Пятая женщина - Хеннинг Манкелль

— Кто ее мог увидеть? Она боялась быть узнанной? Может, она и от Катарины Таксель скрывалась? И приходила в больницу ночью посмотреть на спящую женщину?

— Я не знаю, — сказал Валландер. — Это действительно странно.

— Есть только одно возможное объяснение, — продолжил Сведберг. — Она приходит ночью потому, что днем ее могут узнать.

Валландер обдумывал слова Сведберга.

— Например, кто-то, кто работает днем?

— Едва ли она приходит в роддом именно ночью без причины. Рискуя попасть в ситуацию, в которой она вынуждена ударить мою ни в чем не повинную кузину.

— Есть, наверное, еще одно объяснение, — сказал Валландер.

— Какое?

— Она просто-напросто не может приходить в роддом днем.

Сведберг задумчиво кивнул.

— Это, конечно, возможно. Но почему?

— Мало ли почему? Мы же не знаем, где она живет. Кем работает. И к тому же, она, наверно, хочет сохранить свои посещения в тайне.

Сведберг отодвинул кружку.

— Ее посещения наверняка были важными, — сказал он. — Она приходила дважды.

— Можно расположить эти события на временной шкале, — сказал Валландер. — Сначала она приходит в ночь на 1 октября. В час, когда дежурные как раз наиболее утомлены и невнимательны. Задерживается на несколько минут и потом исчезает. Через две недели все повторяется. То же время. Ее задерживает Ильва Бринк, но женщина бесследно исчезает, ударив акушерку.

— Через пару дней Катарина Таксель рожает.

— Женщина больше не приходит. Зато убит Эужен Блумберг.

— Может ли за всем этим стоять медсестра?

Они молча посмотрели друг на друга.

Валландер вдруг вспомнил: Сведберг не уточнил у Ильвы Бринк одну важную деталь.

— Помнишь, мы нашли пластиковую табличку в сумке Ёсты Рунфельдта? — спросил он. — Типа тех, что носят в больницах.

Сведберг кивнул. Он помнил.

— Позвони в роддом, — сказал Валландер. — Спроси Ильву, может, она обратила внимание, не было ли у женщины на халате такой таблички.

Сведберг встал и позвонил с прикрепленного к стене телефона. Подошел кто-то из коллег Ильвы. Сведберг ждал. Валландер выпил воды. Потом Сведберг говорил с Ильвой. Разговор был коротким.

— Ильва точно помнит, что у нее была табличка, — сказал он. — Оба раза.

— Она запомнила фамилию?

— Ей показалось, что на табличке не было ничего написано.

Валландер задумался.

— А что, если она потеряла первую, — сказал он. — А новую взяла там же, где халат.

— Не думаю, что мы найдем отпечатки пальцев, — сказал Сведберг. — В больнице все время убирают. И потом, она могла вообще ни к чему не прикасаться.

— Но она совершенно точно была без перчаток, — сказал Валландер. — Ильва это хорошо запомнила.

Сведберг постучал себе по лбу ложкой.

— А вдруг? Если я правильно понял объяснения Ильвы, перед тем как ударить, женщина схватила ее.

— Она схватила ее за халат, — возразил Валландер. — А на халате искать отпечатки бесполезно.

На минуту им овладело бессилие.

— И все же поговорим с Нюбергом, — сказал он. — Может, она дотрагивалась до кровати Катарины Таксель? Надо проверить. Если мы найдем отпечатки, совпадающие с отпечатками на сумке Ёсты Рунфельдта, то для расследования это будет большим шагом вперед. Тогда начнем искать те же отпечатки у Хольгера Эриксона и Эужена Блумберга.

Сведберг пододвинул Валландеру записку с адресом Катарины Таксель. Валландер прочел, что ей 33 и что она частный предприниматель, хотя чем она занимается, не сообщалось. Живет она в центре Лунда.

— Поедем к ней завтра в семь утра, — сказал он. — Раз мы все равно работали ночью, можем поработать и завтра утром. А сейчас, пожалуй, самое лучшее немного поспать.

— Странно, — сказал Сведберг. — Сперва мы искали наемника. Теперь медсестру.

— И, скорее всего, ненастоящую, — добавил Валландер.

— Совсем необязательно, — заметил Сведберг. — Из того, что Ильва ее не узнала, еще не следует, что она не медсестра.

— Ты прав. Нельзя исключать такой возможности.

Валландер встал.

— Я тебя подвезу, — сказал Сведберг. — Как продвигается ремонт твоей машины?

— Наверное, придется покупать новую. Только вот где взять деньги?

В комнату быстро вошел дежурный полицейский.

— Я знал, что найду вас здесь, — сказал он. — Случилось несчастье.

У Валландера внутри все сжалось. «Только не убийство, — думал он. — Нам с этим не справиться».

— У обочины дороги между Сёвестадом и Лёдинге найден тяжело раненный мужчина. Его обнаружил шофер грузовика. Попал ли он под машину или стал жертвой какого-то другого насилия, мы не знаем. Туда сейчас едет «скорая». Я подумал, что это недалеко от Лёдинге и…

Он не успел закончить. Сведберг и Валландер уже выходили из комнаты.

Они приехали на место как раз, когда врачи укладывали раненого на носилки. Валландер узнал врачей, — немногим раньше он их видел у больницы.

— Мы с вами как корабли в ночном море, — сказал водитель «скорой».

— Он попал под машину?

— Если так, то шофер удрал. Но это больше похоже на насилие иного рода.

Валландер огляделся. Дорога была пуста.

— И кто здесь разгуливает по ночам? — спросил он.

Мужчине сильно изуродовали лицо. Он тихо хрипел.

— Мы поехали, — сказал водитель. — Надо поторопиться. У него могут быть внутренние повреждения.

«Скорая» исчезла. Они осмотрели место происшествия, освещенное фарами машины Сведберга. Сразу после этого прибыл ночной патруль из Истада. Сведберг и Валландер ничего не обнаружили. И уж, конечно, никаких следов, что здесь тормозила машина. Сведберг рассказал вновь прибывшим полицейским, что случилось. Потом они с Валландером вернулись в Истад. Поднялся ветер. Сведберг посмотрел на термометр, указывающий уличную температуру воздуха. Плюс три.

— Это не имеет отношения к нашему делу, — сказал Валландер. — Высади меня у больницы, а сам поезжай домой и ложись. Хоть один из нас немного отдохнет.

— Где тебя завтра забрать? — спросил Сведберг.

— На Мариагатан. Скажем, в шесть. Мартинсон встает рано. Позвони ему и расскажи, что случилось. Пусть узнает у Нюберга про табличку. Скажи ему, что мы едем в Лунд.

Второй раз за эту ночь Валландер оказался у дверей приемного отделения больницы. Когда он туда приехал, пострадавшим занимались врачи. Валландер сел и стал ждать. Он очень устал. И даже сам не заметил, как уснул. Проснувшись от того, что кто-то назвал его по имени, он сначала не понял, где находится. Ему снился сон. Рим. Он ходил по темным улицам и искал своего отца, но не находил.

Перед ним стоял врач. Валландер тут же проснулся.

— Он будет жить, — сказал доктор. — Но его сильно избили.

— Так, значит, это никакая не авария?

— Нет, его избили. Но, насколько я могу судить, внутренних повреждений нет.

— При нем были какие-нибудь документы?

Врач протянул ему конверт. Валландер вынул из него бумажник, где, кроме прочего, лежало водительское удостоверение. Пострадавшего звали Оке Давидсон. Валландер обратил внимание, что водить машину ему разрешается только в очках.

— Могу я с ним поговорить?

— Лучше все-таки немного подождать.

Валландер решил, что разобраться с этим он поручит Хансону или Анн-Бритт Хёглунд. Если это жестокое избиение не имеет отношения к их делу, то его расследование придется временно отложить. У них слишком мало времени.

Валландер собрался уходить.

— Мы тут нашли кое-что среди его вещей. Думаю, вас это может заинтересовать, — сказал доктор.

Он протянул ему листок бумаги. Валландер прочел корявые буквы: «Вор, обезвреженный ночными стражами».

— Какие еще стражи? — не понял он.

— Об этом же писали в газетах, — ответил доктор. — Об организующейся народной дружине. Видимо, они также называют себя ночными стражами.

Валландер недоверчиво посмотрел на текст.

— Есть одно доказательство, — продолжил доктор. — Записка была у него прямо на теле. Ее прикрепили степлером.

Валландер покачал головой.

— Черт, это просто невероятно, — сказал он.

— Да, — согласился доктор. — Невероятно, как далеко все это зашло.

Вызывать такси Валландер не стал. Он пошел домой пешком по пустому городу. Он думал о Катарине Таксель. И об Оке Давидсоне с запиской, прикрепленной к телу.

Поднявшись в свою квартиру на Мариагатан, он только снял ботинки и куртку и лег на диван, укрывшись пледом. Будильник был заведен. Но он не мог уснуть. Начинала болеть голова. Он пошел на кухню и растворил в воде таблетки. За окном ветер раскачивал фонарь. Потом он снова лег. Беспокойно проворочался, пока не зазвонил будильник. Валландер сел. Усталость не только не прошла, но стала еще сильней, чем когда он ложился. Он сходил в ванную и ополоснул лицо холодной водой. Потом переодел рубашку. Поставил варить кофе и позвонил домой Хансону. Хансон долго не брал трубку. Валландер понял, что разбудил его.