На крыльях муссонов - Лиелайс Артур

Даже в Каннануре, где можно было закупить, хотя и в небольшом количестве, имбирь и перец, мусульмане натравливали население на чужеземцев, и только пушки на португальской каравелле да вмешательство раджи помогли избежать кровавой стычки. Португальцы здесь лишь услышали много красивых речей, а пряностей там и не достали, говорит историк.

Успешней шли дела в Кочине, и в январе 1506 года в этом порту был загружен пряностями последний корабль.

Это была трудная, сложная работа. Весы находились далеко от гавани, и пряности везли на корабли в лодках. Погрузка начиналась ранним утром и кончалась затемно. Фактор наспех перекусывал здесь же, у весов, и вместе с писарем делал расчеты до поздней ночи. Весь груз следовало тщательно описывать и заносить в книгу.

Предписания были строгие. С корабля на берег разрешалось сходить только королевскому торговому агенту и его писарю, да и то в дни, назначенные вице-королем для погрузки или разгрузки. Другие лица могли сходить на берег лишь с разрешения вице-короля. Ночевать в городе настрого запрещалось. Капитан, допустивший подобные нарушения, мог лишиться всего своего жалованья, штурманы теряли жалованье и все товары, допускалось даже на время поселить их на острове Св. Елены. Матросов за такое преступление вдобавок били плетьми. Все это делалось, чтобы не допустить дезертирства.

Так шла жизнь португальцев в далекой заморской стране. Воины на время становились купцами, но хватало работы и пушкам, и мечам.

Фернан Магеллан, чье имя лишь изредка появлялось в донесениях о боевых операциях, по-прежнему оставался в неблагодарной роли карателя, размахивающего мечом; уделом его были только раны да тропическая лихорадка. Алмейда отослал Магеллана вместе с воинским отрядом в Софалу для участия в строительстве и обороне крепости. В сентябре 1507 года он вернулся в Кочин.

Караваны судов с пряностями

Встреча на восточном побережье Мадагаскара. – «Морские скитальцы». – Дорога домой тоже нелегка. – Знатная прибыль.

В январе 1506 года корабли с грузом пряностей отплыли на родину. Пять кораблей под командованием Фернана Суариша 2 января вышли из Каннанура и в четыре недели пересекли Индийский океан. Штурманы рассчитывали вывести эскадру к Мозамбику, ко ветры и течения незаметно снесли корабли к югу. Первого февраля завиднелась земля. Измерения показывали 14° ю. ш., и все думали, что эскадра находится у побережья Африки к югу от Мозамбика. Корабли медленно скользили на юг. К эскадре с берега подошло десять долбленых челноков о многочисленными гребцами, вооруженными короткими, тонкими дротиками, луками, стрелами и щитами. Человек двадцать пять коричневых нагих мужчин поднялись на палубу и удивлялись всему увиденному, словно никогда не встречали ничего похожего. Переводчики никак не могли с ними объясниться.

Командир Суариш приказал на славу угостить туземцев и одарить хлопчатобумажными тканями. Они не заставили себя просить, поели, попили и, захватив с собой посуду, торопливо сели в челноки, оттолкнулись от корабля и тут же принялись пускать в Суариша стрелы. Двух выстрелов из бомбард было достаточно, чтобы туземцы, гребя во всю мочь, удалились.

Другие лодки подошли ко второму кораблю, где уже был известен приказ командира – дать острастку туземцам. Когда челноки пристали к борту корабля, вооруженные португальцы спрыгнули в них, чтобы захватить пленных. Туземцы бросились в воду, спасаясь вплавь, но двадцать один пленник был обречен на тяжкий путь в неволю, на далекую чужбину.

Плавание вдоль побережья продолжалось, но моряков все больше обуревали сомнения – материк ли это? Земля здесь была гористая. Да и туземцы, казалось, принадлежали к другой расе и оружием встречали португальцев, выходивших на берег за водой. Каждую ночь поднимался ветер и бушевали грозы.

Первого марта берег справа внезапно, оборвался, я все увидели, что это все-таки был остров. Измерения показывали 24° ю. ш. Это был Мадагаскар (см карту), простирающийся от 12° ю. ш, до 25° 30' ю. ш., – следовательно, португальцы проплыли вдоль восточного побережья острова и познакомились с его жителями мальгашами (малагасийцами).

Арабы уже давно знали этот остров, сообщал о нем в свое время в Португалию и Педру ди Ковильян. В 1500 году его первым из европейцев обнаружил капитан Диогу Диаш.

Жители Мадагаскара, мальгаши по языку и культуре, относятся к малайцам. Полагают, что переселение малайцев на Мадагаскар произошло в далекой древности, за восемьсот – тысячу лет до нашей эры. Потомки переселенцев смешались с местными негроидными племенами, – так образовались мальгаши.

И в более поздние времена сюда прибывали в целях торговли большие суда с Явы. Мадагаскарцы и яванцы понимали язык друг друга. Это подтверждают арабские историки. Однако дальше Софалы яванцы не плавали, так как считалось, что из-за сильного Мозамбикского течения ни один моряк не может вернуться обратно.

Барруш, португальский историк, писал: «Яванцы – исключительно умелые мореплаватели. По их утверждению, они были первыми моряками в мире. Однако некоторые думают, что яванцы учились у китайцев. Нет сомнения, что яванцы некогда на своих парусниках доходили до мыса Доброй Надежды и поддерживали связь с Мадагаскаром».

Хотя сведения в письменных источниках скудны, можно утверждать, что Мадагаскар в достаточно далеком прошлом посещали и индийские суда, унесенные муссонами от африканского побережья, и арабы, открывшие остров примерно в IX-XII веках. Да и многочисленные малайцы в средние века, без сомнения, не раз приплывали на Мадагаскар, так как они принадлежали к так называемым морским скитальцам – «ора нг’-мелайю», рассеявшимся по огромной территории: от Новой Зеландии на юге до Гавайских островов на севере, от островов Пасхи и, может быть, даже от Южной Америки на востоке и до Мадагаскара и африканского побережья на западе.

Эскадра Суариша без особых происшествий обогнула мыс Доброй Надежды и счастливо достигла Португалии.

21 января 1506 года из Каннанура в Португалию вышли еще три корабля с грузом. Для них обратный путь оказался неудачным. Эскадра попала в зону неблагоприятных ветров и лишь 11 марта добралась до Коморских островов; через три дня она достигла африканского побережья, а 19 марта – Мозамбика. Один из кораблей на входе в бухту наскочил на мель и получил течь. Потребовался ремонт. Лишь 14 апреля плавание могло возобновиться. Эскадра, преодолевая волнение и бурю, медленно подвигалась к югу. Особенно тяжелым выдался день 19 мая. Одни из кораблей, с голыми мачтами и зарифленными парусами, боролся с разгулявшимися в шторм волнами. Под вечер огромный океанский вал через высокую носовую надстройку обрушился на судно и разметал спущенную рею и паруса. По палубе перекатывались огромные массы воды. Корабль сильно завалился набок, и левый борт оставался под водой так долго, что моряки успели прочесть «Отче наш», как рассказывает Шпренгер, участник этого плавания. Но в последний момент матросам удалось поднять переднюю рею с парусами, и корабль выпрямился. Вода, сорвав крышку одного из люков, затопила часть трюма. Затем сорвало люк склада, где хранился перец. Вся команда день и ночь, не переставая, двумя помпами откачивала воду, трудясь до полного изнеможения. Уже казалось – гибель неминуема, но наконец удалось починить такелаж и поднять паруса. Корабль обрел способность маневрировать, и 21 мая опасность уже была позади.

Однако лобовой ветер по-прежнему задерживал корабли. Они были вынуждены войти в бухту Алгоа, но и там, на вздыбленных волнах, лопались якорные канаты и на судах не досчитались нескольких якорей. Эскадра вскоре сделала новую попытку продвинуться вперед, чтобы, наконец, обойти мыс Доброй Надежды. Однако ветер бушевал столь яростно, что командир эскадры приказал возвращаться в Мозамбик, чтобы переждать там время зимних бурь. Для моряков это было подобно грому с ясного неба. Они знали, что в Мозамбике не будет достаточно продуктов, что корабельные запасы скоро иссякнут и люди будут обречены на голодную смерть. Один из кораблей – «Лионарда» – 8 июня оторвался от остальных и, вопреки приказу командира, попытался пробиться на родину. До 7 июля продолжалась борьба «Лионарды» со встречным ветром, пока, наконец, мыс Доброй Надежды не оказался позади. Все это время корабль перемещался взад и вперед, лавировал, стоял у берега, пока экипаж выменивал у готтентотов мясной скот и ловил рыбу. Туземцы взамен скота охотно брали необработанное железо и ножи, денег они не знали, а золото и серебро для них не представляли ценности.