Вырванное сердце - Алексей Сухаренко

«Уж и не знаю теперь, когда было спокойнее? Когда Андрейка пил, или сейчас, когда завязал? Когда пил, тогда по крайней мере всё было понятно. Можно было предвидеть всё, что произойдет с моим сыном в течение дня. А теперь?! Он стал странный. Словно чужой. Не пьёт! Но мне все равно постоянно за него тревожно. Какой фортель он выкинет в следующий раз? Непонятно. Уж лучше бы пил понемногу, как многие, а то от этой трезвости как бы с ума не сошёл!»

Андрейка в это время тоже лежал в ванной, куда перенёс свою постель, и закрылся от матери на шпингалет.

«Странно как. Вроде как понимаю, что никогда не буду с Машкой, на душе погано, и выпить хочется, а внутренний голос требует, чтобы я эту блажь из головы выкинул. Напоминает мне про то, что скоро собираться на работу. Что нужно ещё сдать товарную накладную, которая осталась после вчерашней разгрузки неоприходованной. Надо сразу, как приду на работу, отнести её к девчонкам-логистам. Там Оксанка всё надо мной прикалывается. Всё шуточки отпускает. То я молчун, то рассеян. Расписался не там. А я всё сносил. Баста! Надо эту засранку на место поставить! А то реально обнаглела девка. Некому проучить! Ей, конечно, далеко до Лошадкиной. Но характер ещё тот. Как у норовистой кобылки…»

…Подполковник Козлов возвращался из главка, куда его вызывали на заслушивание по «делу Грачёвых». Так окрестило начальство дело о квартирных мошенничествах, в котором фигурировали их бывший сотрудник и женщина, выдававшая себя за его жену. Самым непостижимым во всей этой истории была пропажа обвиняемой внутри самой тюрьмы. На совещании был заместитель начальника следственного изолятора по оперативной работе, который только разводил руками, жалуясь на чертовщину. Человек словно испарился. В то же время, по оперативной информации, её видели за пределами СИЗО, что говорило о совершённом ею побеге. Спецвидеотехника, которую повесили у общежития Грачёва и у дома Царьковой, круглосуточно записывала всех входящих и выходящих из зданий людей, но до сей поры это не давало никаких результатов.

И вот уже в машине Алексею Ивановичу позвонила сотрудница, которая по приходе на работу просматривала суточную запись видео, и ошарашила его тем, что в пять часов утра одна из камер зафиксировала появление в кадре беглянки. Начальник скомандовал водителю лететь пулей и теперь нетерпеливо ёрзал на заднем сиденье машины в предвкушении ценной информации. Подполковник торопился собственными глазами убедиться в первом успехе полиции в этой туманной истории с пропажей человека. Получить ниточку, за которую можно было бы потянуть, чтобы изловить хитрую преступницу.

Он вбежал в кабинет, где на его компьютере уже была выведена и стояла на паузе видеозапись подъезда в квартиру обманутой олимпийской чемпионки. Козлов нажал на пуск, ругаясь на недостаточную степень освещения пятачка перед входом. Но вскоре, когда в кадре появилась женская фигура в зимнем пальто, он забыл обо всём. Это была она! Та самая квартирная мошенница, которая умудрилась ввести в заблуждение олимпийскую чемпионку, прикинувшись перед старой одинокой женщиной оставленной в роддоме дочерью. Та, которая затуманила мозги его лучшему оперативнику и, пользуясь внешним сходством, внушила ему, что является его женой, которая не погибла в автокатастрофе. Та, которая умыкнула квартиру и, временно воспользовавшись паспортом мёртвого человека, перевела квартиру на «свою» дочь.

«Под ней уже тогда горела земля под ногами. На неё поступило заявление, но она не сдалась. Всё равно довела своё дело до логического преступного замысла. Ничего не боялась. Откуда у неё такая уверенность?»

Подполковник внимательно смотрел на монитор компьютера, где беглянка присела на скамейку, подоткнула края пальто, чтобы ветер не задувал в «чувствительное место», и стала чего-то ждать. Это он понял, поскольку она предварительно посмотрела на часы.

«А зачем она припёрлась к обманутой пенсионерке? Чего ей от неё ещё надо, ведь она уже всё получила».

Козлов прокрутил немного вперёд, пока не появился незнакомый мужчина. Они стали о чём-то разговаривать.

«Наверное, у неё здесь была назначена встреча со своим подельником. Ну и времечко они выбрали. И он как-то странно одет, словно выскочил с мусорным ведром. Значит, он живёт где-то рядом. Надо увеличить его лицо и подать в том районе в розыск».

На мониторе возникла суета. Мужчина стал оглядываться за спину, а потом резко выбежал из поля зрения камеры. Следом за этим и преступница встала и торопливо покинула место видеофиксации, войдя в подъезд дома. Козлов вызвал специалиста и приказал сделать фотографию мужчины с монитора. Затем он вызвал своего зама и распорядился начать розыск этого неизвестного. Не прошло и десяти минут, как к начальнику постучался с докладом старший участковый.

– Давай, Степаныч, проходи, – пригласил его Алексей Иванович.

– Я, товарищ подполковник, по поводу фотографии, – пояснил цель своего прихода подчинённый. – Нам только что на инструктаже выдали эти видеораспечатки. Так я сразу узнал этого хлопца.

– Да неужто?! – обрадовался Козлов. – Кто таков?

– Это Нужняк, сын Дарьи Митрофановны Нужняк, – с готовностью стал пояснять Степаныч. – Той самой, которая принесла нам заявление о том, что у Царьковой хотят квартиру умыкнуть.

– То есть это она первая обвинила Светлану Грачёву в мошенничестве, – стал лихорадочно искать логическую связь между всеми этими деталями дела подполковник.

– Так вроде не Грачёва же она, – напомнил о заключении экспертизы участковый.

– Ну да, – раздражённо кивнул начальник. – Только как-то надо её называть. Ведь своё настоящее имя она скрывает. Пусть уж будет условно так прозываться. Не Лошадкиной Марией её же называть. Это вообще не имя, это её легенда, под которой она вошла в квартиру к Царьковой.

– Хорошо, а что, Нужняка этого к вам доставить? – вернулся к личности разыскиваемого мужчины участковый.

– Нет, не надо его пугать. Я выставлю за ним наружное наблюдение! – решительно стукнул по столу Козлов. – Пусть он нас на неё выведет, и мы эту птичку наконец посадим обратно в клетку, туда, где ей положено находиться.

Пожилая женщина поймала себя на том, что вновь погружается в рассматривание рисунков обоев, как это было в период её тяжелой болезни. Она была снова предоставлена сама себе. Состояние здоровья с исчезновением дочери ухудшилось, практически вернувшись на прежний беспомощный уровень. Опять она стала пользоваться ходунками, когда нужно было идти на кухню или в туалет. Часы с механическим заводом встали, и Зинаида Фёдоровна никак не могла определить, который час. Для этого нужно было их завести, а значит, опять вставать. На дворе было пасмурно. Могло быть и утро, и день, и начало вечера. Ждать Митрофановну и надеяться на её помощь больше не приходилось. Она могла прийти по собственной воле, а могла не приходить несколько дней кряду. На стоящем рядом с кроватью стуле зазвонил телефон.

«Кто-то звонит по ошибке».

— Аллё!

Звонивший человек приятным мужским голосом осведомился у пенсионерки, когда она будет готова к переезду в дом-интернат для престарелых. Он представился его директором и сказал, что ему месяц назад звонили из отдела опеки и пытались забронировать для неё место в его «элитарном» заведении.

– Вам повезло, не позже как вчера у нас умерла одна наша подопечная, и у нас освободилось одно место. – Голос на том конце провода искренне радовался за гордость советского спорта. – Вы у нас займёте подобающее место. У нас преимущественно ветераны спорта и сцены. Публика самая уважаемая.

– А почему вы мне звоните? – опешила женщина. – С чего вы решили, что я поеду к вам в интернат?

– Ну как же, вы же остались без квартиры, – так же по-доброму увещевал собеседник. – Мы же не можем допустить, чтобы олимпийская чемпионка осталась на улице.

– Я так не могу принять решение. – Царьковой стало страшно оттого, что ей придётся покинуть эти стены. – Мне надо посоветоваться с дочерью.

– Так я с вашей дочерью уже этот вопрос обсудил, – оглушили Царькову слова директора. – Уж кто-кто, а Мария прекрасно знает условия содержания здесь престарелых людей. Ведь она в этом доме престарелых сама работала.

– Маша у вас работала? – переспросила мать. – А когда она с вами о моем устройстве разговаривала?

– Почему работала, она и сейчас работает, – преподнёс ещё один сюрприз мужчина. – Она просто сейчас в отпуске за свой счёт. Разве вы об этом не знаете?

– Нет, не знала. – Такой бурный поток информации полностью «сбил с ног» бывшую спортсменку, и Зинаида Фёдоровна замолчала, не в состоянии переварить услышанное от собеседника.

Мужчина оставил ей свой телефон и сказал, что будет ждать её звонка.

– И запомните, у нас очередь на десять лет, – с некоторой обидой напомнил он ей напоследок. – Мы к вам подошли по-особенному, исключительно благодаря вашим прежним заслугам и тому, что у нас работает ваша дочь.