделать это. За работу мне заплатили, а теперь я выбросил это дело из головы.

— Для чего же вы приехали сюда?

— Я в высшей степени любознателен. Лэнигана мы нашли в Бразилии только после того, как кто-то стукнул на него. Кто-то очень хорошо его знавший. Два года с нами контактировала фирма из Атланты «Плутон». У них был клиент в Европе, а у того имелась определенная информация о Лэнигане. Клиент, естественно, хотел за нее денег. В то время у нас они водились, так что у нас возникли определенные отношения. Клиент «Плутона» бросал нам наживку, мы соглашались выплатить вознаграждение, и деньги переходили из рук в руки. Его данные всегда оказывались совершенно точными. Этот клиент поразительно много знал о Лэнигане: о его перемещениях, привычках, вымышленных именах. Тут работал кто-то поразительно умный. Мы чувствовали это, он нас пугал. В конце концов нам предложили действительно стоящую вещь: за миллион долларов клиент обещал сообщить адрес Лэнигана. Мы получили отличные снимки — на одном Лэниган мыл машину «фольксваген-жук», — заплатили миллион и нашли его.

— Так кем же был клиент?

— В этом-то и вопрос. По всей видимости, это женщина, так?

Сэнди фыркнул, словно собираясь расхохотаться, однако ничего смешного в ситуации не было. Из глубин памяти медленно поднимался рассказ Евы о том, как агенты «Плутона» следили за Стефано.

— Где она сейчас? — спросил Стефано.

— Понятия не имею.

Ева была в Лондоне, но гостю знать об этом не следовало.

— Всего мы заплатили загадочному клиенту один миллион сто пятьдесят тысяч долларов, и он — или она — без обмана доставил нам товар. Как Иуда.

— Все это уже принадлежит прошлому. Чего вы хотите от меня?

— Как я сказал, мной движет исключительно любопытство. Если вдруг в обозримом будущем вы докопаетесь до правды, буду признателен за телефонный звонок. Я ничего не выигрываю, ничего не теряю. Просто хочу знать, кому достались наши деньги.

Сэнди ответил неопределенным обещанием поставить при случае Стефано в известность, и тот вышел.

О сделке шериф Рэймонд Суини узнал во время обеда, и новость пришлась ему не по вкусу. Он тут же принялся звонить Пэрришу и Трасселу, однако для разговора и тот и другой оказались слишком занятыми. Телефон Каттера не отвечал.

Суини явился в суд и устроился в коридоре между кабинетами обоих судей: если действительно решат ударить по рукам, он попробует помешать. Шериф пошептался со знакомыми чиновниками — в атмосфере явно витало напряжение.

Юристы появились около двух часов и с суровыми лицами проследовали в кабинет Трассела. Минут через десять постучал в дверь и Суини: должен же он знать, что делать с заключенным? Судья спокойно объяснил, что, по всей видимости, по делу удастся достичь соглашения, которое, как считают и его коллеги, послужит интересам правосудия и справедливости. У Суини имелась собственная точка зрения, и он без колебаний изложил ее:

— Мы будем выглядеть дураками. Люди всё прекрасно понимают. Стоит поймать богатенького ловчилу, как он просто откупается от тюрьмы. Да что мы, клоуны, что ли?

— Твои предложения, Рэймонд? — спросил Пэрриш.

— Спасибо и на этом. Во-первых, я перевез бы его в окружную тюрьму — пусть посидит там, как все. А потом вкатил бы ему на полную катушку.

— За какое преступление?

— Но ведь он украл эти чертовы деньги! Сжег труп! Пусть лет десять поторчит в Парчмэне. Вот в чем состоит справедливость.

— Здесь он не крал никаких денег, — терпеливо возразил Трассел. — Это вне нашей юрисдикции. Дело рассматривалось федеральными властями, а они отказались от обвинений.

Сидевший в углу Сэнди не поднимал глаз от листа бумаги.

— Значит, кто-то сел в лужу? — не сдавался шериф.

— Во всяком случае, не мы, — быстро проговорил Пэрриш.

— Замечательно. Пойди и объясни это тем, кто тебя выбрал. Вали все на федов, им-то выборы не грозят. А сгоревший труп? Лэниган признается и выходит чистеньким на свободу?