Комната воды - Кристофер Фаулер

– Туда, где обычно ошивается Тейт, сэр. Хотели проверить.

Мэй осветил фонарем темный, обрамленный деревьями проулок.

– Там вам делать нечего. Я хочу, чтобы вы зашли в каждый дом и удостоверились, что все в порядке. Выберите себе каждый по стороне. Не знаю как, но он водит нас за нос.

Полицейские разошлись по разным сторонам. Мэй выключил фонарь и отступил к темной стене переулка. «Будем надеяться, что он это слышал, – подумал Джон. – Покараулю здесь, пока он сделает следующий шаг».

Калли шагнула вперед и подняла свечу, но юноша не двигался. Лицо его обрамляли блестящие белокурые локоны, похожие на стружку покрытого лаком дерева. Она поняла, что смотрит на живописное изображение. Раньше она стояла слишком близко к этому месту, чтобы заметить картину, да и электрический свет этому препятствовал. То, что она считала пятнами сырости, оказалось приглушенными красками.

С теперешнего расстояния она явственно различала верхнюю часть тела юноши на фоне витых зеленых ветвей, погруженных в воду. Он покачивался среди волн, его руки не касались тела; он был жертвой какого-то апокалиптического потопа, и мир под ним тоже уходил под воду.

Приблизившись, она стала рассматривать стену во всех подробностях. Нарисованный юноша томился за толстым слоем водоэмульсионной краски, покрывавшей стену. Вооружившись скребком, Калли поддела его острием мягкую краску цвета охры. Три отчетливо видимых слоя поддались, и оттуда на нее с обескураживающей ясностью смотрел один большой глаз.

Теперь она впервые поняла одну вещь. В изначальном плане дома ванная была значительно больше всех остальных комнат. С тех пор многие стены снесли, потолки изменили, камины закрыли; ванную перекрасили, понизили в статусе и в конце концов полузабросили. Шесть больших фанерных панелей закрывали ниши по обеим сторонам камина. Их несколько раз перекрашивали, и со временем державшие их винты скрылись под слоями краски.

В ящике с инструментами, стоявшем возле ванны, Калли нашла отвертку. Соскрести краску с винтов удалось за несколько секунд, но резьба проржавела и отказывалась поддаваться. В гневе и раздражении вырвав два из них, она взялась за долото и стала отдирать доски от кирпичей.

Обмотав боек инструмента мочалкой, она просунула его за первую панель и принялась тянуть ее на себя, пока та не треснула. Спрятанная за ней фреска покрывала всю стену целиком и, возможно, заходила на каминную стену. Часть, которую Калли могла видеть, представляла собой вид из окна на необычную процессию, шествующую по улицам Лондона: скорбь, осуждение, смерть, воскресение. Художник выписал такие детали, как золотая тесьма и пуговицы, и хотя изображение людей и домов было сильно искажено, оно тем не менее учитывало кривизну земли. Верхняя часть одной крылатой фигуры уходила за следующую панель.

Когда Калли поняла, что эту панель можно убрать, не повреждая росписи, она перешла к следующей стене, размышляя, не идет ли фриз по всей комнате. Выбрав случайное место, она аккуратно удалила самое влажное пятно краски. За ним скрывалась голова кричащей молодой негритянки.

Вытащив из шкафа под лестницей стремянку, Калли забралась на нее и осветила потолок. Когда она осторожно поскребла его, то увидела, что прямо над ней разверзлась грозовая туча: выпуклые, блестящие капли дождя, изображенные в перспективе, казалось, падали прямо на того, кто созерцал картину. «Целая комната, – подумала Калли. – Я в жизни не видела ничего подобного».

Шум бегущей под домом воды все усиливался. Женщина попыталась отодвинуть ванну от стены. Судя по длине гибких трубок, прикрепленных к кранам, ванну можно было дотащить до центра комнаты, но она оказалась слишком тяжелой, чтобы сместить ее дальше чем на несколько дюймов. Втиснувшись между ванной и стеной, Калли аккуратно соскребла краску еще с одного участка. На сей раз образ был неотчетлив: то ли рыжеватые гирлянды водорослей или цветов, то ли языки пламени.

Водоэмульсионная краска хлопьями осыпалась с блестящей твердой поверхности невиданной росписи. Почувствовав что-то под ногами, Калли направила луч фонаря вниз и увидела, что пауки вернулись: тысячи пауков, крошечных, коричневых, растревоженных поднимающимся снизу потоком. Она затопала ногами, и полчища насекомых стали разбегаться по полу волнами. Калли снова повернулась к стене.

Она вскоре узнала, что рыжие гирлянды были вовсе не водорослями, а длинными локонами утопленницы, бледной и безмятежной, покачивающейся в глубинах потонувшего зеленого города.

Раздался звонок в дверь – Калли вздрогнула. Позвонили снова. Ей не хотелось оставлять роспись, как будто та могла исчезнуть, если на нее не смотреть, но все-таки пришлось спуститься со стремянки и подняться наверх. Судя по силуэту на стекле, за дверью стоял высокий, широкоплечий мужчина, явно не Тейт. Когда хозяйка открыла дверь, незваный гость вошел внутрь, не дожидаясь приглашения. В его поведении ощущалась явная агрессия. Лицо было повернуто в сторону от бледного уличного освещения.

– И что это ты такое задумала, а? – спросил Рэндалл Эйсон.

– Куда пошел ваш муж? – оглядевшись, спросила Лонгбрайт.

– Не знаю. Этот дождь, – рассеянно ответила Тамсин Уилтон. Беспощадный потоп отвлекал людей от всего остального. – Не понимаю, зачем вы опять здесь.

«Я и сама толком не знаю», – подумала детектив-сержант.

– У мистера Брайанта есть причина полагать, что вас подстерегает опасность, что кто-то может… поджечь ваш дом.

– Поджечь?! Трудно представить, что сегодня можно кого-то поджечь. Света нет. Электрическая компания предупредила нас, что это может случиться. Посмотрите туда. Прямо конец света. Брюэр! – позвала она сына, находившегося наверху. – Перестань носиться, слышишь!

Дженис вернулась к окну в гостиной и потерла стекло рукой, высматривая «мини-купер» Брайанта. По всей видимости, он сидел в машине один. В конце улицы Лонгбрайт увидела Миру: та стояла на крыльце, возможно в очередной раз опрашивая обитателей дома. Что-то странное творилось там, за окном, и сержанту не нравилось быть не у дел.

Порывшись в бардачке, Брайант нашел замшевую салфетку, чтобы вытереть ветровое стекло, но вездесущая вода просачивалась в углах боковых стекол. Детектив хотел быть с напарником, но опасался без палки ступить на скользкие булыжники, так что ему оставалось только сидеть и переживать, испытывая раздражение и досаду. Пытаясь найти что-то полезное, он наткнулся на карту подземных рек, которую Тейт сунул ему в руку. От влаги бумага покоробилась, поэтому Брайант положил ее в одну из книг Тейта, чтобы распрямить и разгладить. Когда он это сделал, у него в затылке вдруг закололо от предчувствия; это ощущение он испытывал много раз.

Карта, книга по искусству. Перетащив портфель на переднее сиденье, он стал искать копию в формате А4, сделанную сержантом Лонгбрайт с карты, предоставленной Джеки Куинтен. Брайанту не хватало света. Он включил радио, чтобы осветить салон машины, и положил рисунок, полученный от Джеки, на карту Тейта. Теперь идея начала принимать форму; все, что он слышал и видел за последние недели, стало выстраиваться в единую картину. Используя «Дом огня» в качестве координаты, он медленно повернул карту, а потом стал изучать ее в подробностях с помощью увеличительного стекла, предназначенного для чтения карты A–Z. Рисунок был с элементами художественного вымысла и с нарушенным масштабом, но контур Балаклава-стрит в точности соответствовал карте Тейта, что позволило Брайанту определить положение домов по отношению к притоку Флита.

Теперь детектив заметил на рисунке то, чего раньше не замечал: два других обозначения – не словесных, а в виде изображений. Одно представляло собой громоздкую неуклюжую фигуру, вырастающую из земли, другое – зловещего херувима, повернутого голым задом и пускающего ветры. То, что Брайант сперва принял за декоративный узор под иллюстрациями, оказалось крошечными каллиграфическими подписями.

– Проклятое зрение, – громко сказал Брайант, поднеся рисунок к глазам. – «Дом поганой земли», «Дом отравленного воздуха».

Детектив посмотрел на другие два здания – «Дом огня» и «Дом, проклятый всеми водами» – и понял, что не только нашел четыре стихии, но и установил четыре участка улицы. Он все еще пытался с максимальной точностью определить координаты домов, как вдруг в салоне вырубился свет. По панели управления струилась вода. Положив карту и рисунок в карман плаща, Артур выбрался из машины навстречу буре.

Рэндалл Эйсон стоял перед Калли; по его сжатым кулакам струилась вода.

– А ну скажи, что ты там наговорила моей жене!

По запаху можно было определить, что он пил ром.

– Я не понимаю, о чем вы. – Калли попыталась от него отодвинуться.