Гордиев узел. Современная японская научная фантастика - Такаюки Тацуми

За дверью стенного шкафа обнаружилась парочка мальчиков-лицеистов, спавших в обнимку неподвижно, как убитые. Сначала Шаолин почудилось, что они умерли и только кажутся спящими. Она старательно изобразила удивление, словно пытаясь развлечь отсутствующую публику. (Сегодня Шаолин была в развеселом расположении духа.)

Обнаженные тела были перемазаны кровью: запачкали друг друга во время любовных игр. У обоих на левом боку поблескивали свежезапекшиеся раны.

Шаолин, совершенно равнодушная к юным мальчикам и дохлякам, у которых и мускулов-то не наросло, не могла оторвать от них глаз. Была в них некая запретная красота, словно сошедшая со страниц Юкио Мисимы. Шаолин тихонько прикрыла дверцу.

Она и раньше слышала о жутковатой моде, охватившей младшие классы лицея. Между мальчиками заключались страшные кровавые клятвы: ножами они вспарывали друг другу грудь и вкладывали в раны браслеты с полудрагоценными камнями, таблички с именем и всякую мелочь.

Кровь застучала у нее в висках.

Сопляки затеяли эротические игры и изображают двойное самоубийство, и где?! В ее собственном стенном шкафу! Стыд и позор тебе, ночная принцесса... Не стоило надолго оставлять пустую квартиру. Да ладно, ерунда.

Сгусток чужой страсти огромным кровавым рубином оцарапал ее, острыми краями раздразнил ее чувственность.

Шаолин содрала с себя одежду и натянула тунику, кожей ощущая прикосновение шелка. Туго затянула алый пояс, приторочила усыпанный драгоценными камнями короткий меч.

Еще раз взглянула на послание мадам Розе.

На белоснежном листе сиротливо виднелась одна-единственная строчка.

Словно в поэтической антологии.

Изысканный почерк, замысловатая подпись.

Мадам Франсуаза Вэн Розе. Волшебница, живущая посреди леса Санбор к северу от города во дворце, где прислуживают юные фавны. Женщина, сохранившая вечную красоту. И что ей от меня понадобилось, этой Цирцее?

«Забавно. В любом случае я уже разошлась, и без небольшого дебоша мне теперь не успокоиться. Что ж, я готова, мадам Розе, куда прикажешь. Жди же меня!»

Шаолин стремительно выскочила за дверь, чувствуя необычное воодушевление.

Мимо промчалась компания на черных «харлеях»: обритые до синевы головы, серые восточные балахоны.

Новая городская достопримечательность — байкерская группа «Будды из ада».

Жорж Шатобриан пожал плечами и шагнул на улицу, где еще вился синеватый дымок, оставленный последним «харлеем».

Дорогу ему преградил полицейский.

Жорж автоматически встал в защитную позицию. Страж порядка скользнул пальцами по поясу, из приоткрытой кобуры торчала рукоятка пистолета.

— Полиция надзора? И по какому, интересно, поводу?

— Зимняя полиция. Гражданин Шатобриан, вам повестка. От избранного комитета Хранителя.

— Здесь какая-то ошибка. Я служу по цивильной части. Освобожден от повинности Аргусу.

— Да нет, я просто...

Неуловимым движением рука полицейского легла на кобуру. Жорж отскочил мягко, как большая кошка.

Обманным движением он левой рукой ударил противника в лицо, а когда тот непроизвольно поднял руку, правой нанес удар ему прямо в незащищенное солнечное сплетение. На мгновение полицейский согнулся пополам, и в этот момент Жорж ударом ноги раскроил ему череп. Все было кончено почти мгновенно: несчастный страж порядка, плоть от плоти сновидений Города, и вскрикнуть не успел.

Жорж действовал автоматически. Результат тренировок. Так их учили в антитеррористическом центре: сначала действовать, потом размышлять. Скорость! Только быстрота реакции сможет защитить от врага.

Жорж даже не запыхался. Огляделся по сторонам: на улице никого не было.

Только на тротуаре труп полицейского в синей униформе таял, растекался, как тонкий ледок.

«Что это, „Времена года“ вздумали воевать со мной?»

Нет, не может такого быть. В Юмэджинито, городе общих снов, компьютерная сеть «Времена года» существует для того, чтобы заботиться о покое и благоденствии граждан. Разве он, Жорж, не гражданин этого города?

«И все же...»

Действительно, почему это в Городе действует «Зимняя полиция»?

Жорж покачал головой и зашагал своей дорогой к научному центру: молодой, красивый, невероятно самоуверенный.

Идя по пустынным улицам, Жорж напевал себе под нос известную песенку:

«Думал: лето, а тут осень уже, а за нею и злодейка-зима...»

Что-то было не так, она заметила это вскоре после того, как вступила в Памятный лес.

Здесь было сумрачно даже в полдень.

Она пробиралась между деревьями по чахлому подлеску, стараясь не оступиться на подстилке из прелых листьев. Буйно разросшиеся кроны отбрасывали густую тень, не пропуская ни капли солнечного света.

Потому-то она и не сразу заметила, что происходит.

Шаолин замерла, пытаясь понять, что за странное видение надвигается на нее. Стояла, изо всех сил вглядываясь в зеленую мглу.

Вот оно!

Радуга!!!

По дну растительного океана, скрытого завесой тьмы, бежала радуга.

Стоило глазам привыкнуть к темноте, и Шаолин увидела, что весь лес, словно живой Гимн первобытной природе, все его деревья, листья, травы переливаются радужным семицветьем.

«Что же это?..»

Что за чудо природы, скрытое от чужих глаз? В глубине заповедного леса, куда не ведут людские следы, тихо разливалось великолепное небывалое сияние. Радуга была повсюду.

Чуть повернешь голову, и цвета начинают играть, слегка меняя оттенок. Здесь, под покровом тени буйно разросшихся крон, таился сверкающий радужный мир.

Узловатые стволы деревьев, толстые ветви, теряющиеся в вышине пышные кроны — все вокруг преобразилось, окрасившись радугой, как на картине.

И не только деревья. Даже с трудом пробивающаяся хилая травка, никогда не видавшая солнечного света, даже земля, устланная прелыми листьями, все сияло в темных лучах этой странной радуги.

«Как же это?..»

Шаолин остолбенела, пораженная, не в силах оторвать глаз от разливавшегося по лесу нездешнего зрелища.

Черная густая влага заливает лодыжки. Воздух, окрашенный тьмой, щерится тысячью клыков. Тело попеременно пронзают то лед, то пламень, словно ты преступник с заживо содранной кожей.

Море.

Ночное море перед началом мрачного, исполинского, не виданного прежде отлива.

На сумрачном дне едва различим силуэт застывшей магмы. Будто спина спящего дракона, миллион лет смотрящего свои окаменевшие сны.

Плоть в огне. Такая боль, словно кожу выжигает напалм, словно кости разъедает кислота.