Последняя любовь гипнотизера - Лиана Мориарти

Вырезанная в камне надпись гласила:

Колин Скотт

1970–2002.

Любимая жена Патрика,

мать Джека и дочь Милли и Фрэнка.

Жизнь не длится вечно. А любовь — да.

Уж это точно.

— Это моя мама в мой первый день рождения, — сообщил Джек, тыча пальцем в фотографию. — Она смотрит на меня, а я открываю подарок от бабушки. Это был пазл — картинка с динозавром. Она у меня до сих пор сохранилась.

— Чудесная фотография, — сказала Элен.

— И кстати, на случай, если тебе интересно, это был тираннозавр, — уточнил Джек. Он засунул руки в карманы джинсов и немножко подумал. — И собрать картинку было очень легко. Там и было-то всего пять частей или около того. Я такое могу сложить за три секунды. Или даже за одну секунду.

— Мы… ну… мы как бы с ней разговариваем, — пробормотал Патрик, не глядя на Элен. — Наверное, немножко глупо…

— Конечно же нет, — возразила Элен.

Она чувствовала себя ужасно, ужасно больной.

Но нельзя же было допустить, чтобы ее вырвало прямо у могилы Колин.

Элен огляделась. Если худшего не удастся избежать, она смогла бы, пожалуй, метнуться вон туда, к могиле Билла Тэйлора. Судя по надписи на камне, он «обладал нежным сердцем и щедрой душой», так что, наверное, ничего не имел бы против.

Патрик опустился на колени у могильного камня Колин, наклонился вперед и поцеловал фотографию.

О мои боги, помогите мне!

Джек тоже встал на колени рядом с отцом и небрежно, явно не вдумываясь, чмокнул изображение:

— Привет, мам!

Что это был за ритуал? Может быть, и Элен следовало преклонить колени и расцеловать фотографию? Нет, конечно нет. Она ведь и не была знакома с Колин. Так что подобный жест выглядел бы совершенно неуместным. Куда лучше было бы рукопожатие. Может быть, его могло бы заменить легкое похлопывание по надгробию? «Рада с тобой познакомиться». Элен представила, как она рассказывает всю эту историю Джулии. Та бы наверняка завизжала в ужасе и прижала ладони к глазам, это же ужас, настоящий ужас!

Патрик положил цветы перед камнем, зашелестев целлофаном. И откашлялся. Элен старательно дышала через нос — вдох, выдох…

— Ну, Колин, вот мы снова пришли. Заехали по пути, направляемся обедать к твоим родителям. Твоя мама опять готовит ризотто с курицей.

По мере того как Патрик говорил, его голос звучал все естественнее.

— Помнишь, как она обиделась, когда ты ей сказала, что блюдо какое-то безвкусное? Теперь она кладет в него так много чеснока, что его запах чувствуется сразу, как только входишь в дом. День сегодня просто прекрасный. Нам бы хотелось, чтобы ты была… ох, и знаешь что? Футбольная команда Джека выиграла в эти выходные!

Элен была неприятно задета. Патрик ведь чуть не сказал: «Нам бы хотелось, чтобы ты была здесь, с нами», но в последний момент вспомнил о своей беременной невесте.

— Мы их разнесли в пух и прах, — доложил Джек.

— Так и есть, — подтвердил Патрик. — И Джек так здорово играл! Ты бы им гордилась.

— Но ты ведь нас видела? — спросил Джек. — С небес. У тебя там, наверное, такая здоровенная наблюдательная вышка или что-то вроде огромных трибун, откуда все могут смотреть на разных родственников, которые на земле во что-нибудь играют, и у тебя там есть все, что хочется, всякие вкусности и напитки, а если тебе хочется в одно и то же время понаблюдать за разными родными, у тебя наверняка есть такой огромный экран, ну, который можно разделить на две части, или ты можешь переключаться с одного канала на другой…

— Эй, довольно, дружок, — перебил его Патрик. — Как бы то ни было, Колин, у нас есть еще и другая важная новость, верно, Джек?

Джек рассеянно кивнул.

Патрик кивком указал на Элен и произнес:

— Ребенок!

— Ох да! — спохватился Джек. — А вдруг мама уже знает, кто это будет: мальчик или девочка? Она ведь может знать, верно? Ну, вроде как она могла увидеть, как он выходил из очереди на небесах, как с конвейера фабрики, там ведь что-то вроде фабрики детишек, да? А мама как раз там, и ей нравится, что малыш Элен будет маленьким братцем Джека! Или, может быть, это будет…

— Все верно, — снова перебил сына Патрик. — В общем, это Элен.

Он посмотрел на Элен, потянулся к ней и сжал ее руку.

Неужели я должна опуститься на колени? Наверное, должна. Но что, если меня вырвет? Нет, я определенно должна встать на колени.

И Элен преклонила колени. На ее кремовых брюках наверняка останутся пятна от травы. Но, похоже, она поступила правильно, потому что на лице Патрика вдруг отразилась такая буря чувств, а Джек обнял Элен за плечи, чего прежде ни разу не делал.

— Мы с Элен собираемся пожениться, и я знаю, тебя бы это порадовало, потому что я никогда не забуду тот день, когда ты мне сказала, что я должен найти милую женщину… — Голос Патрика надломился, он до боли стиснул пальцы Элен. — А я тогда сказал, что ни за что не стану этого делать. Но я ее нашел. И она чудесная. Она такая чудесная… И она сделала нас с Джеком счастливыми.

— Да. — Джек мягко прижался подбородком к плечу Элен.

— Ох, ребята, — пробормотала Элен, потому что просто не знала, что еще тут можно сказать.

Она ощущала запах холодной влажной земли и аромат лосьона после бритья, которым пользовался Патрик, и дыхание Джека, пахнувшее ореховым маслом. Теплая рука Патрика сжимала ее руку, и на мгновение тошнота отступила, и Элен испытала радостное облегчение.

Нет, это была не та история, над которой можно было посмеяться вместе с Джулией. Вся неловкость и почтительность момента делали его почему-то весьма, весьма человечным. Это было одно из тех редких трогательных, чистых мгновений, которые сосредоточивают в себе все, что есть в этой жизни прекрасного и трагичного.

Было четвертое воскресенье месяца. Это значило, что Патрик должен отправиться на обед к родителям Колин.

Это всегда оставалось неизменным. Мы даже отпуск планировали с учетом этого дня.

Я лишь однажды ездила туда с Патриком, когда мы были вместе всего несколько месяцев. И поездка оказалась не слишком успешной. Все случилось чересчур скоро. Мне не нужно было соглашаться ехать туда, но Патрик вроде бы очень хотел взять меня с собой. Он даже настаивал. Выглядело все так, будто он торопится, будто это нечто такое, что просто необходимо сделать, поставить некую отметку в списке дел.

У меня тогда создалось впечатление, что он думал: это каким-то образом пойдет на пользу его тестю и теще. Я помню, как мама говорила мне, что это ошибка. «Ох, Саския, ты не должна ехать, это может выглядеть чересчур жестоко» — так она сказала.