Шпионские игры (СИ) - Елена Вихрева

От наблюдений ее отвлек Резкий.

— Кира, подыграй мне, — сказал он одними губами, пройдя мимо нее и не посмотрев. — За мной тут девушка охотится.

Кира скользнула нарочито скучающим взглядом по публике. И правда, буквально по следам Резкого шла очень тоненькая, с почти голой головой и в изящно развевавшихся при каждом шаге одеждах, девушка. Ее большие выразительные глаза источали целую гамму чувств: восторг, удивление и какую‑то необъяснимую мольбу.

Кира немного опередила девушку, разгадав ее маневр: начинались танцы, и та неслась пригласить Резкого, что не возбранялось здешними обычаями. В любом случае Кира двигалась быстрее, даже на высоких каблуках — танкетках изящных туфелек, идеально дополняющих платье. Она сделала глубокий вдох и положила руки на плечи Александра:

— Ты это имел ввиду? Или все же осчастливишь красавицу?

— Кира, — блаженно прошептал тот. — С полуслова меня поняла!

Кире танцевалось легко — она обладала природным даром чувствовать музыку и ритм, а тело само подсказывало правильные движения. В Александре она тоже не сомневалась, лишь немного направляя его — прекрасный рукопашник, он тоже жил в ладу со своим телом.

Девушка — таллирианка смотрела на них во все глаза даже после того, как ее пригласил на танец кто‑то из воинов окружения Сталия. Едва танец закончился, как она явно приготовилась спикировать на Резкого со второй попытки, и настроена была более решительно, что могло бы выбиться из системы принятого поведения. Девушка и сама сообразила, что ходит по грани, и придала лицу еще более потерянное, несчастное выражение надежды, словно на лбу у нее светилась надпись: 'Помогите, спасите!'

— Саш, что делать будем? — одними губами на ухо партнеру прошептала Кира с игривой улыбкой, чтобы со стороны казалось, что они и есть обычная влюбленная пара.

— Не бросай меня, Кира… — таким же тоном и с завораживающей улыбкой на красивых, твердо очерченных губах ответил ей Резкий и крепче прижал к себе, наслаждаясь такой уникальной возможностью держать в объятьях ту, которую он любил, но не смел открыто признаться, боясь испортить ту легкость общения которая была между ними. Если бы Резкий знал наверняка, что хоть немного нравится ей, что она видит в нем не просто верного друга, а и мужчину то рискнул бы всем ради того, чтобы завоевать.

И им пришлось протанцевать три танца подряд, пока любвеобильную таллирианку окончательно не вовлекли в круговорот бала другие мужчины.

От взгляда Сталия, пронзающего, обжигающего, испепеляющего и одновременно пронизанного болью, Кира едва не вздрогнула в руках Резкого. Она физически ощущала все чувства Сталия. И, к ее ужасу, Резкий и Сталий зацепились взглядами. Кире стало не по себе. Во — первых, ей вообще было неприятно, что эти двое делят ее, словно перетягивают канат на спортивном празднике. Во — вторых, она прибыла сюда обеспечивать безопасность первой в истории дипломатической миссии на этой планете. И постепенно становится поводом для межгалактического конфликта.

Резкий почувствовал ее напряжение и попытался разрядить обстановку. Он тихонько рассмеялся:

— А инопланетник ревнует. Может, дадим ему настоящий повод?

— Саша… — Кира выдохнула потрясенно, а он воспользовался ее замешательством и едва ощутимо коснулся ее губ поцелуем.

Резкий и сам не понимал, где грань между его игрой на публику и завораживающим вкусом губ Киры. Парень растерялся — ему все сложнее было контролировать себя при общении с ней. Годы выдержки летели коту под хвост. Она была для него предметом обожания и восхищения, но ни разу он не показал виду, забивая себя общением с другими девушками на кратких стоянках или вовсю вгоняя в краску медсестер в госпитале, куда Кира его пару раз все же отправляла, несмотря на его отчаянное сопротивление. Но и там, находясь в абсолютном цветнике, он упорно стремился вернуться в сферу ее влияния — пусть и без всякой надежды, хотя медсестры были готовы ради его обаятельной улыбки на все.

А еще его, как ни странно, подстегивала мало скрываемая Сталием ревность. Резкий еще мог бы смириться, если бы Кира выбрала кого‑то из остальных ребят экипажа или познакомилась бы с каким другим парнем. Но с инопланетником? И Резкий решил бороться за Киру до конца.

Но, как оказалось, яркая Кира с уверенными плавными движениями, густыми длинными волосами настолько отличалась от привычного образа таллирийской женщины, что на нее обратил внимание не только Сталий.

Один из высокопоставленных, судя по одежде и манерам, воинов не сводил с красавицы — землянки взгляда. На его лице было написано восхищение, смешанно с искренним любопытном. И, едва дождавшись, как закончился еще один танец, этот такой же высокий и красивый мужчина, как и все таллирианские воины, церемонно пригласил Киру на танец. Девушка не могла отказать с точки зрения этикета — в конце концов, это она была приглашена сюда, и должна была олицетворять Галактику и ее миролюбивые интересы. А танцевать Кира и без того очень любила — да и где еще можно этим заняться? На звездолете они, естественно, уделяли много времени поддержанию физической формы, но занимались стандартными упражнениями, включавшими и рукопашные схватки. А вот танцы? Как‑то никого это не вдохновило.

— Вы столь сильны и независимы, — начал светский разговор пригласивший ее офицер. — Что даже я не могу представить себе ситуацию, в которой Вы попросили бы помощи и защиты.

— Помощи? — переспросила Кира, подбирая правильные слова, чтобы не задеть чувств таллирианца и не лгать ему в глаза. — А почему нет? Не вижу смысла в показной храбрости. Воин должен уметь координировать свои действия с товарищами. И вовремя запросить подкрепление. Или, в крайнем случае, и эвакуацию.

— А Вы лично? Как женщина. Хрупкая и нежная?

— Так уж и хрупкая, — усмехнулась Кира, слегка напрягая спину там, где лежала рука воина.

— Впечатляет, — хмыкнул он. — Но в любом случае Вы слабее. И я легко мог бы остановить Ваше сопротивление.

— Да? А смысл? Вокруг Вас столько красивых женщин, не порывающихся сопротивляться. И они действительно красивы и хрупки.

— Вы необыкновенны, прекрасная землянка. Вы еще и способны мыслить логически.

— А разве это так необычно? — рассмеялась Кира своим искренним, но беззвучным смехом.

— Для женщины, безусловно. Она слабее, нежнее, потому и нуждается в постоянной опеке и защите. Как нежный хрупкий цветок, который не выдержит, ели коснуться его пальцами. И зачем ей обременять себя?

— Чем? Мышлением? Разве это обременительно? Ах, да, и у нас на Земле когда‑то выдвигалась мысль о том, что женщине думать вредно, от этого появляются морщины.