Гимн Рождества - Флора Спир

– Да, хранились, но она вовсе не была так подозрительна, как вы думаете. По крайней мере, не… не…

– Не перед концом, когда ум ее угасал? – подсказал он, нахмурившись.

– Как вы смеете предполагать, что я пыталась влиять на дряхлую старуху? Вы это имеете в виду, не так ли? – Кэрол чуть не заплакала. Как может этот человек походить на Николаса и Ника, которых она знала и любила, и при этом быть холодным и подозрительным, как леди Августа в ее худшие моменты? – Мы с вашей теткой понимали друг друга. Что же до вас, кажется, вас ничто не интересует, кроме ее состояния. Если бы вы думали о ней, вы постарались бы увидеться с ней хоть раз.

– Она не пустила бы меня на порог. Разве она никогда не рассказывала скандальную историю о своей ссоре с моей матерью?

– Может быть, вы объясните, что это за история. – Раздражение Кэрол быстро росло. – Я знаю о великой вражде в семействе Марлоу только то, что однажды леди Августа и ее сестра устроили великую битву и с тех пор не разговаривали друг с другом. Потом ваша мать вышла замуж и уехала в Гонконг, и сестры так и не помирились.

– Это основные факты, – согласился Монфорт.

– Из-за чего была битва? – Теперь Кэрол говорила мягче, надеясь, что он раздобрится и все ей расскажет. – Не понимаю почему, но мне кажется жизненно важным узнать, что вызвало ссору. Может, мне станут понятней мотивы поступков леди Августы.

– Я ведь ее помню. – От улыбки лицо Монфорта стало мягче. – Когда я был мальчишкой, мы все жили в этом доме. Мой дед еще был жив. Когда умер отец, дед настоял, чтобы мать вернулась домой и жила с ним и с тетей Августой. Та была старше моей матери. Я скучал по отцу, и тетка была со мной очень терпелива.

– Я знаю, что леди Августа не была замужем, – деликатно подтолкнула его Кэрол.

– У нее был кавалер. Так она его называла. Он был летчик – штурмовик британского военно-воздушного флота во время второй мировой войны. После войны вошел в семейный бизнес. Однажды он пришел к ленчу, вскоре после нашего переезда. Он посмотрел на мою мать и тут же забыл о тете Августе. Переполох был страшный, – сухо добавил Николас, – а потом и королевская битва, когда моя мать решила поехать за ним в Гонконг и там выйти за него замуж.

– Это я могу себе представить. – Кэрол глубоко вздохнула. – Вот почему сестры никогда больше не разговаривали. Если сердце леди Августы разбилось от поступка сестры, понятно, почему она стала такой сварливой и подозрительной старой девой. Я не обвиняю вашу мать, если она любила вашего отчима.

– Любила. И он ее любил. Я редко встречал людей, которые были бы так счастливы вместе. Он умер через неделю после ее смерти, и я уверен, что умер от разбитого сердца. Просто он не хотел жить без нее.

– А вы уехали в Гонконг с матерью? – спросила Кэрол, чтобы несколько переменить эту увлекательную тему, но не оставлять ее совсем.

– Не сразу. Я учился здесь, в Англии. Потом поступил в лондонский офис предприятия отчима. Позже я уехал на Восток, чтобы работать непосредственно с ним как его партнер. После его смерти я возглавил предприятие. Теперь, когда Гонконг предполагают вернуть китайцам через несколько лет, я решил перевести наше управление в Европу.

– Вы могли бы поселиться в старой фамильной усадьбе.

Это предположение вызвало у него удивленную усмешку:

– Вы странно действуете на меня, мисс Симмонс. Я редко бываю таким разговорчивым. Или это результат того, что я вернулся в Марлоу-Хаус, в комнаты, в которых жил дед, когда я был здесь последний раз? С другой стороны, я разговорчив, вероятно, от сбоя во времени.

– Вы не рассказали ничего, что нельзя рассказывать, а я не собираюсь никому этого передавать, – прошептала Кэрол. Она остро ощущала атмосферу теплой спокойной комнаты с горящими свечами и сверкающим серебром и хрусталем на столе. Николас сидел во главе длинного стола из красного дерева, она – справа от него. Перед ней стоял серебряный чайный сервиз.

– Это графин с портвейном там, на буфете? – спросил он. – Не хотите ли выпить стаканчик, мисс Симмонс?

– Благодарю. – Обычно Кэрол не пила портвейн, но сейчас готова была ухватиться за любой повод, чтобы побыть с Николасом подольше. Она с удовольствием отметила ленивую грацию, с которой он поднялся, чтобы принести графин. Он двигался так же, как в прошлом и в будущем.

И в ее сердце тоже ничего не меняется, неважно, зовут ли его Николас Марлоу, граф Монфорт, или Ник, руководитель заговорщиков, или просто мистер Монфорт. Она все глубже погружалась в любовь к одному и тому же человеку, которого встречает при потрясающе несхожих обстоятельствах. А теперь вот он, в ее времени, и ее любовь не имеет никакого значения, потому что он ее не узнает. Кэрол обдумывала это необычное положение лишь минуту, а потом почувствовала, что ее мысли как будто кто-то подталкивает.

«Нет, леди Августа, – подумала она, отвечая на это подталкивание, – я не забуду, что нужно делать».

– Это повторяется уже третий раз. – Николас поставил перед ней хрустальный стаканчик с портвейном. – Сначала у вас отчаянно грустный вид, словно у вас сердце разбилось, потом вы улыбаетесь, словно только что вспомнили какую-то чудесную тайну.

– Может быть, и так, и может быть, я должна немного приоткрыть вам ее сейчас, – прошептала она. Подняв на него глаза, она сказала решительно:

– Завтра вы не сможете заняться делами, потому что это воскресенье, и в понедельник тоже, потому что на понедельник перенесли День подарков. До утра во вторник вы не сможете ни встретиться с поверенными леди Августы, ни получить сведения о ее состоянии. До этого времени я хотела бы вам кое-что показать. Назовите это моей тайной, если хотите. Пойдемте завтра утром в церковь?

– В церковь? – Он рассмеялся. – Я много лет не был в церкви, но если вы хотите, пойду.

В конце концов, в эти дни полагается ходить в церковь, верно?

Она сказала, когда начнется служба, и поднялась, сославшись на поздний час и его долгое путешествие, чтобы окончить разговор. Подталкивание у нее в голове стало сильнее, заставив ее уйти из столовой раньше, чем она намеревалась. Из-за этого подталкивания она начала надеяться – точнее, уповать, – что леди Августа ждет ее в спальне. Хорошо бы, чтобы та объяснила, что происходит.

Ее комната была пуста. Только запах снежно-белых нарциссов приветствовал Кэрол. Она огляделась, не веря, что никого нет. Конечно же, леди Августа здесь, просто Кэрол ее не видит.

– Я права, да? – спросила Кэрол у воздуха. – Это вы прислали Николаса Монфорта в Марлоу-Хаус именно теперь, потому что вы хотите, чтобы он помог мне повлиять на будущее? – Не получив ответа, Кэрол все-таки продолжала громко разговаривать в пустой комнате. – Леди Августа, вы собираетесь мне помочь, или вы ждете, чтобы я бродила вокруг да около, пока сама во всем не разберусь? Ведь этим вы заставляли меня заниматься в других веках, да? Вы переносили меня в прошлое и будущее и в обоих случаях давали мне кое-какие указатели для ориентации, а потом исчезали, и я сама извлекала уроки из виденного. И в том, и в другом случае вы ничего не сделали для того, чтобы остановить меня, не дать мне полюбить. Может ли быть, что моя любовь к Николасу и Нику – составная часть вашего общего плана относительно меня?