О русском пьянстве, лени и жестокости - Владимир Мединский

При Иване Грозном и его опричнине погибло самое большее 7 тысяч человек. За это Ивана Грозного объявили страшным тираном и патологическим убийцей. При Генрихе VIII только несчастных бродяг, потерявших землю и средства к существованию крестьян, повешено 72 тысячи. В 10 раз больше самого максимального числа убитых в опричнину! По приказам Елизаветы Английской убиты тысячи представителей правящего класса, много больше, чем все жертвы опричнины при Иване Васильевиче.

Но Елизавету в Англии называют «Великой», а Иван у нас, а значит, и во всем мире – Ужасный, «Грозный». Это определение распространилось на всю нашу историю: правление Ивана Грозного характерно и типично для русской истории, свидетельство исконной кровавости России.

И так, увы, во всех известных нам случаях.

Европа и Америка тычут нам в лицо. Мы соглашаемся и посыпаем голову пеплом. Как сейчас модно говорить, «торжествует политика двойных стандартов».

Часть IV

Миф о русской лени

Никакие мерки, рецепты, программы, идеологии, заимствованные откуда бы то ни было извне, – неприменимы для русской государственности, русской национальности, русской культуры.

Глава 1

Поговорки

– Лень, отвори дверь, сгоришь!

– Хоть сгорю, да не отворю.

То, что свинья непременно грязная, а «русиш швайне» еще и крайне ленива – является, безусловно, «исторической аксиомой». Об этом пишется во всех мемуарах побывавших здесь, в России, иностранцев, которые со странным упорством и последовательностью (казалось бы: не нравится – не езди!) со времен царя Гороха тянулись в Московию, на Русь, в Российскую империю, а, уехав, препарировали наши недостатки и осуждали особенности. Ужас, какая страна! Ленивые мужики! По тридцать лет на печи сидят, что тут говорить. Веками, заметьте, со времен Ильи Муромца. Национальная идея – ничего не делать и ни в чем себе не отказывать!

Самое любопытное, что подобное мнение, имеющее длинную седую бороду, сложилось не на основании каких-либо конкретных фактов и проявлений российской бытовой жизни, а, так сказать, по совокупности. Вот когда тавро на народный лоб было поставлено, для его подтверждения и обоснования в ход пошли надерганные из исторического контекста «обвинительные» эпизоды. Спят, гады, на печи! Позвольте, господа хорошие, а где тот народ, который не спит?

А уж на печи, не на печи – это вопрос удобства и интерьера. На печи спать было попросту теплее и удобнее. Кстати, и для здоровья полезнее. Многие врачи склоняются к тому, что спать поверх прокаленных, медленно отдающих жар кирпичей русской печи – прекрасная профилактика простуд, простатитов, ревматизмов и прочего. Работали-то в поле, порой и под дождем, и с промокшими ногами. Сухое тепло русской печи успокаивало и лечило. А послушать иностранцев, так получается, на печи спать чуть ли не неприлично.

«Работа – не волк, в лес не убежит!» Это поговорка – отнюдь не хронической лени показатель, а всего лишь умение различать потребности сиюминутные и перспективные. Есть то, что необходимо сделать здесь и сейчас, не откладывая. Всегда и во всяком хозяйстве есть дела обязательные, но не срочные. Сделать их все равно придется, но не обязательно сию секунду, поскольку они «не волки», сами по себе не исчезнут, «в лес не убегут».

То есть при желании в поговорках и в сказках увидеть можно вообще все что угодно. Если точно знаешь, что народ ленив, – обязательно найдешь подтверждение своему предрассудку.

У Ивана-дурака из народных сказок вообще не жизнь, а сплошная «халява», эдакий счастливый лотерейный билет, своего рода «неразменный пятачок», как у братьев Стругацких. Улыбался, зубоскалил, а в результате – как минимум полцарства, жена – царевна с хорошими перспективами, тесть – подкаблучник и народная любовь. За какие такие заслуги все эти «нетрудовые доходы»?

Про Емелю говорить и вовсе неловко. Он на нашей народной, постыдно знаковой печи не только спал, он на ней перемещался! «Роллс-ройс» в отечественном исполнении. Жил Емеля типичным щучьим Альфонсом, а со временем пожилая патронесса пристроила милого друга в новые заботливые руки. Передала, как эстафетную палочку, в приличную царскую семью. За что?!

Подобный способ препарирования народного фольклора говорит о крайней недоброжелательности исследователей, не более. Все можно обмазать цинизмом, как забор дегтем, и не заметить при этом, что в наших героях симпатичны юмор, предприимчивость, азарт, смелость, доброта и многие другие ценные качества. Ни один народ не откажется от такого «джентльменского набора», никогда не сочтет его показателем душевной и физической лени. Да, кстати, о Емеле. Щуку-то он, в конце концов, поймал сам, личным крестьянским трудом.

Труд, и крестьянский в том числе, никогда легким не был. Неудивительно поэтому, что веками жила сказочная мечта об отдыхе, удаче, хоть каком-то послаблении в тяжелых ежедневных обязанностях. Мечта эта воистину интернациональна, и сказки всех народов мира звучат в унисон. В Германии и Скандинавии от щук помощи не ждали. Там были другие волшебные помощники, вот и все!

У европейцев была популярна народная игра «поймай гнома». Гномы, как знают все приличные люди, обязательно имеют многочисленные клады – горшочки с золотом.

Естественно, что во многих сказках главный герой (сам – бедный, жена – бедная, семеро детишек – один другого бедней) бродил ночью по лесу в местах преимущественного обитания гномов с надеждой поймать хотя бы одного. Уже потом гнома надо было пытать, щекотать, обманывать, чтобы он откупился золотым горшком. В этом деле, как следует из североевропейских сказок, были свои чемпионы и народные герои. Кстати, запытывать щуку Емеле не доводилось. А вот в шотландском фольклоре есть и такой момент: замучил главный герой гнома насмерть. Перестарался.

А солдат из андерсеновского «Огнива»?[209] Как же мы про солдата-то забыли! Огниво, конечно, не щука, не скатерть-самобранка, не печь, но итог тот же – богатство, принцесса и королевство в придачу. Ничего не напоминает? Или Ганс-чурбан из германского фольклора, да заодно из собрания сказок Андерсена, – великий сказочник взял народный сюжет, облагородил его, сделал литературную сказку…[210] Но о чем? О чудесном получении героем тех же принцессы, полуцарства и кучи золота на халяву.

Что касается Ивана-дурака, то в европейском фольклоре было достаточно своих «бедных Йориков», и никто их ни глупыми, ни ленивыми не считал. Напротив, очень тяжелая и опасная у них получалась жизнь.

К сожалению, для русской культуры характерно иронично-критическое отношение к самим себе, своей истории и достижениям. С одной стороны, это неплохое качество, своеобразная гигиена души, благодаря которой делается прививка от зазнайства, спеси и мании величия. Но как известно, «лекарство от яда отличается дозой».

Самокритику не надо доводить до самобичевания! Сказал как-то Пушкин: «Мы ленивы и нелюбопытны» – и мы эти слова приняли как приговор. Да, поганый народ. Ленивый, нелюбопытный – ни тяги к знаниям тебе, ни ума. Этому печальному диагнозу вторит из-за границы мощная группа поддержки: «Лентяи, лентяи, лентяи!» Они не клевещут, просто цитируют «наше все». Тут мы и повесили носы, сгорбились от стыда – лентяи. А еще припомнили и Емелю, и Ивана-дурака, и работу, которая «в лес не убежит»… Ну, полно, господа, убиваться!

Александр Сергеевич, конечно, «наше все», достояние отечественной и мировой культуры, но далеко не каждое его высказывание было историческим и объективным. Ведь он и с женой разговаривал, и с друзьями, и с детьми. Деловые переговоры вел с издателями, при этом раздражался непременно и спорил о гонорарах – кормилец большой семьи, куда деваться. О ком говорил Пушкин – «мы»? Кого имел в виду? Арина Родионовна оплошала или придирчивый цензор довел? Может быть, просто паршивое настроение случилось, и все вокруг стало «…и кюхельбекерно, и тошно»?

В любом случае, совершенно недопустимо изымать пушкинские выражения из контекста его жизни, в которой он всегда проявлял и самый горячий патриотизм, и много уважения к русскому народу, и внимание к его истории. Не стоит вечно использовать эту фразу для иллюстрации мифа о бесконечной отечественной лени.

Глава 2

Создание мифа

Главное – повторять то, что хочешь внушить массам, и это будет результативно! Массы глупы и наивны!

Мы уже много писали о Маржерете. Казалось бы, трудно извлечь из его труда что-то о трудовой этике русских. Но при желании – получится. Как из поговорок получается, так и из книги Маржерета получится. Часто именно его называют европейцем, который первым уловил, что русские не умеют работать.

Это неверно даже фактологически, – за полвека до Маржерета о русских лентяях писывал Герберштейн, за 30 лет – Штаден. Но почему-то требуется именно он.