Тропа смерти - Ярослав Коваль

Но, увидев её в свадебном наряде, я засомневался, способна ли она воплотить в себе иную роль, чем та, которая досталась ей от матери и бабушки. Даже роскошное платье цвета юной травы выглядело на ней, как одеяние японского воина, пока не успевшего натянуть доспехи, и держалась она с уверенностью и твёрдостью. Не так смотрят в будущее юные невесты, выросшие в традиционных патриархальных мирах.

На главной площади перед дворцом, где проводилась первая свадьба Аштии и последний парад, я снова увидел роскошный, разукрашенный на славу помост и всё, приготовленное для бракосочетания знатнейшей аристократки Империи, снова погрузился в звуки напористой, варварской, на мой вкус, и вместе с тем поразительной, ошеломляющей, захватывающей музыки. Среди спутников Аштии в первые же мгновения разглядел Ниршава — он вежливо кивнул мне, приветствуя. Пришлось кивнуть в ответ.

Присутствовала здесь и разодетая в пух и прах Нега, источавшая такое презрение, словно находилась она не в обществе людей, а в окружении пресмыкающихся, к тому же заляпанных нечистотами. Рядом с ней стояла, как можно было понять, младшая из сестёр Солор — девушка спокойная, довольно милая и в то же время какая-то ощутимо никакая. Может быть, такой она казалась на фоне Аштии и Неги, обладательниц характеров ярких, хоть и очень по-разному.

Разумеется, здесь присутствовала и разодетая с купеческой пышностью Кариншия. В глазах её завлекательно полыхало злорадство напополам с восторгом.

— Ну наконец-то! — потирая руки, сказала она, обернувшись ко мне. — Наконец-то я увижу, как Аштия опустится на колени перед мужчиной. Не одной же мне унижаться.

— Как понимаю, у вас публичное выражение почтения перед супругом в день свадьбы не считается унижением! — Я изумился сам себе, с ходу выдав подобную замысловатую фразу. — Она-то перед мужем склонится. Не то что ты — перед женой.

Меня окинули разъярённым взглядом, но её бешенство больше не могло меня трогать. Теперь я ей не телохранитель, нервы она мне в будущем мотать не сможет.

Услышав вой труб и россыпь барабанной дроби, гармонично сыгравших в унисон с исходной мелодией, я вытянул шею, высматривая жениха и его спутников, которые без спешки шагали к увитому зеленью и цветами помосту. Кто из них — будущий супруг госпожи Солор, сообразить удалось не сразу, но когда сообразил, понял, что уже не однажды видел этого мужчину. Да-да, командир гвардейского имперского корпуса. Даже сюда он явился не в парадных одеждах, а в доспехах.

Его можно понять: только своей службой он и мог сравниться с окружившими его аристократами, происхождением же — нет. Если я правильно понял мироощущение местных, этот момент для них чрезвычайно важен — быть ровней тому, с кем взаимодействуешь. Если уж не в полной мере, то хоть отчасти. В каком-то аспекте. Хоть условно, но быть.

Он остановился у подножия лестницы, ведущей на помост, где уже ждала Аштия. Сбросил на руки сопровождающим плащ, передал им меч, стал подниматься… Когда распахнулись замковые двери и на помосте появился император, Раджеф Акшанта как раз достиг верхней ступени, склонился перед правителем, как и все мы, присутствующие. Публика, запрудившая всю площадь, кроме двух узких ковровых полос и пространства вокруг них, тоже приветствовала его величество единообразно — сперва поклон, потом крики и рукоплескания. Наверное, местным народом хорошо управлять. Они все на одной волне.

Гвардейские линии, отделившие толпу от ковров и усыпанной цветами брусчатки, громыхнули оружием о щиты. Величественно и красиво. Загрохотали и смолкли барабаны. Даже не видя лица Аштии, я догадался, что она улыбается. Женщина сделала шаг навстречу жениху и сделала движение опуститься на помост, застеленный коврами.

Он качнулся вперёд и подхватил её под локти, не позволил склонить колен. Они обменялись взглядами — в глазах Раджефа была улыбка и ласка. Если он и не влюблён в неё уже сейчас, то это наверняка произойдёт позже. Быстро у них всё пошло. Рядом с собой я расслышал шипение Кариншии. Девица смотрела на свою «супругу» с таким негодованием, словно та вознамерилась посадить её на хлеб и воду как минимум на месяц.

— Это нечестно, — пробурчала она.

Аштия уже начала произносить супружескую клятву, правда, с небольшими изменениями в формулировках, свидетельствующими, что Глава семьи Солор и вооружённых сил Империи не готова обещать супругу сидеть дома, храня семейный очаг.

— Тише ты, не мешай, — шепнул я Кариншии.

Та окрысилась было… Но тут заговорил Раджеф. Голос у него был сильный, звучный, он с лёгкостью перекрыл бы любое женское шипение и сетование. Голос человека, привыкшего командовать войсками на поле боя — с ним не поспоришь. Произносил он нечто похожее на те фразы, которые я в растерянности выдал на нашей с Моресной деревенской свадьбе. Судя по всему, Раджеф понимал, что ему предстоит брак-партнёрство, и ничего не имел против.

Император без спешки воздел руки.

— Все мы слышали, — произнёс он.

Площадь и примыкающие улицы вздохнули криками, которые ошеломляли своим восторгом и оживлением. Можно подумать, эта свадьба имеет для обывателей такое уж огромное значение. «А может, людей просто радует, что „неправильная“ женщина стала правильной? — подумал я. И мысленно добавил со злорадством: — Размечтались».

Всё остальное шло по-заведённому: музыка, танцовщицы, огромные веера из перьев, особым образом сложенные платки, которыми махалось лучше и красивее, чем флагами, и ленты, и цветочные гирлянды, Когда Раджеф спустился с помоста, ему накинули на плечи его же плащ, вернули меч. Ни нового плаща цветов Солор, ни браслетов, которые здесь носили аристократы, ему не предложили. Видимо, брак с аристократкой не делал простолюдина знатным, хотя Кариншию Аштия смогла наделить этим положением. Ну, правильно, так оно и бывает в патриархальных мирах.

Где-то посреди дороги к особняку Солор ко мне присоединилась Моресна — её привёл один из гвардейцев, судя по парадному одеянию и знакам отличия — из числа гвардейских офицеров рангом помладше. Я подхватил супругу под локоть, слегка притиснул к себе.

— Не надо так испуганно смотреть по сторонам, — шепнул я. — Здесь тебя никто не съест.

— Всё время страшно попасть впросак.

— Вернее попадёшь, если будешь так бояться. Успокойся.

К этому особняку я уже подходил совсем в другом настроении, чем тогда, когда выходила замуж Кариншия. Жизнь впереди казалась определённой, стабильной, уверенность придавала чувства собственного достоинства. Если я ещё не стал своим в этом затейливом мире, то стану непременно. В конце концов, я сам сделал этот выбор и не собираюсь о нём жалеть.

У входа в дом гостей принимали новобрачные.

— Серт! Рада видеть тебя и твою супругу! — радостно приветствовала меня госпожа Солор. Подошла, улыбаясь, кивнула и мне, и моей супруге, окаменевшей от смущения. Махнула рукой одному из слуг с подносом, взяла бокал с вином и, пригубив, протянула мне. Нетрудно было догадаться, что такова одна из местных форм вежливости. И, видимо, вежливости чрезвычайной, потому что гости уставились на меня с огромным интересом.

Я отпил, неуверенно приподняв бровь, предложил жене — раз уж мы оба были упомянуты гостеприимной хозяйкой в приветствии, наверное, надо и благоверную не забыть. Из предобморочной белизны она плавно перешла в выразительную багряность, смущённо спрятала глаза.

— Но я… не пью.

— Если муж не возражает, один раз можно, — с улыбкой проговорила Аштия. И, дождавшись, когда Моресна, отпив, вернёт бокал мне, подошла, приобняла, прикоснулась щекой к её щеке. — Ты жена моего названого брата и потому сестра мне. Добро пожаловать в мой дом.

Моресну словно отпустило — она успокоилась, порозовела, повеселела, стала оглядываться, с интересом и восторгом рассматривать украшенный цветами и дорогими материями холл, парадную лестницу, парадный зал и примыкающие комнаты, так же выделенные под торжество. А потому соответствующим образом украшенные. Так что, оценив состояние супруги, я счёл возможным хоть на время «отлепиться» от неё и, увидев Ниршава, направился к нему. Аштия только что угостила его вином по тому же принципу, что и меня, и переключилась на других гостей, чествуемых не так усердно.

— Приветствую! — Ниршав, довольный и оживлённый, явно был рад меня видеть. — Ну как? Веселитесь?

— Пытаемся. Только начали.

— Твоя супруга, кажется, чувствует себя немного не в своей тарелке.

— Уже получше. А то просто боялась.

— Наверняка после этого праздника попросится у тебя к родителям съездить. Там на неё вся деревня будет бегать смотреть — как же, с аристократами зналась, — он рассмеялся, но сдержанно. Я лишь улыбнулся в ответ.

— Попросит — отпущу. Должна же она за свои переживания хоть какую-то компенсацию поиметь. Хоть от соседей по деревне.