Валдар Много-раз-рожденный. Семь эпох жизни (ЛП) - Гриффит Джордж

Но едва закончился январь, как с востока и юга снова накатили тучи войны, еще более черные и угрожающие. Крепости Девентер и Зютфен в Нидерландах были сданы испанцам двумя английскими предателями Уильямом Стенли и Роландом Йориком, которых Лестер оставил после себя. Марии Стюарт был вынесен смертный приговор за участие в заговоре Баббингтона против жизни Елизаветы. Франция была на грани объявления войны из-за нее, а потом Уолсингем запустил цепь событий, которая должна была поджечь Европу, показав королеве письмо Филиппа Испанского к Папе, украденное из кабинета его святейшества, в котором «защитник церкви», как он любил себя называть, многословно объявлял, что истинной целью постоянно растущей Армады является вторжение в Англию и восстановление католического правления в последнем оплоте религиозной свободы.

«Если вы любите меня и если вам хватит духу для еще более веселого времяпрепровождения, чем в последнее время в морях Испанской Америки, то подготовьте ваши корабли со всей возможной скоростью и присоединяйтесь ко мне в Плимуте, так как ее величество милостиво соблаговолила приказать мне отправиться к берегам Испании, где я надеюсь опалить бороду короля Филиппа факелом, сделанным из того его собственного корабля, до которого я смогу дотянуться».

Именно таких слов мы и ждали от Фрэнсиса Дрейка, как вы уже правильно догадались, и в тот же день, когда почтальон привез мне письмо, мы с сэром Филиппом приехали в Ньюкасл и отдали распоряжения не жалеть ни времени, ни денег, чтобы как можно скорее подготовить нашу флотилию к выходу в море. Это было где-то в конце февраля, а в середине марта «Леди Кейт», вся как новая от верхушки мачты до киля, спустилась по реке Тайн с пятью парусниками в кильватере и взяла курс на Плимут.

Та, в чью честь корабль был назван, была с нами на борту, но на этот раз она сопровождала нас только до Плимута, где должна была гостить у жены адмирала, пока нас не будет, потому что теперь мы отправлялись не за приключениями, и не в увеселительный пиратский круиз в тропических водах. Приказ королевы состоял в том, чтобы двинуться к берегам Испании и там сделать все, чтобы не допустить соединения частей армады, а это означало войну жестокую и беспощадную, пока или Англия, или Испания не будут повержены в прах.

Поэтому, когда в один из теплых солнечных апрельских дней мы снова повернули в знакомый пролив и отсалютовали адмиральскому флагу, развевающемуся на мачте его старого корабля, для нас с моей леди Кейт уже настало время прощаться, так как первое известие, которое мы получили, было сообщение о том, что мы должны как можно скорее пополнить запасы воды и провизии и быть готовыми отплыть в любую минуту.

В тот же день мы с сэром Филипом отвезли Кейт на берег и представили хозяйке, так как адмиралу не терпелось поскорее отчалить, и он боялся, как бы в любой час не явился гонец от королевы, чтобы отменить приказ. Даже сейчас его моряков подкупали испанским золотом руками английских предателей, чтобы заставить их дезертировать, и никто не знал, какой еще камень преткновения может встать на его пути.

На следующий день на закате с адмиральского бака прогремела сигнальная пушка для поднятия якорей, и каждый корабль, готов или не готов, должен был отчалить или остаться сзади. Когда мы подняли якорь, Кейт стояла рядом со мной в каюте своей величественной тезки. Я взял ее за обе руки и, склонившись над ней, прошептал на ухо:

— Милая Кейт, я иду на войну за Англию и за тебя, а случайностей на войне много, потому что этот мерзкий порох сделал любого подлого пигмея, способного держать пистолет, равным самому отважному рыцарю с мечом. Все это время я любил тебя и служил тебе, как твой верный рыцарь, и никогда не просил награды. Неужели у тебя нет для меня ни одного поцелуя из сотен, которые могут подарить твои сладкие губки? Я жажду только одного, первого, который в силу превратностей войны может оказаться последним!

Пока я говорил, она глядела на меня с некоторым испугом, а я, не увидев гневно нахмуренных бровей или отказа в глазах, принял молчание за согласие. Она приняла поцелуй с таким нерешительным протестом, что я, внезапно открыв глаза и увидев, сколько таких поцелуев я, быть может, потерял из-за слепоты или чрезмерной застенчивости, схватил ее светлость в объятья и тут же наверстал упущенное время, и когда я снова опустил ее на землю, она отступила, вся раскрасневшись, и воскликнула, одновременно смеясь, плача, хмурясь и возмущенно постукивая ножкой по палубе:

— Вот как, сэр Валдар, мой отважный герой ста сражений! Именно так ваше старомодное рыцарство научило вас использовать силу, чтобы преодолеть слабость беспомощной женщины?

— Не совсем беспомощной, миледи, — ответил я, — потому что одно слово из этих милых уст или один запрещающий взгляд этих милых глаз, которые сейчас смеются — да, смеются, несмотря на все ваши усилия нахмуриться, — превратили бы эту силу в слабость и страх обиженного ребенка. Так что, теперь вы опоздали с гневом. Если бы вы только упрекнули меня раньше, но вы этого не сделали…

— Потому что не хочу, — перебила она, рассмеявшись в свою очередь и снова подходя ко мне. — Потому, что сейчас не время для разговоров, которые идут не от чистого сердца. До свидания, Валдар, я уже слышу, как поднимают якорь, и знаю, что адмирал не потерпит промедления. Я охотно пошла бы с вами, как на те давние войны, на которые мы ходили вместе, но так как вы мне не позволяете, а сэр Фрэнсис клянется в своей нелюбезной манере, что юбки не будут мелькать среди парусов его флота, я могу только остаться дома и молиться о вашем благополучном возвращении. Так что, еще раз, до свидания, и когда вы вернетесь с победой…

— Тогда, — сказал я, снова обнимая ее без сопротивления, — тогда я попрошу тебя о том, в чем, надеюсь, ты мне не откажешь. Что ты скажешь, милая, я напрасно буду просить?

— Это я скажу тебе, когда ты вернешься, потому что на сегодня я, по-моему, уже достаточно сдалась.

— Почти достаточно и все же не совсем, — я снова прижал ее к себе, когда она сделала движение, чтобы убежать. — Ну же, милая Кейт, всего один поцелуй в ответ, такой, какой ты подарила мне в ту давнюю ночь у стен Мекки, перед тем как мы ушли на сирийские войны, когда я был Халидом, а ты — Зорайдой.

— Тогда только один, ради тех старых времен, — сказала она, и на половине поцелуя снова выскользнула из моих объятий, поспешно отступила к двери каюты и, приоткрыв ее, дерзко тряхнула хорошенькой головкой: — Это был не первый поцелуй, сэр Валдар. Ты забыл моего «спящего крестоносца»?

Я быстро сделал два больших шага к двери, но не успел догнать ее, она уже скрылась в коридоре, а когда я вышел на палубу, она уже прощалась с сэром Филипом так скромно и по-сестрински, что мне пришлось сдержаться и постараться собраться с мыслями, пока они не обнялись в последний раз. Она подошла ко мне, протянув руку:

— Еще раз до свидания, сэр Валдар. Передайте «донам» теплый привет ради меня и веселой Англии, и пусть ваши кили не тормозят на обратном пути. Бейте сильно и верно, и каждый раз, нанося удар, думайте о тех, кто ждет, чтобы приветствовать вас снова дома.

— Еще раз прощай, милая Кейт, — сказал я тихо, ведя ее к трапу, — и когда я вернусь, ты расскажешь мне, как ты вернула меня к жизни, так же, как это сделала Клеопатра в храме Птаха. Прощай, еще раз!

— Еще раз прощай, Валдар, мой славный рыцарь! — прошептала она, и голос ее дрогнул от нежности, когда я наклонился и поцеловал руку, которую охотно обменял бы на губы, а затем, когда из кубрика хрипло прозвучали слова «Все чисто!», и корабль освободился от швартовов, я помог ей спуститься в ожидавшую ее шлюпку и запрыгнул обратно на палубу.

Глава 28. Непобедимая армада

Я охотно и подробно рассказал бы вам о том, как мы опалили бороду короля Испании в гавани Кадиса, где мы зажгли пламя, просиявшее по всей Европе; я бы с удовольствием проследил наш путь вдоль побережья Испании, где мы штурмовали и грабили, жгли и уносили добычу, от Кадиса до Финистерре, а оттуда до западных островов; и рассказал бы, как мы захватили великий галеон «Сан-Фелипе», но эта знакомая вам история имеет мало общего с моим рассказом, поэтому я обойдусь просто ее упоминанием и расскажу лучше о нашем возвращении домой и о том, что случилось после.