Энциклопедия русских суеверий - Марина Власова

ЗЯБУХА — лихорадка (см. ЗНОБЕЯ).

И

ИГОША — фантастическое существо, соединяющее черты лешего и домового; безрукий и безногий урод; мертворожденный младенец; дух умершего без крещения.

Многие крестьяне верили, что мертворожденные, как и скончавшиеся без крещения младенцы, продолжают невидимо жить (и даже расти) там, где они похоронены, или в своем доме (достаточно часто мертворожденных закапывали в подполье или близ избы). Такие умершие могут становиться духами дома.

Обычно они незримы и ночью бродят по избе. Как и все скончавшиеся скоропостижно или без крещения, игоша — не находящий успокоения умерший; он и «беспокойный дух дома»: проказит, вредит, если его не признают за домового <Черепанова, 1983>, вообще, «признается большим озорником» <Забыли, 1880>.

Сведения об игоше немногочисленны. Безрукость и безногость игоши в поверьях, возможно, свидетельствуют о его «неполноте», отличии от людей (он существо едва оформившееся, едва явившееся на свет) или же отражают «змеиную природу» этого персонажа.

ИГРЕЦ, ГРЕЦ — припадок кликушества; нечистый дух, бес, черт; домовой.

«Игрец ее знает!» (Ворон.); «Игрец с тобой!» (Ряз.); «Игрец их расшиби!» (Тамб.)

Название «игрец» («играющий, игривый», а может быть, и «играющий на музыкальных инструментах») характеризует «причудливую» природу многих нечистых духов, которые, согласно распространенным представлениям, любят шутить бессмысленно и зло, озорничают, устраивают шумные сборища с музыкой и т. п. По поверьям Орловской губернии, игрец (домовой) «шутит» над людьми и скотиной.

Игрецом мог именоваться и бес, вошедший в больного, припадочного человека и безжалостно им «играющий», ср.: «…игра недоброй силы вводит человека в болезнь» <Буслаев, 1861>. Игрецом мог именоваться припадок кликушества.

В числе других угрожающих человеку существ игрец упоминается в заговорах: «Сохрани, Господи, и помилуй, раба твоего, больного [имя], от черного глаза, от мужского, от женского, от денного, от полуденного, от часового, от получасового, от ночного, от полуночного, от всех жил, от всех пожилков, от всех суставов, от белого тела, от желтой кости, от родимца, игреца, от черной печени, от горячей крови. Спаси, Господи, и помилуй яго. Не я яго придуваю, не я прикалываю, а Матушка, Пресвятая Богородица, Своею рукою, Своею пеленою, Своим крестом и животворящею силою. Во имя Отца и Сына, и Духа Святого. Аминь» (Ворон.).

В Центральной и Южной России название черта «игрец» чаще всего употребляется в бранных выражениях.

ИЗБНОЙ — домовой.

Домовой, живущий в крестьянском доме, мог именоваться по месту своего обитания избным (Олон.) (см. ДОМОВОЙ).

ИЗВОД — черт, Дьявол; водяной.

«Извод тя возьми!» (Олон.); «Извод с тобой!» (Арх.)

Изводом («изводящим, губящим») чаще всего в бранных выражениях именуют черта.

ИКОТА — разновидность кликушества; персонификация болезни; нечистый дух, вселяющийся в человека и вызывающий нервные заболевания (истерические припадки, кликушество).

«Мати Санкова на пожню поехала, ей икота забралась в рот. Ротом она залезла ведь. Человек помре, икота выходит» (Арх.); «Пришла к вам попросить и помолить от икотов, от ломотов» (Амур).

Икоту (как и многие болезни) представляли в облике вселяющегося в людей (самостоятельно или по воле колдуна) существа, духа, беса. Согласно рассказам жителей верховьев Камы, поселяющаяся в человеке икота может иметь вид мухи, а изгоняемая — лягушки или крысы (но при этом «имя ее всегда мужское») <Никитина, 1993>. На Алтае, как отмечал Зеленин, нервную икоту тоже считали возникающей из-за сидящей в человеке лягушки.

Некоторые из жителей Пинежского района Архангельской области полагают, что икота — «вроде мухи» — «на ту же букву заходит, на како имя» (имя ее начинается той же буквой, что у больного). В быличке этого же района икоту «привязывают лешачихи» <Черепанова, 1996>.

Считали, что икота способна «залетать» в неправедных, некрестящихся (т. е. практически в любого человека — «все грешны»). Она вселяется в зевающих, ругающихся (Арх.). Икота, не нашедшая жертвы, может существовать сорок дней (согласно другим поверьям, она «живет годами»). О поведении бесприютной (и, соответственно, немой) икоты сообщают икоты других людей, ср.: на отпевании икотницы икота другой больной сообщает присутствующим, что ее товарка покинула умершую, сидит на воротах и ждет молодую девушку, чтобы в нее вселиться (верховья Камы).

Поведение икоты определяло и поведение больного, течение заболевания: «Икота входит в людей и кричит» (Сев. Дв.); во время нервного припадка «говорит икота» (Арх.). «В одном человеке может быть две икоты, например, своя и материнская. Икота часто вредит хозяйке (женщине, в которой поселилась), поскольку „говорит всю правду“ (т. е. изъясняется по своему усмотрению, не взирая на лица») (верховья Камы) <Никитина, 1993>.

В Калужской губернии припадок «напущенной по ветру» икоты описывали так: «…внутренний жар, судорожное движение членов, такое же икание, причем страждущий то икает тяжко, то криком своим подражает крикам птиц и животных. Все это сопровождается известными припадками, время которых назначается самим порчельником (напустившим икоту. — М. В.). Припадки называются черною немочью, отчего, кажется, и произошла брань: „Черная немочь тя возьми“. Утверждают, что страждущий икотой одержим злым духом, который и испускает пронзительные крики» (самые мучительные — при чтении Евангелия, пении херувимской песни и каждении ладаном) <Ляметри, 1862>.

Лечат икоту знахари. «Недолеченная икота — немтая, она не говорит, только „ухает“. В результате успешного лечения больная родит какую-нибудь неприятную мелкую тварь… Это и есть икота или пошибка. Ее кладут в туес и бросают в огонь с воскресной молитвой. Пошибка ревет в печи на разные голоса. В это время крестят печную заслонку. Если икоту не сжечь, а просто закопать в землю, то она выйдет оттуда и снова в кого-нибудь вселится» (если икота «доживет до старости», то «идет в осину») (верховья Камы) <Никитина, 19993>.

Икота в ряде районов России в XIX — начале XX в. отождествлялась с кликушеством. И больных икотой, и кликуш считали одержимыми и старались изгнать сидящего в них духа, беса (см. КЛИКУША).

По мнению ряда врачей (начало XX в.), форма кликушества в виде томительной икоты наблюдалась преимущественно на севере России и далее на восток по всей Сибири: «Икота главным образом распространена между женским населением по правую сторону Северной Двины, где ею страдает верная четверть женского населения. Дальше, к западу от Двины болезнь эта пропадает и в Кемском поморье является под новою формою и под новым названием „стрелья или щипоты“» <Высоцкий, 1911>.

ИКОТКА, ИКОТНИК — человек, больной икотой; одержимый нечистым духом; тот, кто может напускать икоту.

ИКОТКА, ИКОТНИЦА — больная икотой; ворожея.

«Ты бойся его. Он ведь икотник, ни за что икоту насадит» (Арх.); «На эту бабу икота напущена, испортил кто-то» (Перм.); «Икотник да икотница — кому посадили икоту» (Арх.); «Не в охоту с икотой»; «Икотниками бранят пинежан и мезенцев» <Даль, 1881>.

Икота могла быть «напущена, посажена» людьми, наделенными умением портить, колдовать; таких людей (как и больных икотой) именовали икотниками, икотницами.

По сообщению из Архангельской губернии, «жители других уездов губернии и даже других губерний бранят пинежан икотниками. Они опасаются их, как колдунов, потому (будто бы), что напускают разные болезни, от которых скоро не вылечиться» <Ефименко, 1877>.

Представления о людях, «напускающих икоту», на Руси были распространены издавна. В 1606 г. в Перми поданы были две челобитные жалобы: «…оба челобитчика сделали извет, один на крестьянина Тренку Талева, что тот напустил икоту на его жену, а другой на посадского Семейку Ведерника, который будто бы напустил икоту на его товарища по торговле; обвиняемых пытали и кинули в тюрьму» <Краинский, 1900>.