Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

— Да, повелитель. Я получил психический след этих существ, — выплюнул последнее слово Гвиниан, — даже в хаосе эмпиреев есть свои узоры и тропы, по ним я приведу нас к мерзкому прародителю заражения.

Цедис кивнул. Его взгляд помутился, его мучала «жажда». Никогда раньше он не был подвержен ей так сильно, и его разум наполнился дурными предчувствиями.

— Превосходные новости, — сказал он, собрав волю в кулак, — я призову нам на помощь вторую и пятую роты. Это будет собрание героев! Мы уничтожим эту мерзость и её источник раз и навсегда.

— Пожалуйста! — вскричала одна из женщин. Она была высокой и изголодавшейся, её жизненные силы были украдены чудовищной семьей, — Пожалуйста, не причиняйте вреда малышам!

Цедис медленно покачал головой.

— Ваши действия — не ваш личный грех, но вы навсегда потеряны для нас. Мы посвятим ваши души Святой Катрии, возможно она простит вас.

Цедис поднял руку, катрианцы плакали и кричали.

По движению руки магистра комнату очистили прометиум и огонь из болтеров.

— Где их нашли? — потребовала ответа полковник Индрана. Она старалась не дать ужасу проникнуть в её голос. Снаружи командного центра все еще были слышны грохочущие звуки транспорта космодесанта, уносящего ангелов смерти обратно к их флоту.

— В бункере номер восемьдесят пять. Никто ничего не видел и не слышал, — ответил медик, — я сам вижу такое первый раз в жизни. Эти разрезы…

— Да, я видела их, — отрезала Индрана, смотря в одну точку. Обычный запах медицинского центра сменился вонью скотобойни.

— Полковник, что нам делать?

— Сожгите их, — коротко ответила она, — сожгите всех. Свяжитесь с семьями и скажите, что они погибли, защищая наш дом и владения Императора.

— Да, госпожа.

— Немедленно!

Её приказ развеял атмосферу ужаса, царившую в комнате, и все женщины сразу пришли в движение, благодарные, за то, что у них появилось дело.

Деятельность не приносила Индране облегчения. Не было никого, кто приказал бы ей что делать или отвлечь от ужасного вида её жестоко убитых солдат. Они были зарезаны как животные, подумала она. Полковник посмотрела на семь бледных трупов женщин-солдат. Их кожа была пепельно-серого цвета, и Индрана поежилась, размышляя над спасением Катрии.

Гибель Единства

Большая часть событий романа происходит в 887.М39, за две тысячи лет до настоящего времени — 998.М41.

Глава 1

Воспоминания о Гоноруме

Разум и сердца Мантиллиона Гальта наполнились спокойствием. Шепот молившихся слуг становился тише. Послышался легкий шум ветра. Жужжание татуировочной иглы смолкло. Теперь Гальт ощущал кожей не ее частые уколы, а холодные поцелуи горного воздуха. Он уже смутно понимал, что находится в Великой часовне с ее разлитой в атмосфере тяжестью лет и молитв, и все явственнее чувствовал вокруг себя открытое пространство. Глаза космодесантника были закрыты, он видел только темноту век. Воин парил между реальностью и сном, ни тут, ни там, — и его это тревожило. Гальт напомнил себе, что он на борту боевой баржи «Новум ин Гонорум», плывущей в варпе. Десантник не обладал сомнительными ведьмовскими дарами, которые позволили бы ему ощущать вари, но во время медитации ему казалось, будто он почти видит имматериум.

Гальт усилием воли подавил беспокойство.

— Славен Император, воплощение всего человечества, да осветит он путь, — процитировал он Кодекс Астартес и сосредоточился на своем дыхании.

Запахи и звуки дома звали его, но время направиться гуда еще не пришло. Память плоти должна прижиться, ее славное сияние должно излагать правдивую историю, когда для Гальта настанет час предстать пред взором Императора. Для этого необходимо снова пережить то событие, в честь которого сделана татуировка.

Реальный мир задрожал и полностью исчез.

Огонь полыхал в узких коридорах судна эльдаров. Пластичная кость, из которой был сделан корабль чужаков, яростно пылала. Синее пламя омывало доспехи космодесантника — синий цвет огня, пожиравшего кость, сливался с сине-костяными геральдическими цветами его ордена. Показатели температуры сенсория оказались в самой дальней части красной шкалы — без силовой брони капитан уже сгорел бы заживо. Даже в ней Гальт потел от невыносимого жара.

Вокруг оглушительно ревело пламя. Приняв отблеск огня за движение, десантник вскинул болт-пистолет и взял наизготовку силовой меч. Пусто. Пусто, не считая пламени и горящего в нем психопластика.

Большинство пиратов-эльдаров были убиты, их поджарые тела — разорваны болтерным огнем. Ярко разодетые трупы покрывали помосты, отчасти успевшие загореться. «Новум ин Гонорум» доложил, что три оставшихся судна эльдаров спасаются бегством, а ударный крейсер «Непрестанная бдительность» и четыре корабля эскорта линейного флота Трезубца направились в погоню. Рассчитывать на захват выживших ксеносов не приходилось, но Гальт был уверен, что эльдары больше не вернутся в Разрыв Орин. Десять хрупких кораблей чужаков дрейфовали в космосе, но победа досталась дорогой ценой — «Молот Корвона» получил тяжелые повреждения и неуклюже плыл в пустоте. Да и сама победа была не окончательной.

— Собраться на моей позиции, — приказал Гальт отделению ветеранов арьергарда. Их осталось четверо. Десантники закончили осматривать трупы и собрались вокруг капитана, как всегда начеку. На их богато украшенной броне плясали блики пламени.

Гальт кивнул в сторону большой двери в конце комнаты, обрамленной искусно сработанными округлыми портиками, чья симметрия притягивала взгляд. Над входом располагалась эмблема предводителя эльдарских корсаров — лицо с ничего не выражающими глазами, из которых капали слезы.

Вычурный ксеносский хлам.

— За этими дверями — мостик, — сказал Гальт. — Если мы убьем их лидера, ксеносы не вернутся. Брат Вердери-он, взрывай дверь.

— Да, капитан.

Дверь оказалась такой же хрупкой, как и сам корабль, цель космодесантников находилась прямо за ней.

Они вошли с поднятыми болтерами. Из нескольких углов в них понеслись сюрикены. Вылетевшие из пистолетов заостренные диски впились в толстый керамит доспехов космодесантников, но все ветераны арьергарда выдержали. Реликвийная броня отлично защищала от жалких чужеземных орудий. В ответ Новадесантники открыли огонь из болтеров и убили трех эльдаров, которые присоединились к своим братьям, чьи тела уже устилали разбитые пульты.

Перед Гальтом предстала картина полного разорения — по всей комнате лежали упавшие распорки и обломки психокости. Корсары сильно пострадали от орудий линейного флота Трезубца. Разбитые машины и мертвые чужаки окружали возвышенную платформу, где стоял богато украшенный трон. На нем в ленивой позе, подперев кулаком подбородок, сидел князь эльдаров. Он не носил брони, предпочтя ей яркие одежды. Князь не был вооружен, но смотрел на Новадесантников с таким отвращением, будто считал уже один свой взгляд смертоносным. По бокам от него стояли две неподвижные фигуры, сжимая выращенное из психокости оружие. Сначала Гальт принял их за статуи. Однако они не были статуями, и капитан пристально наблюдал за ними. Он уже встречал таких существ. Презренные мыслящие машины, роботы, «изуверский интеллект» — запрещенные технологии, вдвойне отвратительные из-за своего иноземного происхождения.

Гальт убрал пистолет в кобуру и снял шлем. Положив его на пол, он взглянул на повелителя чужаков без посредничества систем брони. Он преследовал две цели. Гальт хотел показать ксеносу свои достижения, отмеченные на лице, и одновременно взглянуть на князя собственными глазами, чтобы, оставшись без защиты линз шлема, проверить, хватит ли у него силы духа для столкновения с нечистым порождением чужаков.

— Сдавайся! — прокричал Гальт. — И умри с той малой толикой чести, которой обладает твой род.

Эльдар покачал головой, будто был неимоверно разочарован. Он поигрывал с блестящим камнем, свисавшим с его шеи на цепи, скривив губы в отвращении.

— Такой предсказуемый. Очень, очень предсказуемый. — Он встал. — Я тысячи лет бороздил звезды, мон-кей, а ты заходишь сюда… — он указал на космодесантников, не находя слов, — в своих уродливых доспехах и кричишь, будто я глухой, ожидая, что я подниму руки и позволю тебе прервать мою жизнь своими грубыми устройствами.

Он сжал губы. Чужак говорил на готике с сильным акцентом, будто напевая, и слова были полны презрения.

— Я не глухой, капитан Гальт. И далек от этого. Иначе как я узнал бы твое имя? Я слышу все.

Гальт сохранял спокойствие. На него совсем не действовали попытки чужака лишить его присутствия духа. Гальт дернул подбородком, и ветераны арьергарда вскинули оружие.