Черника в масле - Никита Максимов

Он чертыхнулся, забросил вещи в багажник, запер машину и вернулся в аэропорт. Взял в кафе большой стакан кофе, выбрал столик в углу и постарался максимально внимательно просмотреть все документы. Быстро, но тщательно. Как сканер. Этой методике его тоже обучили в своё время на службе в разведке Сухопутных войск Бундесвера. «Расслабленное впитывание». Специальная техника, когда вместо того, чтобы стараться сознательно зафиксировать максимальное число деталей, ты просто определённым образом настраиваешь своё сознание и потом просматриваешь то, что нужно запомнить. Естественно, тоже по особой методике. Человек непосвящённый такие вещи воспринимает обычно как фокусы и шарлатанство, но на самом деле это действительно работает. Почему, да как – дело десятое. Так есть, этому можно научить и это можно использовать. Для военного человека такой аргументации вполне достаточно.

Потом он сел за руль и отправился в путь. Вокруг Балтимора, чтобы выбраться на Мемориальный хайвэй Джона Ф. Кеннеди, по которому вдоль западного берега Чесапикского залива его путь лежал в самый дальний северо-восточный угол штата Мэриленд. Туда, где, немного не доезжая до знаменитой «столицы тайных свадеб» Элктона и южнее небольшого Норт-Иста, находилась конечная цель его поездки.

«Поместье» оказалось непримечательным двухэтажным кирпичным домом в глубине аллеи. Низкий заборчик имел исключительно декоративный вид– при желании его перешагнул бы даже десятилетний ребёнок. Ажурная калитка в обрамлении кованой арки, увитой неведомым ползучим растением, была раза в три выше. Рихтер припарковал машину на краю широкой разворотной площадки, засыпанной гранитным гравием. Внимательно посмотрел на себя в зеркало, поправил воротник рубашки и галстук. Вышел из машины, достал с вешалки в задней части салона китель, надел, застегнул все пуговицы. Ещё раз осмотрел себя спереди, машинально одёрнул полы. Пошёл к калитке, мелкие камушки поскрипывали и хрустели под подошвами. Не успел он протянуть руку к кнопке звонка, как дверь дома распахнулась, и на пороге появилась опрятная и худощавая пожилая женщина в джинсах и свободном свитере.

– Здравствуйте, офицер!

– Добрый день, мэм!

– Скорее уж вечер! Чем могу быть полезна?

– Я – майор Карл Рихтер. Звонил вам сегодня…

– Ах да, конечно! – женщина спустилась с крыльца к калитке, открыла её и протянула для приветствия руку с удивительно ухоженными для её возраста кожей и ногтями. По тонкому запястью скользнул изящный золотой браслет в форме переплетённого растительного орнамента. – Я – Марта Голдберг. У вас ведь дело к Питеру, верно?

– Да, мэм. Я здесь пролётом с западного побережья и мне очень важно переговорить с вашим мужем.

– О, Карл, прошу вас! Перестаньте называть меня «мэм», иначе я буду обращаться к вам «майор Рихтер». Зовите меня просто – Марта. Хорошо?

Майор Рихтер кивнул.

– Прекрасно, прекрасно. То, что у вас важный разговор, я поняла сразу. Ещё утром, когда позвонила ваша начальница. Как её зовут?

– Директор Нойманн?

– Нет, Карл, ну что вы. Она же женщина, у неё должно быть имя. Должность – это так, ерунда, придуманная мужчинами, чтобы было удобнее структурировать общество.

– Анна. Анна-София Нойманн.

– Именно. Он так и сказал: «Звонила Анна. Это важно».

За разговором они прошли в дом и оказались в гостиной. Опираясь на его внешний вид, Карл предполагал увидеть здесь классическую аристократическую обстановку Восточного побережья – фамильную массивную мебель, деревянные панели из полированного дерева. Однако интерьер оказался выдержан в стиле строгого, аскетичного и лёгкого хай-тека. Всё светлое, продуманное, удобное. Заметив его удивление, Марта Голдберг усмехнулась:

– Вы думали, что у нас тут старина в духе «Лиги плюща»? Нет, знаете ли, этого я наелась, пока была профессором в Йельском университете. Для дома мне всегда хотелось чего-то более привычного. – Она хихикнула совершенно неподходящим её возрасту образом. – А поскольку моя специальность – биохимия, лабораторный стиль мне всегда был ближе. Однако простите. Вы же здесь не для экскурсии. Идёмте.

Она повела Карла к задней части дома.

– Вы знаете, после того, как позвонила ваша начальница, Анна, Питер расстроился и очень сильно задумался. К счастью, после того, как он оставил работу в Госдепартаменте, такое с ним случается всё реже. Но на этот раз… Он молчал почти полдня, а потом сказал, что ему надо прогуляться.

Они вышли через заднюю дверь. За домом раскинулся небольшой парк с лужайками, подстриженными кустами, увитой плющом беседкой и змеившимися в разных направлениях дорожками, вымощенными плитами серого известняка. Сквозь заросли на дальнем конце угадывался блеск воды.

– Питер сейчас у ручья. – Марта указала направление рукой. Золотые листочки её витого браслета блеснули искрами в лучах прорвавшегося сквозь облака солнца, клонившего к горизонту. Вторник и вправду вышел совсем куцым. Огрызок, а не день. – Наверное, делает вид, что ловит рыбу. Идите по этой дорожке, выйдете как раз к причалу. А я пока приготовлю ужин. Нет, даже не пытайтесь. Отказываться бесполезно.

Она повернулась и ушла в дом.

Указанная Карлу дорожка привела его к тенистому проходу в кустарнике. Заросли были неширокими, но по чьему-то замыслу тропинка делала изгиб в самой их середине. Так, что ни дом с берега, ни берег от дома не были видны напрямую.

По ту сторону кустов дорожка упиралась в лодочный сарай, выкрашенный в тёмно-красный цвет. Кажется, дизайнеры называют такой оттенок «викторианским красным». При чём тут королева Виктория, Карл не имел ни малейшего понятия. Как большинство военных, он гораздо лучше различал нюансы зелёного.

За сараем над берегом ручья выдавалась небольшая деревянная пристань на сваях. По одной стороне помоста шли перила, покрытые белой краской, по другой торчали в ряд четыре столбика, игравшие роль причальных кнехт. Дальний конец причала завершали столб с фонарём и дощатый щит с парой оранжевых спасательных кругов. Там же в разные стороны топорщились несколько держателей для удочек. Из двух прямо сейчас торчали длинные гибкие удилища. Правда, на одном леска даже не была размотана, а на второе сидевший рядом с удочками человек даже не обращал внимания. По крайней мере, смотрел он совсем в другую сторону.

Мужчине было за шестьдесят, может быть даже около семидесяти. Промахнуться на пять—десять лет при попытке оценить возраст человека на этом жизненном этапе – проще простого. Несмотря на то, что он ссутулился в плетёном кресле, положив подбородок на руки, домиком опиравшиеся на колени, было ясно, что он высок, за метр восемьдесят. И при этом сохраняет хорошую физическую форму, что, в общем-то, было не удивительно для этого социального слоя. Образованные и обеспеченные люди обычно гораздо более уважительны к своему телу.

Карл дошёл уже примерно до середины причала, когда Питер Голдберг услышал его шаги. Спина под вельветовым пиджаком слегка вздрогнула, он выпрямился и широко, всем телом обернулся.

– Добрый вечер, сэр.

– Майор Рихтер?

– Да, сэр. Ваша жена сказала, что вы здесь.

– Здравствуйте. Как доехали?

– Хорошо, спасибо. Извините, что беспокою вас…

– Ерунда, у меня сейчас масса свободного времени. Как поживает Анна Нойманн?

– Спасибо, сэр, насколько знаю, у неё всё великолепно.

– Не нужно называть меня сэр, майор. Можно просто Питер. Или мистер Голдберг, если уж вы так привыкли к официальности. Как Анна выглядит в качестве руководителя?

– По-моему, она прекрасно справляется… мистер Голдберг. Её очень ценят в командных структурах НАТО.

– О, не сомневаюсь. Ещё когда мы с ней только познакомились, её выделяли среди других многие качества. Особенно то, как она умела слушать. Но, я полагаю, вы здесь не затем, чтобы мы обсуждали за глаза госпожу Нойманн?

– Нет. Госпожа Нойманн настоятельно рекомендовала мне встретиться с вами. Надеялась, что вы сможете оказать нам помощь в сложившейся кризисной ситуации.

– И какую же помощь вы рассчитываете от меня получить… извините, но Анна не назвала мне вашего имени…

– Карл. Карл Рихтер.

– Хорошо, Карл. Повторю свой вопрос – чего вы ждёте от нашей встречи? Я давно в отставке, у меня нет действующих связей в правительстве, никакие ниточки я потянуть не смогу, даже если бы и хотел это сделать. За текущей обстановкой специально не слежу, скорее, просто обращаю внимание по инерции. Чисто факультативно. На эту встречу я согласился во многом из ностальгических побуждений, в знак симпатии к вашей нынешней руководительнице. Но думаю, вы приехали сюда из Балтимора не затем, чтобы слушать мои воспоминания о днях нашей совместной работы. Поэтому скажите мне – и это очень важно – на что рассчитываете вы, майор Рихтер? Мой личный опыт подсказывает, что большинство проблем современного мира происходят оттого, что стороны разговора перед началом не смогли или не захотели определить для себя, а потом сформулировать собеседнику, что именно они хотят обсудить и на какой результат рассчитывают. В итоге вместо желаемого получают некое невнятное месиво, чувство раздражения и сожаление о потраченном времени. И чаще всего трансформируют потом свой негативный опыт в ненависть по отношению к бывшему собеседнику. Хотя чаще всего тот ни в чём не виноват. Мы ведь не умеем, да и не должны угадывать мысли и желания других, верно? Итак? Что скажете?