Крепость демона 2 (СИ) - Фред Винни

«Частичную трансформацию могут проводить только высшие иерархи, раньше он не мог. Габриэль мог, а Алан – нет. Он говорил, что у Габриэля было несколько обращений, и что они во многом похожи. Алан прошёл его, следующее демонское обращение, потому и детей может иметь, и яркая чешуя появилась. Он взрослый.

А я?»

На видео Алан добродушно переругивался с Сари, потом она уложила его в аппарат МРТ и вышла из комнаты, пошла к мониторам, стала всё настраивать, тихо бормоча под нос какую-то песенку. Потом навела камеру на экран и показала пальцем на некоторые участки снимка, постучала ногтем по монитору, я смотрела на её руку, на безымянный палец с кольцом в виде крыльев по бокам от шестигранника с берёзовым листком внутри. От этого было странное чувство, какое-то детское, родом из тех времён, когда я ещё не знала о существовании пансиона, но уже догадывалась, что мне в моём доме не рады, я лишняя, я не такая, какой им всем хотелось бы, чтобы я была, я разочарование, и поэтому я не получу то, что получают нормальные дети, которые своих родителей не подводят. Я делала всё, чтобы угодить своим требовательным родственникам, доводила до идеальности каждый навык, получала лучшие результаты в любом, даже самом незначительном деле, но им всегда было мало, всё было недостаточно идеально, дефекты находились всегда и всегда находились причины для недовольства мной, которые меня мотивировали стараться ещё сильнее. Я не помнила, в какой момент это чувство возникло, потому что оно было со мной всегда, но ощущения от него помнила отлично.

«Стыд за себя во всех проявлениях и чувство вины за каждый вдох и само существование. Не то чтобы катастрофа, с этим можно жить, но избавиться от этого было приятно.»

Я пошла к психотерапевту много лет назад, как только смогла себе это позволить, к анонимному, на Грани Син, и работала с ним через специальную программу по интернету, опасаясь, что где-нибудь могут всплыть данные о том, что невеста Алана Брауна лечится у мозгоправа. Программа изменяла голос и лицо, так что доктор знал обо мне только то, что я сама ему рассказала, мы встречались раз в неделю в течение всего времени, которое я проводила на Грани Син. После пары сотен часов терапии я за многое себя простила, и даже пришла к выводу, что ничего не поменяла бы в своей жизни, если бы мне дали возможность прожить её заново. Доктор сказал мне одну очень мудрую вещь, которую я даже написала на обороте фотографии своего любимого парка на Грани Син, он находился возле главного корпуса моей больницы, мы часто гуляли там с друзьями и их собаками. Мудрость состояла в том, что повышенная требовательность к себе – не всегда порок, как и стремление делать всё идеально, потому что миру нужны требовательные к идеальности специалисты.

«Всем нравится дружить с лёгкими и приятными в общении раздолбаями, которые прощают себе ошибки, быстро забывают неудачи и ни о чём не парятся. Но никто не хочет, чтобы такой раздолбай строил самолёт, на котором они полетят, или делал им операцию на сердце.»

Заучек не любили нигде, но когда жизнь переставала шутить шуточки, все бежали к ним, и платили им, и молились о том, чтобы у них хватило знаний, педантичности и требовательности к качеству своей работы. Меня каждый раз до внутреннего нервного смеха доводили родственники пациентов, которые меня брызгали «святой» водой перед операцией, а во время операции стояли на коленях в специально для них оборудованной комнате, умоляя вымышленный сверхразум помочь их ребёнку выздороветь. У меня было много вопросов к логике тех, кто всерьёз считает, что Создатель снизойдёт до переделки того, что он же сам и создал, просто потому, что его попросили на коленях. Примерно те же вопросы были к барышням, которые интересовались, насколько натуральные материалы я использую в работе, забывая о том, что самый натуральный материал им был дан от природы, но они почему-то пошли к доктору его перекраивать, при этом желая иметь естественный вид, но не испытывать естественную в таких случаях боль – против химической анестезии никто никогда ничего не имел, даже самые отбитые эко-натуралы. Я молчала о многих вещах, оставляя своё мнение при себе, даже когда ко мне приходили бывшие одногруппницы и восхищались тем, как мне повезло, раз я смогла открыть клинику. Я молчала, но для себя твёрдо знала, кто я и кто они.

«Везение – это когда вам выпадает на экзамене единственный билет, который вы выучили. А моя клиника – это не везение, это потому, что пока вы зубрили шпаргалки, я зубрила книги томами.»

Видео закончилось, я перемотала его на момент с окольцованной рукой Сари, чтобы ещё раз испытать это чувство и проанализировать его. Оно оставалось таким же – детским, не рассуждающим, не желающим слушать аргументы от доктора, который уверенно заявлял, что я полностью здорова и адекватна, все блага в своей жизни честно заслужила, и со временем смогу заслужить и получить ещё больше, потому что я сильная и могу справиться с чем угодно.

«Не с чем угодно.»

Мой дурацкий брак мы с доктором тоже обсуждали, делали упражнения и составляли списки из множества логичных пунктов, которые позволяли мне говорить то, что нужно было сказать, чтобы доктор остался доволен.

«Психотерапевты тоже умеют учиться плохо и работать спустя рукава, наверное. А может быть, я просто слишком тяжёлый случай.»

В моём телефоне зазвонил будильник, я с удивлением поняла, что пролежала над этим видео очень долго, по очереди любуясь новой морфой Алана и кольцом Сари.

«Всё, ночь закончилась. Плохой из тебя заучка, доктор Лея – документы не дочитала, по операциям данные не просмотрела, лежишь о бывшем вздыхаешь. Позор. Исправляйся.»

Я встала, собралась и пошла на работу.

***

Глава 81, возвращение маэстро

Вторник, 5 сентября 234 года, Грань Тор

На работу я пришла вовремя, идеально одетая, с идеальным макияжем и идеальной причёской, и только усевшись за стол в кабинете, поняла, что забыла дома папку мистера Брауна. Закончив с документами, я убрала её в сейф, где ей было самое место ночью, но утром почему-то не подумала о том, что днём она должна лежать на столе в моём кабинете.

«Это потому, что я не считаю её рабочим документом, а считаю личным.

Осталось объяснить это мистеру Алану Брауну. Или не дать ему даже заподозрить.»

Я ещё не решила для себя этот вопрос. Мне хотелось его увидеть. И не хотелось ужасно, хотелось это отложить или отсрочить хотя бы немного. Я включила компьютер и  смотрела на свои руки, пока ждала загрузки системы – дрожат.

«Плохо.»

Система загрузилась и я вспомнила о том, что на девять у меня операция, и компьютер включать было совершенно не обязательно, все данные по операции ждут меня в компьютере в операционной.

«Соберись.»

Я всё же пролистала карту пациента, раз уж включила компьютер, потратила пять минут на упражнения для концентрации, ещё раз десять напомнила себе о том, что я врач и профессионал, раз пять убедилась, что руки не дрожат, и чётко в девять вошла в операционную, настолько готовая, насколько это было возможно.

Операция была не сложная, совершенно обычная и проходная, но я знала, насколько коварными могут быть самые простые операции, которые делаются без малейших проблем в девяноста девяти случаях из ста. Потому что всегда есть тот самый сотый.

Мэр на операцию опоздал, просто позвонил перед началом и предупредил, что задерживается, я была этому рада – когда мы увиделись, операция была уже завершена, и я могла с чистой совестью сказать, что она прошла хорошо. Было десять двадцать пять.

«Итак, у тебя пять минут, доктор Лея. На что потратишь?»

Я быстро пошла в кабинет, планируя ещё раз вымыть руки и обновить макияж с причёской, времени должно было хватить, но когда я открыла дверь, в гостевом кресле перед моим столом сидел Алан.

Я как будто в стену влетела на полном ходу.