Джура - Георгий Тушкан

В голосе Саида звучало дружеское участие, но он еле сдерживал себя, чтобы не излить злобу на Кучака. Он не мог простить себе, что упустил такого «жирного гуся» и золото, находившееся так близко от него, досталось не ему.

Кучак послушно ответил:

— Мы взяли его в ледяной щели на Биллянд Киике. — И, подумав, добавил: — Там ещё много осталось. На тысячу тысяч человек хватит.

Кучак думал только о том, чтобы остаться в живых. Лишившись золота, он вдруг почувствовал странное облегчение. Саид оглянулся и, наклонившись к самому уху Кучака, прошептал:

— Делай так, как я тебе скажу. Ты в доме у Кипчакбая. Я обещал ему выведать у тебя, где ты нашел золото. Я обману Кипчакбая и спасу тебя, а золото с Биллянд Киика мы поделим пополам.

— Хоп, — ответил Кучак. — А что я должен делать?

— Ты скажи Кипчакбаю, что нашел золото в пустыне Такла Макан, в одном из мертвых городов, засыпанных песком.

— Хоп, — ответил Кучак.

…Через несколько дней Кучак и Саид выехали на восток в сопровождении трех вооруженных басмачей.

Прошло две недели, но Кипчакбай не получил никаких извещений от Саида. Прошло ещё две недели, и Кипчакбай, подозревая недоброе, послал на розыски.

Были первые дни весны. Вскоре он получил от одного барышника, торговавшего лошадьми, известие о своих лошадях, проданных в Хотане Саидом. Кипчакбай потребовал, чтобы к нему привели лошадей, и опознал в них тех самых лошадей, на которых он отправил Саида, Кучака и с ними трех басмачей.

По словам барышника, Саида сопровождал только один пожилой длиннорукий киргиз небольшого роста, безусый и безбородый, с удивительно розовыми щеками.

Кипчакбай разослал тайных гонцов с описанием примет Саида и Кучака. За их поимку была обещана большая денежная награда. Кипчакбаю сообщили, что беглецов видели возле Керии. Имам Балбак запросил Кипчакбая о Кучаке. Страшась гнева имама, Кипчакбай ответил, что Кучак умер от пыток, ничего не сообщив.

В газетах Кучак был объявлен шпионом Козубая.

IX

Впервые за много много месяцев Кучак засмеялся, садясь на лошадь во дворе Кипчакбая. Пользоваться стременами он не умел, поэтому, по совету Саида, подвел лошадь к куче дров и с неё сел в седло.

Это удалось не сразу. Дрова рассыпались, лошадь отходила — Кучак падал, и все хохотали. Засмеялся и Кучак. Засмеялся и удивился. Конечно, он смешно влезает на лошадь, не так, как остальные, но ведь он лишился своего богатства, ему бы надо вопить о постигшей его беде, плакать и печалиться, а он смеется, словно освободился от страшной тяжести.

— Глупый — тот благоденствует и в несчастье, — сказал ему тогда Саид и огрел Кучака плеткой.

Кучак закричал и чуть было не заплакал от огорчения.

— Что же ты дерешься? А ещё другом назвался!

— Сокол вороне не товарищ. Чап кыпа!32 — закричал сердито Саид и наотмашь хлестнул лошадь Кучака.

Та галопом промчалась за ворота, и Кучак еле удержался, схватившись руками за гриву.

Три сопровождавших их басмача весело засмеялись и пустили лошадей вскачь.

— Чап кыпа! — орали они и по очереди хлестали лошадь Кучака. Лежа животом на луке седла, обхватив руками шею лошади, с растопыренными ногами, Кучак был смешон, и басмачи вместе с Саидом веселились вовсю.

Все же Кучак был отнюдь не новичок в верховой езде. На лошадях он не ездил, но на яках ездил много, а ездить с горы, когда як быстро прыгает и даже скользит копытами, было нелегко. Поэтому Кучак быстро освоился и уже не боялся упасть. В тот момент, когда Кучак с криком «Чап кыпа!» хлестнул своей плеткой коня Саида и коня ближайшего басмача, это развлечение потеряло интерес и для Саида и для басмачей.

Многое впервые видел Кучак и многому удивлялся. Больше всего его поразили катящиеся огромные колеса. Они были выше лошади, которая везла арбу. Кучак имел неосторожность высказать свое удивление. Саид из этого тоже сделал шутку, и все они тыкали деревянными ручками плеток в ребра Кучака, чтобы обратить его внимание на дома, на заборы, на арбы, на ишаков, даже на солнце. Когда же и это надоело им, Саид воспользовался неопытностью Кучака, не знавшего местных обычаев верховой езды, и Кучаку снова досталось.

На этот раз Кучак не остановил своего коня в тот момент, когда конь одного из басмачей остановился по своей нужде. В этом случае все попутчики должны остановить своих лошадей и ждать задержавшегося, а кто не ждет, тот, следовательно, ненадежный спутник, и Кучака снова проучили нагайками — камчами. Когда же лошадь Кучака споткнулась и он испуганно вскрикнул, над ним опять смеялись. Если лошадь споткнулась, это хороший знак — она наступила на добычу, и надо радоваться, а не пугаться. А когда лошадь зевнет, надо коснуться её гривы и своего лица. Правил было так много, что Кучак растерялся и ехал съежившись, все время ожидая побоев.

В полдень, доставая еду из курджума, Саид вынул зеленую чалму и надел на голову. Басмачи удивились и спросили, давно ли Саид стал ходжой, давно ли посетил Мекку.

Саид, не отвечая, обратился лицом к востоку, сел на корточки и начал громко молиться. Все последовали его примеру, но Кучак знал только начальные слова молитвы и поэтому молча кланялся, чем тоже навлек на себя гнев Саида.

Во время еды Саид торжественно рассказывал о посещении им Мекки, о святом камне, святом источнике и ещё о сотне других чудес.

— Кашгарцы — плохие мусульмане, — сказал Саид, — из пяти ежедневных молитв прочитывают только одну, да и то не всю. При этом он презрительно смотрел на басмачей, и те даже смущались.

— Вы хорошенько следите за этим идолопоклонником Кучаком, чтобы он не убежал, — довольно часто напоминал Саид. — Головой отвечаете.

— Я никуда не убегу, — сказал Кучак.

Он хотел подробно объяснить, почему он этого не сделает, но Саид не дал ему и слова сказать.

— Смотрите, сам ничтожный, а голос — как выстрел!

Саид многозначительно помолчал и добавил:

— Кто очутился среди чужих, тот и в друге будет подозревать врага! — и при этом подмигнул Кучаку.

Ночью Саид тихонько разбудил Кучака и, зажав ему рот ладонью, шепнул на ухо, чтобы Кучак не обижался на него, Саида. Если басмачи будут с недоверием относиться к ним обоим, то ничего путного не выйдет и Кучака ждет беда. Поэтому он, Саид, стремится войти в доверие к басмачам за счет Кучака и повернуть дело так, чтобы басмачи считали опасным и стерегли только Кучака. Это приблизит день освобождения.

Была ранняя весна. В равнинах снег растаял. На горах виднелись белые пятна снега среди зеленой травы. Кучак дивился всему.