Марк Бернес в воспоминаниях современников - Коллектив авторов Биографии и мемуары

— А как вы думаете? Только обыватель считает это легкой работой.

— Скажите, а что нужно, чтобы сняться?

— Многое, мой друг, очень многое. Но прежде всего — талант.

— А еще что?

(Оборачиваюсь, мельком оглядываю смутно очерченную фигуру.)

— Хотя бы внешние данные.

Я вышел раньше, чем мой случайный попутчик. Прошел несколько шагов, и тут сработало: «Боже мой, это же Бернес!»

На следующий день на проходной мне сообщили, что меня несколько раз спрашивал Марк Бернес. Нужно ли объяснять, как тщательно целый день я прятался от него? А когда наконец столкнулся нос к носу, Бернес рассмеялся:

— А мне понравилось. С удовольствием дал вам покуражиться.

Его действительно иногда не сразу узнавали. Видимо, что-то неуловимое менялось во внешнем облике актера, когда он перевоплощался в художественный образ.

Во время съемок фильма «Третий удар», где Бернес играл матроса, в гримерную вошел только что приехавший известный театральный актер.

— Вот незадача! Забыл купить папиросы. Кто бы сбегал? — Взгляд его недвусмысленно задержался на матросе.

— Пожалуйста, я могу, — последовала реплика.

— Голубчик, сделай одолжение!

Матрос убежал, а мы, затаив дыхание, следили, как прозрение медленно проявлялось на лице «попавшегося». Потом долгие и сбивчивые извинения.

— Ну что вы, что вы, — отвечал Бернес, — со мной это часто случается, если надо, могу сбегать за продуктами.

Тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год. Встреча в работе над картиной «Школа мужества» (авторы сценария С. Розен, К. Семенов, по мотивам произведения А. Гайдара; режиссеры В. Басов, М. Корчагин). Бернес в роли Чубука. У меня уже повышенный и непреходящий интерес к личности Марка Наумовича. Я следил за каждым его шагом, за каждым его словом — как он появляется на съемочной площадке, как разговаривает с режиссером, оператором. Как «обживает» интерьер.

Впоследствии, наблюдая, как молодой актер за пять минут до съемки весело рассказывает о вчерашнем времяпрепровождении, я вспоминал особую в эти моменты сосредоточенность Бернеса, для которого съемка была непосредственным продолжением длительного творческого процесса.

А когда слушал восторженные разговоры о скупой и выразительной манере Жана Габена, меня не покидало ощущение, что эту манеру я наблюдал и изучал раньше.

…А после съемок поступило неожиданное приглашение:

— Прокатимся по Москве?

Потом это повторялось еще несколько раз. Разговоры в машине были особенными. Здесь раскрывалось то качество Бернеса, о котором я говорил вначале. Марк Наумович умел разговаривать обо всем. Все его интересовало и волновало.

Когда я неожиданно начинал напевать какую-нибудь его песню, Марк Наумович замолкал и внимательно слушал. Затем следовала реакция, вроде:

— Скажи пожалуйста, — и слова выучил!

Эти песни… Разве можно их забыть?

В последние годы Бернес-певец оттеснил Бернеса-киноактера на второй план. Чаще приходилось встречать его не в павильонах студии, а на концертных площадках.

Калининград. Бернес только что закончил выступление. Принимали хорошо, но не больше.

— Марк Наумович, уверяю, все дело в подборе песен.

— Разве песни плохие?

— Хорошие, но…

— Понимаю. Но не могу же я вечно петь одни и те же. Неужели опять — «Темную ночь»?!

— Непременно, Марк Наумович. Поймите, народ ждет их от вас. Пойте любые песни, но начинайте и заканчивайте «Темной ночью» и «Шаландами».

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно! Ну можете для меня это сделать хоть один раз?

— Ну если для вас, Мишель, то один раз можно.

(Вот так мы разговаривали, понимая иногда друг друга с полуслова. Всегда почтительно, на «Вы».)

Послушался, спел. Успех был грандиозным. Таким, каким он был и потом.

Бернес не был бы Бернесом, если бы не поставил последнюю точку в этом эпизоде:

— Один — ноль, Михаил Иванович, я это запомню.

И запомнил. Через несколько лет в Киеве, где я участвовал в одном с ним концерте, у меня что-то не клеилось в выступлении.

Бернес посоветовал сделать перестановку в моем номере:

— Мишель, переставьте свой ролик на другое место. Заканчивайте монолог тем отрывком, который идет у вас в середине.

Выполнил. Все стало на свои места. После концерта:

— Один — один, Михаил Иванович, мы в расчете. И вообще давайте вместе поездим. Есть задумка на программу, должно быть, очень интересную. Поднатужимся, осуществим, а?

Но было поздно. Было начало лета 1969 года.

1980 г.

Сейчас каждый день вы смотрите фильмы, где играют одни и те же артисты. Одна и та же обойма. Я занимался серьезно встречами, сам писал. Ни одного чужого слова никогда в жизни не произнес. У покойницы-жены, Александры Николаевны, был опыт, она много лет работала на эстраде, помогала мне.

Меня творческие встречи спасали. Если бы не было этих встреч, не знаю, как бы я выжил.

Когда я пришел работать на Киностудию имени Горького, это было время расцвета славы Марка Бернеса, Бориса Андреева, Марины Ладыниной, Лидии Смирновой. Они постоянно ездили на творческие встречи, проводили концерты. Это было очень интересно.

С Марком Наумовичем Бернесом я познакомился, когда снимался в первой своей картине и играл в массовке театра «Аквариум». Там сейчас находится театр имени Моссовета. Мне нужно было ехать на спектакль, сказать на сцене только одну единственную фразу и сразу вернуться на съемку. Директор съемочной группы дал мне машину с водителем. Я был в шелковой рубашке, лаковые туфли на ногах, весь из себя модный. Выезжаю со студии, а у ворот стоит человек, поднимает руку и говорит:

— Послушайте, товарищ Пуговкин, подвезите меня до центра.

— Мне ненадолго машину дали — ну ладно, садись.

У Марка Бернеса была одна особенность: его не узнавали на улице. Есть такие артисты, на которых люди смотрят и не могут понять, кто это. На концертах, разумеется, узнавали, а на улице проходили мимо{101}. И я его не узнал. Мы едем в машине и разговариваем. Он спрашивает меня:

— Скажите, трудно сниматься в кино?

— А как ты думаешь? — говорю я. — Конечно, не просто. Это же тяжелый труд!

— Ай-ай-ай, а я мечтаю сняться в кино. Вы не смогли бы поговорить обо мне? Чтобы меня пригласили хоть маленький эпизодик сыграть.

В то время уже прошли его известные фильмы, и «Истребители» в том числе. Бернес был популярнейший артист. Ходил в кепке. Потом кепки называли «бернески». И я сшил себе кепку и так кепошником и остался на всю жизнь.