Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Современная проза » Новый Мир ( № 6 2013) - Новый Мир Новый Мир

Новый Мир ( № 6 2013) - Новый Мир Новый Мир

Читать онлайн Новый Мир ( № 6 2013) - Новый Мир Новый Мир

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 92
Перейти на страницу:

Что же до Марининого мужа Коли, то в его жизни — три настоящие любви: Мотя, сын и катание на кайте. Однако с Мотей все очень непросто, она другая — «социально неблизкая», что в период ухаживаний казалось милым, а после свадьбы стало раздражать. o:p/

Коля вырос в самой простой пролетарской семье, воспитан на классической модели «муж на работе, жена на хозяйстве». А Мотя живет в мире слов и книг и о домашнем хозяйстве спохватывается только после многократных напоминаний. Ни духовной, ни телесной близости у нее с мужем толком не получается. И тем не менее Коля любит Марину, и единственная его измена, не принесшая ничего, кроме горьковатого осадка, тому подтверждение. Но в целом перед нами не любовь-радость, а любовь-мучение: и для него, срывающегося и ищущего утешения, и для нее. Совсем другое чувство Коля испытывает к сыну. Тёплый для него и друг, и — прежде всего — связь с женой, невербализируемая гарантия, что семья есть и будет. Поэтому однажды он «проговаривается», что им не помешал бы второй ребенок — на случай, если что-то случится с первым. o:p/

Освобождение от назойливых мыслей Коля получает только выходя под парусом в море. Кайт становится символом свободы и уверенности в себе, вытаскивает наружу его другое «я». Чтобы продлить это ощущение на суше, забрать его и в повседневную жизнь, Коля заводит блог в Живом Журнале, где пишет о своем увлечении, словно примеряя на себя маску независимого и счастливого человека. o:p/

Ланин появляется в романе как полная противоположность мужу героини: он старше и опытней, образованней, умней, талантливей и духовно ближе героине. Телезвезда на пике карьеры, путешественник и автор сверхпопулярных колонок в федеральной газете, где он к тому же занимает один из руководящих постов, он вполне самодостаточен. Не случайно в романе упоминается ухажер Марины времен давней юности — Лесик, влюбленный на самом деле только в себя и свою влюбленность. В Ланине много от него. Но все-таки Ланин умеет любить не только себя и, по крайней мере, человек тонко чувствующий: его работа — с постоянной занятостью, с вечными разъездами, стала не то симулякром, не то суррогатом нормальной семьи, «оставалась единственной стеной, вечно-праздничной надежной стенкой, ограждавшей от рыка пустоты, надвигавшейся старости, неизбежного вытеснения на обочину, просто потому, что зрителю приятнее видеть молодое и свежее лицо», именно поэтому, от неосознанного желания удержать молодость, ему нравится «непредсказуемость, подростковая нервность, а вместе с тем необязательность» их отношений. Ключевое слово здесь — «подростковый». Пятидесятилетний мужчина с пустотой внутри пытается вновь почувствовать себя подростком, у которого еще все впереди и которому кажется, что жизнь сложится именно так, как ему захочется. А на самом деле — у него больная раком жена, с которой он прожил всю жизнь, но по-настоящему близок стал лишь за несколько дней до ее смерти; дочь, давно уже ставшая взрослой и самостоятельной; и карьера, сейчас на пике акме, но тем неизбежнее вскоре грозящая устремиться вниз, к завершению. o:p/

Еще один индикатор, которым автор поверяет чувства своих героев, — физическая любовь. Коля только во время близости открывает жене душу, говорит то, о чем не просто молчит днем, но что тщательно прячет под грубостью и раздражением. Ланин нежен и сентиментален, в такие моменты он наиболее соответствует образу, придуманному Мариной. Сама Марина физические отношения с Колей скорее терпела и как бы отчуждала от близости духовной, деперсонифицировала: «Это был не Коля и никакая не любовь, это был проводок. Вживленный в нужное место. Физиологический процесс, который никак не соприкасался с чувством к мужу и уж совсем не пересекался с чем-то еще — самым важным, ради чего стоит жить». С Ланиным — другое дело. Все отношения с ним, начиная с первого сказанного им слова и до этого самого физиологического процесса, стали именно тем, самым важным, ради чего стоило жить. Это любовь природная, основанная на инстинктах, лежащая, по гегелевской концепции, в сфере непосредственного, а потому плохо поддающаяся какой бы то ни было рефлексии, разумному вмешательству <![if !supportFootnotes]>[2]<![endif]> . o:p/

Иного рода, однако не менее возвышенную, романтическую, словно врожденную любовь испытывает к истории родного края Сергей Петрович Голубев — учитель истории из небольшого городка, чьи письма попадают в рамках затеянного редакцией проекта «Семейный альбом» на стол к Марине. Это иная история — уже не частная, но общая, вернее, частная, но становящаяся общей, народной, и как бы взрывающая камерную, в общем-то, ситуацию внутренних метаний Тёти Моти. o:p/

«Феде пришлось быть свидетелем ее [Духовной Академии] разгона — на глазах его увольняли лучших преподавателей. Он бежал за утешением в Зосимову пустынь — к игумену Герману и иеросхимонаху отцу Алексию, „принявшими его в свою любовь”, как писал он в письме отцу. Отец Алексий, участвовавший потом в избрании патриарха Тихона, тогда еще не такой знаменитый, благословил Федю принять постриг, что он и сделал, получив при пострижении имя Серафим. По окончании Академии иеромонах Серафим стал насельником московского Чудова монастыря, уже накануне революции сделался игуменом, а вскоре после того пошел путем многих, путем арестов, ссылок, — невыносимых страданий. Он погиб на Соловках в 1937 году. <…> o:p/

Один человек, видевший его в ссылке <…> так и написал о нем в своих записках, опубликованных уже после перестройки: „Услышав, как служит отец игумен, на полянке, в лесу, я впервые всем сердцем ощутил страх Божий.  Я воочию увидел — слушая, как давал он возгласы, как читал Евангелие, — что этот страх есть такое. Любовь и трепет. Так показал мне батюшка, и так я с тех пор и верю”. Тот же автор пишет и о том, что отца Серафима никогда не видели обозленным, даже в самых жутких, унизительных и грязных ситуациях он умел хранить достоинство. o:p/

Лишь сестра его, моя мама, Ирина Ильинична Голубева доподлинно знала, как погиб брат, но не открыла этого и на одре смерти. „Слишком страшно! Нет, не надо повторять”». И хотя владеющая Голубевым страсть к генеалогическим изысканиям основана, вероятно, на детской травме, — мальчик, выросший без отца, пытается создать и удержать семейную историю, окружить себя хотя бы умершими родными, — она искренняя и неподдельная. Неслучайно именно его письма, где он пытается восстановить биографию рода, дают толчок к развитию отношений Марины и Ланина: автор словно сталкивает между собой две эпохи — рубеж XIX — XX веков и наше время, два типа сознания, два уклада. И — не делает однозначного вывода, в точном соответствии с озвученной в одном из интервью формулой: «Писатель не должен учить, его дело — показывать» <![if !supportFootnotes]>[3]<![endif]> . o:p/

И Кучерская показывает. Например, все новые и новые попытки самоидентификации героини, стремление обрести себя и неожиданно найденный ключ: «Матреша, матрешка: несколько девочек, девушек, женщин жило в ней. Каждая любила своего, каждая была немного другой, растроение, распятирение личности, но в самой середке все-таки лежал якорь: завернутый в одеяло кулек с бантом». Прозвание Мотя (Марина) получает в данном случае неожиданную расшифровку как Матрешка, Матрена. Но будем помнить, что Матрена — это обрусевшее Матрона, согласно энциклопедии — в Риме — свободнорожденная, замужняя дама, в более широком толковании — мать семейства, уважаемая в обществе женщина. Иными словами, найдя имя, героиня находит себя — вполне в духе мифологических конструкций. o:p/

В романе есть и такие — воплощенные образы женственности и жертвенности, свободные от «исканий» и потому — более цельные. Например, университетская подруга Моти Тишка (Таня) — верующая и воцерковленная, — хранящая память о первой и самой счастливой своей любви, но упорно строящая и хранящая семью: с тремя детьми и склонным к адюльтерам мужем. Или жившая век назад Ася Адашева, дневник которой находит и расшифровывает Голубев (как окажется впоследствии, не случайно). Она — воплощенный символ жены и матери, хранящая верность семье и укладу, отвергающая ухаживания пылкого поклонника (что, по крайней мере, следует из ее записок). Но и здесь все не так просто и понятно: последний ребенок Аси рождается спустя девять месяцев после смерти мужа — «Уклад укладом, а люди людьми». o:p/

Наверное, здесь интересно было бы провести параллель между одним из самых заметных и восторженно встреченных романов прошлого года — «Женщины Лазаря» Марины Степновой <![if !supportFootnotes]>[4]<![endif]> утверждают примат семейного уюта и частной жизни над всем остальным, включая талант, призвание, жизнь для других (то есть не для близких, но для кого-то еще). Появление двух романов если с не одинаковым, то со сходным посылом (а я готова напророчить «Тёте Моте» счастливую премиальную судьбу) наверняка означает какие-то подвижки в сознании читающей публики и массовом сознании вообще, и остается только осознать, какие именно. Уже, пожалуй, можно говорить о появлении в России «нового семейного романа» — здесь показательно и благосклонное отношение литературно-критического сообщества: будь роман, скажем, написан в 60 — 70-х, какой-нибудь брюзгливый критик обязательно бы упрекнул автора в апологии мещанства — была такая социальная, спущенная сверху, мода — называть обычную человеческую жизнь мещанством и яростно бороться с ней. o:p/

1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 92
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Новый Мир ( № 6 2013) - Новый Мир Новый Мир торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит