Переворот - Валентин Егоров

Утром перед завтраком немного пробежался, поэтому завтракал с большим аппетитом. Была крестьянская пшенная каша, козий сыр, молоко и большой ломоть белого хлеба. После завтрака переоделся в летный костюм и направился к взлетно-посадочной полосе. Остановился перед первым же истребителем, с которым возились вооруженцы и техники, младший офицер, возглавлявший эту команду, нехотя доложил о готовности машины к вылету. Я козырнул ему в ответ и по лесенке полез в кабину истребителя. В полет мы уходили вместе с лейтенантом Спиро, так как другого летающего пилота в полку уже не было.

Пилотская кабина гостеприимно приняла меня, и фонарь с едва слышимым шелестом опустился на место, мне так хотелось услышать голос старого друга Иррека, но истребитель не имел искусственного разума для пилотирования истребитель. Иррек тоже изменил свою профессию и стал богатым меценатом, скупающим на корню частные и независимые СМИ и каналы галовидения, ему теперь е до полетов на истребителя, приходится каждый день считать затраченные денежки и отчитываться за них. А я тем временем привычными движениями рук провел диагностику двигателя и основных органов и систем истребителя, включил и прогрел движок. Когда стрелки приборов и сенсоров на приборной доске заняли положение «нормально», я отпустил тормоза и позволил «Беркуту» вырулить на взлетную полосу. Мой истребитель на старте оказался вторым, лейтенант Спиро в своем «Беркуту» уже стоял на стартовой линии.

Некоторое время истребители постояли, тихо журча силовыми установками, затем пошел в разбег истребитель лейтенанта, а следом за ним мой «Беркут». В секунду мы набрали скорость для отрыва от земли и в зону облачности уже входили с убранными шасси. Минут двадцать летели в тяжелой облачности, ориентируясь по показаниям приборов и интуиции пилотов. С лейтенантом мы летели близко друг друга, он был ведущим, ведь парень уже несколько раз летал над этой местностью и неплохо ориентировался, позволяя мне быстро восстанавливать свои навыки. Вот уже полгода я не поднимался в небо, да и космический истребитель находился у Артура, а был при них вторым пилотом, вот кое-что и утерял в пилотаже. Этот «Беркут» был уже далеко не молодым, он пережил многих пилотов, но в основном им пользовался командный состав полка, а эти командиры не так уж часто поднимались в небо, поэтому машина сохранила резервы и в скорости, и в маневре.

Мы поднялись на высоту в десять тысяч метров над уровнем моря и, на всякий случай, выполняя противозенитный и противоракетный маневры, направились к Саане, столице Империи. Воздушное пространство Сааны встретило нас полным бездействием городских ПВО и ПРО. Мы были предоставлены самим себе, делай, что не хочу! Город продолжал жить своей жизнью, по-прежнему, горели огни городской рекламы, уличное освещение позволяло просматривать, что творилось на улицах и проспектах города. Люди только что вернулись домой после рабочего дня и сейчас ужинали. Но многие жители не торопились домой, и бесцельно бродили по улицам, всматриваясь в витрины магазинов или забегая в кафе и закусочные, зажевать голодного червячка в желудке. Единственное, я бы не сказал, что сегодня вечером улицы Сааны были переполнены народом. Да, народ был, но его было не так уж много, как в прежние времена, как во времена Империи. Черным пятном выделялись развалины вокруг императорского дворца, и было слишком темно, чтобы различить, развевается ли еще императорский штандарт над полуразрушенным дворцом. Бои за него давно окончились, но еще не один солдат мятежников не ступил на эти героические развалины. Батальон панцирной пехоты больше выступал в качестве сторожа этих развалин, так как после моего отлета мятежника ни разу его не штурмовали.

Я протянул руку к разговорнику, который был укреплен в специальном замке на панели приборов управления истребителем, набрал номер и долго ждал ответа. Раньше Иррек поднимал трубку на второй или третий звонок, а сейчас, став большим человеком, не торопился отвечать на вызовы. Но, когда прогудел десятый по счету гудок, я уж, было, собрался, отключить свой разговорник, послышался чужой голос, который поинтересовался, по какому вопросу я собираюсь побеспокоить господина Иррека. Разумеется, этот голос не принадлежал Ирреку. Впервые я оказался в ситуации, когда мне нужно было уговаривать слугу соединить меня со старым приятелем. Поэтому я, зная, что прислуга привыкла беспрекословно выполнять распоряжения господ, находящихся в сильном гневе или плохом настроении, противным господским голоском протянул, что хочу говорить с Ирреком, не уточнив при этом, по какому вопросу звоню. Моя уловка сработала, отвечающий, откашлявшись, намеревался задать еще один вопрос, но передумал и уже голосом вышколенного слуги попросил секунду подождать. Пока я ожидал ответа, до мятежников, наконец-то, дошло, что над столицей летают имперские истребители.

Первой открыла огонь зенитная батарея, которая располагалась во дворе одной школы, недалеко от центра Сааны. Вслед за этой батареей, огонь по нашим машинам открыли и другие подразделения городских ПВО и ПРО. Первоначально огонь этих подразделений носил беспорядочный характер, но очень быстро появились профессиональные офицеры корректировщики и батареи начали работать, стараясь предугадать сектор, который наши истребители не могли не миновать и заливали его разрывами зенитных снарядов. И нам с лейтенантом Спиро пришлось несколько изменить нашу тактику противодействия этому огню. Мы стали незаметно для зенитчиков мятежников терять высоту и теперь разрывы снарядов происходили всегда нал нашими головами.

Минуты три прошло, прежде чем я услышал голос своего старого друга. С первого моего слова Иррек догадался, с кем он говорит и разразился радостными восклицаниями. Но я мгновенно его прервал и заявил, что хотел бы встретиться и переговорить с ним. Очередной залп зенитных снарядов и ракет разорвался вблизи бортов наших «Беркутов», грохот их разрывов услышал даже Иррек и он сразу догадался, кто это в истребителях мечется над столицей. Парень быстро продиктовал мне адрес одного из своих поместий, который имел взлетно-посадочную полосу для спортивных самолетов.

Завершив разговор с Ирреком, по рации я предложил лейтенанту Спиро завершать это бездумное кружение в воздушном пространстве столицы, и лететь по следующему адресу, который только что дал мне Иррек. Не сговариваясь, мы с лейтенантом решили прорываться из города, и по дороге атаковать одно из зенитных батарей, которая наиболее злобно тявкала на нас. Пикируя и ведя огонь из всего бортового оружия, мы, словно огненный смерч, обрушились на батарею. И пронеслись на ней, оставляя после себя тела убитых и раненных артиллеристов, поврежденные зенитки. Снаряды лейтенанта Спиро поразили боезапас батареи, который не был замаскирован и располагался на грузовиках в центре огневых позиций батареи. За нашими спинами в небо поднялся гигантский столб черного дыма, и этот взрыв услышали и увидели все жители Сааны. Когда мы пролетали над спальными районами столицы, то увидели, как торопливо отключалось уличное освещение по отдельным городским кварталам. Столица погружалась в темноту.

Глава 16

Лейтенант Спиро неплохо ориентировался в пригородах Сааны, он родился и вырос в одном из богатых пригородов столицы. После успешной атаки зенитной батареи, мы ушли на малую высоту, и он вывел нашу пару за городские пределы к небольшой пригородной деревушке, со всех сторон окруженной двухметровой бетонной стеной. Через равные промежутки на стене виднелись сторожевые башенки с крупнокалиберными пулеметами. Завершая разговор со мной, Иррек предложил «тачки» бросить у ворот, не перелетая стену и не приземляясь на аэродром, а то его внутренняя охрана, при виде истребителей, сойдет с ума и откроет огонь на поражение. Мы так и поступили, один за другим наши «Беркуты» приземлялись на магистрали, подходящей к воротам этой вычурной деревушки. Хорошо, что улица была расширена так, что мы крыльями не задели домов, стоящих по ее обочине, а также то, что был вечер, на этой магистрали не было транспорта, и мы спокойно совершили посадку на эту магистраль.

Наши славные «Беркуты» приткнулись носами с пропеллерами в стену по обе стороны этой дороги, и выключили свои движки. Пока я вылазил из пилотской кабины, ко мне подскочил лейтенант Спиро и помог спуститься по крылу на землю, где были немедленно окружены местными охранниками. Все эти парни были под два метра ростом, в черных глухих комбинезонах имперских десантников и на голову одеты тактические шлемы, поэтому сейчас они для меня все были на одно лицо. Эти ребята чувствовали себя не совсем в своей тарелке, все время пытались задвинуть нас, спрятать за своими сажеными плечами, не отрывая взглядов от окружающей местности, и страшно поводили стволами автоматов при каждом крике птички или треске сломанной ветки. Пару раз наивный лейтенант попытался заговорить с ним, объяснить, что нас должны встречать, но эти парни не реагировали на его вопросы, а все внимание уделяли окружающей местности и своему оружию. Стало немного спокойнее, когда появилась еще одна десятка охранников и с ней, по всей вероятности, пара офицеров, так как эти ребята постоянно что-то бубнили в свои переносные рации, махами рук давали указания направления предстоящего движения. Один из офицеров, на секунду прервав бубнение в рацию, внимательно осмотрелся, подошел к нам и, преклонив передо мной колено, так согласно древним имперским традициям поступали телохранители, обращаясь к членам императорской семьи, сообщил: