Кристальный пик - Анастасия Гор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, в регулярных перепалках друг с другом и болтовне мы прошли еще несколько часов по отметинам животных когтей. След провел нас через поле белоснежных колокольчиков, и, когда те вдруг зазвенели, я велела всем заткнуть уши, ибо в Круге поговаривали, будто звон этих цветов слышит лишь тот, по чьей смерти скоро будет бить колокол настоящий. После мы прошли и через поле сонной одури с таволгой, от сладкого запаха которых предательски слипались веки, и перешли через широкий каменный мост, не отражающийся в водной глади под ним. Затем миновали яблоневый сад — бледно-розовые плоды его оказались на вкус, как сливочная карамель, когда я все-таки поддалась на уговоры Мелихор и сорвала один. Небо за это время не изменилось, будто не собиралось темнеть. Ни солнца, ни луны, ни звезд на нем не было — лишь кристально-голубое сияние и искристый свет, рассеянный по воздуху, точно пыльца.
Несколько раз я доставала компас Ллеу, чтобы проверить, куда указывает стрелка сейчас, но она лишь неистово крутилась, будто сошла с ума. Предположив, что компас мог сломаться при падении из колодца, — через всю поверхность его до самого корпуса пролегала широкая трещина, — я горько вздохнула и спрятала его понадежнее в складки карманов.
Нам ни разу не повстречалось ни путника, ни домов, но зато мимо то и дело проскакивали кролики в жемчужных шкурках с оленьими рогами и пролетали утки с крыльями, как рассветное зарево. Всех их приходилось спасать от Кочевника с топором, поэтому мы толком не полюбовались ни теми, ни другими. Один же раз нам повезло убедиться, что сид все-таки не пустынен — мы услышали музыку тальхарпы с пан-флейтой из-за кустов янтарной морошки. Плясали и резвились там, за ветвями, вовсе не люди, а огни. Точь-в-точь такие, какими описывали жители туатов души утопленников: болотно-зеленые, шустрые и водящие хороводы, как крестьяне в летний Эсбат, которыми они когда-то были.
«Память о пыли» и другие трактаты умалчивали, что происходит с теми, кто не стал героем, заслуживающим взойти на остров Тир-на-Ног, или не прожил жизнь достаточно добродетельно, чтобы присоединиться к свите своего божества-покровителя. Убийцы, насильники и лицедеи отправлялись в Междумирье прямиком к Дикому в пасть; несожженные воины становились драугами, — восставшими мертвецами, охочими до чужой плоти, — а утопленники блуждали по мирам без тела и образа. Но что же становилось со всеми прочими? Теми, кто застрял где-то между ними всеми? Мы спорили об этом половину пути, и я предположила, что такие люди тоже попадают в сид и продолжают жить здесь, как жили раньше. «Почему же мы тогда не встретили ни одного из них?» — спросила Мелихор, и я пожала плечами, смиряясь, что не знаю ответа. Но мое мнение это не изменило.
В конце концов, кто-то ведь должен был посеять тыквенные поля, до которых мы дошли еще спустя четыре часа — те простирались на многие лиги вокруг, будто застилая собою весь мир.
— Ух ты, сколько здесь тыкв! — воскликнула Мелихор восхищенно, вытирая тыльной стороной ладони подбородок, испачканный в соке морошки, кусты с которой она объела по пути. — Кто-то явно о них заботится, уж больно аппетитно выглядят. Ни трещин, ни пятен парши… Что думаешь? — Она пихнула локтем стоящего рядом Сола под ребра.
— Откуда мне знать? Я что, похож на фермера?
Мелихор сощурилась, внимательно осмотрела Соляриса с ног до головы и нерешительно протянула:
— Да?..
Солярис закатил глаза и, не дослушав историю сестры о том, как удобно использовать драконий хвост вместо мотыги, приблизился к грядкам. Тесея сидела у Кочевника на закорках, порядком устав, как и мы все, но тоже не удержалась от любопытства и спрыгнула, чтобы потыкать веретеном в самую крупную и поспевшую тыкву, лежащую на боку. Они были такими оранжевыми и симметричными, что рябило в глазах. С пожухлыми листьями, выдающими зрелость, и одеревеневшими подсохшими ножками, вьющимися у земли. Все они располагались на равном расстоянии друг от друга, словно кто-то не поленился и шаги посчитать, прежде чем вложить в землю очередное семя. Однако, не считая косой телеги с сеном, стоявшей поблизости, рядом больше ничего не нашлось: ни амбара, ни пугала, ни хижин. Только тыквы. Очень много тыкв.
— Прихватим с собой парочку? — ощерилась Мелихор, потирая ручки над парой «близняшек» — двух сросшихся хвостиками овощей, абсолютно одинаковых и размером, и бороздами на кожуре.
Увы, нам пришлось отказаться, поскольку охапка овощей весом с малолетнего ребенка порядком замедлила бы нас. Однако было в этом поле нечто такое, что заставляло меня снова и снова мысленно возвращаться к нему, пока мы следовали дальше. Эти тыквы выглядели чище, чем мои башмаки, и пахли пряными специями, будто внутри них уже томилось осеннее рагу. Даже Кочевник, ненавидящий овощи, несколько раз облизнулся, когда мы стояли над ними, раздумывая, откуда же здесь взяться фермерскому угодью. В сказках такие вещи никогда не появляются просто так.
И очень скоро я лишний раз в этом убедилась.
— Ты видишь что-нибудь?
— Нет.
— Вообще-вообще ничего?
— Ничего.
Мелихор и Солярис остановились у кромки фиолетовой рощи, деревья которой походили на жакаранды, что прорастали только в туате Ши и получили прозвище «фиалковое древо» за форму листьев и цвет. Вот только эти деревья, в отличие от жакаранд, превосходили высотой замок Дейрдре и сплетались друг с другом кронами так тесно, что между ними почти не оставалось места для воздуха и света. Уже через нескольких шагов тебя накрывала кромешная тьма, и было невозможно рассмотреть ни волчью тропу (там ли вообще она пролегает?), ни соседние древа, ни то, что могло таиться за ними. Даже Солярис вглядывался в эту тьму с таким сильным прищуром, что янтарные радужки полностью терялись за белоснежными ресницами. Его зрение, как и зрение Мелихор, было в десять раз острее человеческого и не теряло своей зоркости даже в самой темной ночи, но сейчас же было абсолютно бессильно перед фиалковыми деревьями, через которые нам предстояло пройти.
— Это и есть Аметистовый сад? — спросила Мелихор шепотом, и я сглотнула тревожную мысль, что, если это и впрямь так, то никакой Кристальный пик найти нам не суждено. — Другой путь поищем? В обход?
