Игольное ушко - Кен Фоллетт

– Передача велась не на частоте нашего человека.

– Тогда для нас это ничего не значит, – сказал по-прежнему злой на весь мир майор Вохль.

И Хеер не упустил возможности его поправить.

– Для нас это все же кое-что значит, – заметил он. – Прежде всего мы, вероятно, столкнемся с какой-то активностью на поверхности, когда всплывем.

– Но нас она едва ли коснется?

– Скорее всего так, – согласился Хеер.

– Тогда это полная бессмыслица.

– Для меня это лишь вероятная бессмыслица.

И так они препирались все время, пока лодка подходила к острову.

В результате в течение всего пяти минут представители военно-морского флота, корпуса королевских наблюдателей, МИ-8 и береговой охраны Шотландии поочередно позвонили Годлиману, чтобы сообщить о сигнале «SOS».

Годлиман же немедленно связался с Блоггзом, не успел тот действительно забыться глубоким сном у камина в комнате отдыха пилотов. Резкий звук телефонного звонка заставил его вздрогнуть и мгновенно вскочить на ноги. Он счел это сигналом, что самолеты готовы наконец к вылету.

Один из летчиков снял трубку, дважды произнес в нее «так точно» и передал Блоггзу.

– Это вас.

– Привет, Перси.

– Фред, кто-то с острова только что подал сигнал «SOS».

Блоггз тряхнул головой, чтобы избавиться от остатков сонливости.

– Кто? – спросил он.

– Мы не знаем. Сигнал прошел только один раз и не был повторен, а теперь передатчик замолчал.

– И тем не менее теперь сомнений почти не остается.

– Именно. У тебя там все готово?

– Все за исключением погоды.

– Удачи.

– Спасибо.

Блоггз повесил трубку и повернулся к молодому пилоту, который все еще читал «Войну и мир».

– У меня хорошие новости, – сказал он. – Этот гад определенно находится на острове.

– Веселые дела, понимаешь! – отозвался летчик.

35

Фабер захлопнул дверь джипа и неторопливо направился к дому. На нем снова был самый нарядный пиджак Дэвида, но брюки покрывала грязь от падения, а мокрые волосы облепили голову. При ходьбе он лишь слегка припадал на правую ногу.

Люси отпрянула от окна, выскочила из спальни и сбежала вниз по лестнице. Ружье лежало на полу в прихожей, где она и выронила его. Теперь оно вдруг показалось очень тяжелым. Люси прежде никогда в жизни не стреляла и понятия не имела, как проверить, заряжено ли это ружье. Конечно, она бы сумела с этим разобраться, но времени не оставалось.

Люси глубоко вдохнула и открыла входную дверь.

– Стоять! – выкрикнула она.

Голос прозвучал писклявее, чем ей хотелось бы, – в нем откровенно слышались испуг и истерика.

Фабер расплылся в улыбке, продолжая неспешно приближаться.

Люси навела на него ружье, держа ствол в левой руке, а правой взявшись за затвор. Ее палец лежал на спусковом крючке.

– Я убью тебя! – крикнула она.

– Не глупи, Люси, – сказал он мягко. – Разве ты сможешь причинить мне вред? После всего, что нас теперь связывает? Разве мы не полюбили друг друга? Ну хотя бы немного, а?

И это было правдой. Она твердила себе, что не могла влюбиться в такого человека – в этом тоже заключалась истина, – но все же она испытывала к нему какие-то чувства, если не любовь, нечто очень к ней близкое.

– Ты уже все знала обо мне сегодня днем, – сказал он, подходя на расстояние в тридцать ярдов, – но тебе ведь было все равно, не так ли?

И это тоже отчасти правда. На мгновение перед ее внутренним взором отчетливо предстала картина: она сидит на нем, широко расставив колени, прижимая его чувственные руки к своей груди… Но потом она вдруг поняла, для чего он все это говорит…

– Мы сможем договориться, Люси. Мы все еще можем остаться вместе…

И она нажала на спусковой крючок.

Раздался невероятный грохот, оружие подпрыгнуло в ее руках, и приклад больно ударил в бедро. Она едва не выронила ружье. Люси и представить себе не могла, что обычный выстрел ощущается так всякий раз. К тому же в эту секунду она почти полностью оглохла.

Пуля прошла поверх головы Фабера, но он тем не менее пригнулся и зигзагом бросился назад к джипу. У Люси возникло искушение выстрелить еще раз, но она вовремя остановилась. Если он поймет, что оба ствола пусты, уже ничто не помешает ему вернуться.

Между тем он запрыгнул в машину и быстро поехал вниз по склону холма.

Люси знала: он непременно придет снова.

Но внезапно ею овладело ощущение радости, почти счастья. Первый раунд остался за ней – она сумела обратить его в бегство…

Вот только он обязательно вернется.

Однако Люси понимала и преимущества своего положения. Она могла укрыться внутри дома и была вооружена. А теперь получила передышку, чтобы подготовиться к новой встрече.

Да, подготовиться! Ей нужно все продумать. В следующий раз он не полезет напролом, а постарается появиться неожиданно.

Оставалось надеяться, что он станет дожидаться наступления темноты. Тогда времени у нее окажется достаточно…

Первая задача – перезарядить ружье.

Она пошла в кухню, где Том хранил все – продукты, уголь, инструменты, всевозможные припасы. А ружье у него было в точности как у Дэвида. Она знала, оба ружья идентичны, так как в свое время муж при ней осмотрел оружие Тома и распорядился выписать для себя такое же. Мужчины любили проводить время, обсуждая достоинства разных систем вооружений.

Люси без труда нашла ружье Тома и коробку с патронами, а потом положила оба ружья и боеприпасы на кухонный стол.

Это примитивные механизмы, убеждала себя она. Женщины с опаской относились к таким вещам не от глупости, а от чрезмерного почтения, которое к ним питали.

И она стала ощупывать ружье Дэвида, направив ствол в сторону, пока оно не переломилось пополам у казенной части. Поняв, как ей это удалось, Люси пару раз попрактиковалась, чтобы закрепить навык.

Все оказалось на удивление просто.

Она зарядила оба ружья, но потом ощутила необходимость убедиться, что все сделано правильно. Для этого направила ствол ружья Тома в стену кухни и, стреляя от бедра, нажала на спуск.

Штукатурка посыпалась во все стороны, Боб зашелся в лае, а она опять посадила себе на бедро синяк и на время оглохла.

Нужно будет запомнить и в следующий раз нажимать на спусковой крючок плавно, чтобы ствол не дернулся и прицел не сбился. Вероятно, именно этому учили мужчин во время армейской подготовки.

Так, что дальше? Нужно сделать для Генри невозможным легкое проникновение в коттедж.

Ни в одной из дверей не было замков – если бы дом ограбили, хозяин знал бы точно, что вора надо искать на другом конце острова. Люси порылась в инструментах Тома и нашла топор – блестящий и острый как бритва. Она встала на лестнице и стала вырубать балясины.

От непривычной работы у нее быстро устали руки, но зато уже через пять минут она заготовила шесть коротких, но очень прочных досок из старого дуба. Взяв затем молоток и гвозди, она забила дубовыми досками обе двери – по три доски на дверь, по четыре гвоздя на доску. По окончании работы запястья у нее горели от боли, молоток налился свинцовой тяжестью, а ведь она еще не все сделала.

Зачерпнув еще горсть четырехдюймовых гвоздей, она обошла все окна, накрепко заколотив рамы. При этом она совершила маленькое открытие – поняла, почему мужчины всегда в таких случаях держали гвозди в зубах. Оказывается, для этой работы требовались обе руки, а положенные в карман гвозди рвали подкладку и впивались в тело.

К тому времени, когда она справилась со своей задачей, уже стемнело, но свет она включать не стала.

Он, конечно же, все еще способен проникнуть в дом, но теперь по крайней мере ему не удастся сделать это бесшумно, придется что-то выламывать, а она непременно услышит и будет ждать с ружьями наготове.

Прихватив оба ружья с собой, Люси поднялась наверх, чтобы проведать Джо. Он все еще спал на постели Тома, завернутый в одеяло. Люси зажгла спичку, чтобы посмотреть на его лицо. Снотворное подействовало на него очень сильно, но кожа выглядела свежей, температура оказалась в норме, а дышал он размеренно и легко.

– Просто продолжай спать, мой милый мальчик, – прошептала она. И этот приступ нежности к сыну только еще больше ожесточил ее против Генри.

Она неустанно обходила дом, вглядываясь через окна в темноту. Пес следовал за ней повсюду. Теперь она носила с собой только одно ружье, оставив второе у подножия лестницы, но зато сунула за пояс брюк топор.

Вспомнив про рацию, она передала свой «SOS» еще несколько раз, при этом не зная, слышит ли кто-нибудь ее сигналы и вообще работает ли радио. Из азбуки Морзе она не помнила больше ничего, и потому не могла подавать других сигналов.

А потом до нее дошло: едва ли сам старый Том помнил все коды Морзе наизусть. Наверняка где-то должно быть руководство. Если бы только она могла толком сообщить кому-нибудь о происходящем здесь… Она обыскала дом, истратив дюжину спичек, при этом дрожа от страха, когда приходилось зажигать одну из них неподалеку от окна на первом этаже, но ничего не нашла.