Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Кэтлин Уинзор

Эмбер обычно садилась за туалетный столик в легком халате и домашних туфлях из бычьей кожи, державшихся только на пальцах ноги, и месье Дюран принимался за ее прическу. Нэн Бриттон больше не занималась такими делами: ведь нынче она была камеристкой графини, и в ее обязанности входило только красиво одеваться, всегда хорошо выглядеть и повсюду сопровождать хозяйку. Как и у большинства камеристок знатных леди, у нее были любовники, нередко – те же самые лорды и богатые франты, что вращались в светских кругах. Нэн наслаждалась жизнью с присущим ей энтузиазмом, она пользовалась большим успехом, гораздо большим, чем ожидала, хотя это и не требовало никаких усилий с ее стороны.

Торговцы и мастерицы окружали Эмбер сплошным жужжащим роем, подсовывая ей под нос то одно, то другое.

– Пожалуйста, взгляните на эти перчатки, мадам, – нет, вы только понюхайте их. Приложите к носу – и вы влюбитесь в этот запах. Изысканный, . не правда ли?

Эмбер понюхала.

– «Нероли», верно? Мой любимый аромат. Я беру дюжину.

Она провела щеточкой по красиво изогнутым черным бровям, пригладила их и смахнула пудру.

– Вот этот отрез я оставила специально для вас, мадам. Вы только пощупайте, какой ворс – глубокий и гладкий. А цвет! Он просто поразительно идет вам. Посмотрите сами – как раз под цвет ваших глаз! И позвольте добавить вам кое-что, мадам. – Торговка нагнулась и шепнула: – На днях графиня Шрусбери увидела эту ткань и была без ума от нее. Но я отказала ей, сказала, что материал уже продан. Этот материал только для вас, мадам.

– Так что мне придется его покупать, да, плутовка? – Она надела бриллиантовые серьги. – Но ткань действительно красивая. Я довольна, что вы отложили ее для меня. И не забудьте обо мне, когда привезут новую партию. Нэн, заплати, пожалуйста.

– Мадам, прошу прощения, наденьте-ка этот браслет на руку. Посмотрите, как играет камень, сверкает, как огонь, верно? Красивее камня еще не находили. Вот что я вам скажу: хотя браслет стоит пятьсот фунтов и даже больше, я отдам его вам с большим убытком для себя: для меня такая честь, что именно вы, ваша светлость, будете носить его. Хотя с любой другой я потребовала бы по меньшей мере пятьсот фунтов, вам я отдам за какие-то сто пятьдесят.

Эмбер рассмеялась, держа браслет в руке и разглядывая его:

– За такую цену! Как я могу не купить его? Ладно, оставьте, я беру. – Она бросила браслет на туалетный столик, где уже громоздились коробочки, флаконы, бутылочки, письма, веера, ленты. – Но пришлите мне счет, я никогда не держу дома такие суммы наличными.

– Sil vous plaft[21], мадам… – раздался отчаянный голос месье Дюрана. – Прошу прощения, не двигайтесь, пожалуйста, хоть минуту. То – туда, то – сюда. Я просто не в состоянии закончить прическу! Ах, Боже мой!

– Простите, Дюран. А что у вас, Джонсон?

И так – каждое утро: ежедневная ярмарка, дававшая развлечение одним и доход другим. И Эмбер великолепно проводила этот спектакль. В комнате почти всегда были музыканты. Они исполняли модные баллады или песенки из последних спектаклей. Вокруг суетилось с полдюжины служанок. Среди них прогуливался Теней, иногда и он делал заказ торговцам. Он стал чрезвычайно щепетильно относиться к своей одежде, и Эмбер не жалела денег на его наряды хотя он по-прежнему отказывался надевать новые туфли, а только изношенные. Король подарил Эмбер щенка спаниеля, которого она назвала Месье лё Шьен. Щенок совался носом к каждому и лаял на незнакомых.

Вот так проходило очередное утро Эмбер, когда маленький паж. вошел в комнату:

– Мадам, вас ожидает баронесса Стэнхоуп. Эмбер закатила глаза.

– Чтоб ее черт побрал! – выругалась она и поглядела через плечо, как раз когда в комнату вошла свекровь. Эмбер широко раскрыла глаза, пораженная, потом взяла себя в руки, встала и поздоровалась.

Люсиллу теперь было трудно узнать. Золотистые волосы, как у Сьюзен, завитые по последней моде, были украшены лентами, цветами и вплетенными нитями жемчуга. Лицо было накрашено, как у китайской куклы, щеки тоже были немного «подправлены», чтобы они выглядели упругими и круглыми. Ее наряд! Жемчужно-серый атлас с нижней юбкой цвета фуксии (несомненно, дело искусных рук француза-портного), баска, ловко сужавшая талию и поднимавшая груди выше декольте. На шее – нитка жемчуга, в ушах – бриллиантовые серьги, руки украшены полудюжиной браслетов, а на трех пальцах обеих рук – кольца. Все это блестело и сверкало, отчего казалось настоящим и дорогим. За какие-то две недели она превратилась в очень элегантную модную даму, слегка перезрелую, но все еще привлекательную.

«Вот это да! – подумала Эмбер. – Вы только посмотрите на эту старую греховодницу!»

Женщины обнялись, отдав дань этикету, но леди Стэнхоуп заметила удивление на лице Эмбер и взглянула на нее с торжеством, словно требуя восхищения. После первого шока (Люсиллу было просто не узнать!) Эмбер пронзила мысль, что все это сделано на ее деньги: она знала, что Стэнхоупы потеряли свой небольшой источник дохода, – дом, который они сдавали внаем, сгорел во время Большого пожара.

– Простите мое вторжение, мадам, – сразу же начала Люсилла. – Я должна была навестить вас раньше, но я была страшно занята!

Она остановилась, обмахиваясь веером, чтобы перевести дыхание. Хотя ей хотелось похвастаться перед невесткой своим видом, она понимала: несмотря на роскошный наряд, крашеные волосы и накладные локоны, ей никогда не будет двадцать три года, разницу в возрасте не изменить, и годы – упрямая вещь.

– О, что вы, это мне следовало навестить вас, мадам, – вежливо запротестовала Эмбер: мысленно она подсчитывала количество фунтов, истраченных леди Стэнхоуп, и чем больше становилась сумма, тем больше она сердилась. Но она с улыбкой пригласила свекровь присесть и подождать, пока она закончит туалет. Когда же взгляд леди Стэнхоуп упал на отрез голубого бархата, Эмбер сказала торговцам, что их время истекло.

– Приходите ко мне завтра утром, – сказала Люсилла торговцу, приглашающе взмахнув рукой, и тот, забрав бархат, вышел из комнаты.

Эмбер села за туалетный столик наклеить мушки. Люсилла слегка задыхалась в слишком тесном корсете.

– Ах, Боже мой! – вздохнула она, положив ногу на ногу и чуть наклонив голову. – Вы и представить себе не можете, сколько забот было у меня за эти две недели: здесь масса знакомых, знаете ли, и каждый непременно захотел увидеться со мной! Ах, Боже мой, я совершенно замоталась! – Она приложила руку к голове, как бы вытирая пот от усталости. – Мне едва удавалось видеться с Джерри. Скажите, ради Бога, как поживает мой мальчик?

– Я думаю, неплохо, мадам, – ответила Эмбер, слишком рассерженная тем, как уплывают столь нелегко доставшиеся ей деньги на наряды этой старухи. Она едва обращала внимание на ее вопросы и болтовню.