Хроники Алталеона. Возвращение. - Алёна Дмитриева

- Теперь понятно, - виновато улыбнулась Вика, вспомнив, как они с Лао чуть не подвели Дарэя. Но если вернуть ту ситуацию, подумала Вика, то она сделала бы точно также. А потом снова бы жалела Дарэя, подумала она и посмотрела на Лао.

Лао помахала ей рукой. Вика помахала ей в ответ и вспомнила, что Лао телепат. Причем очень сильный. Наверно она уже знает, о чем они с Дарэем говорят.

Продолжая разглядывать гостей, Вика налила себе из хрустального графина темно-красный сок очень похожий на гранатовый, который именно им и оказался, когда она попробовала его. В это время фонтан в центре исчез, и на его месте появилась сцена в форме закрученной свечи. Девушка стоявшая на ней, была одета в красно-оранжевое одеяние изображавшее огонь. Вдобавок, пламя было визуально усилено голограммой, от чего зрелище стало, очень правдоподобным. Будто красавица сама была огнем.

Как только зазвучала музыка, и девушка запела, возле сцены появились три маленьких вихря. Вырастая все больше и больше, они превратились в танцующие пары, окутанные красно-желтым облаком в форме того же пламени.

Грустная песня девушки была, о несчастной любви, в пламени которой она сгорала. Затем, она начала петь другую, более жизнерадостную песню и вокруг нее заплясали буквы, символы и что-то еще. А на середине третьей песни, вокруг девушки поплыли звезды, кометы, планеты. Вике очень понравилось ее выступление. Она, не отрываясь, смотрела на певицу и спецэффекты вокруг нее.

Дарэй незаметно наблюдал за ней.

- Понравилось? - спросил он, когда певица исчезла в полу вместе со сценой.

Вика закивала головой.

- Да, так здорово! У меня сегодня уже столько впечатлений, сколько за всю жизнь наверно не было.

Затем появилась другая сцена покрытая сочной, молодой травой. На ней стоял мужчина неопределенного возраста. Скинув с себя черную накидку, он изогнулся вопросительным знаком и замер. А уже через секунду на зеленой лужайке стояла огромная волосатая гусеница.

- Это лучший метаморф Алталеона, - пояснил Дарэй.

Гости зааплодировали. А гусеница продолжала. Вытянув из себя длинную нитку, она ловко обмоталась ею, превратившись в куколку.

Снова аплодисменты. Затем куколка, также ловко раскрутила нить и предстала перед публикой в образе восхитительной бабочки размаху крыльев, которой позавидовал бы альбатрос.

- Это не голограмма? - спросила Вика.

- Нет, - ответил Дарэй, - говорю же это метаморф.

- Но так быстро... Как у него получается так быстро?

- Тренировки наверно, - усмехнулся Дарэй, - тоже учись, будешь в цирке выступать.

Вика засмеялась в ответ.

Перед тем, как исчезнуть вместе со сценой бабочка очень выразительно, взглянула на Викторию, словно спрашивая ее: "А ты так можешь?" Вика честно призналась себе, что нет. По крайней мере, так быстро и артистично. Но может, это ей показалось, может бабочка, просто смотрела в ее сторону, а не на нее.

Судя по тому, что фонтан вернулся на место, Вика догадалась, что концерт окончен. Она снова оглядела стол и сидящих за ним алталеонцев. Большинство тихо разговаривали между собой. А кто-то наоборот, очень громко высказывал свое мнение на тему внутренней политики, ругая на все лады некоего Патафирупо.

- О ком это он? - спросила Вика, кивнув на молодого, горластого оратора.

- Патафирупо наш высший жрец восточной касты, - ответил Дарэй. - И его дядя. Поэтому Сампри считает своим долгом критиковать его политику.

- А что он действительно, такой плохой жрец?

- Вовсе нет. Просто Сампри обожает быть в центре внимания. А так как кроме политики, он больше ни в чем не разбирается, окружающим приходится выслушивать его крикливые разглагольствования. Все знают, что он давно метит на место Патафирупо. Вот он и старается, изо всех сил произвести впечатление. А сегодня, похоже, он превзошел сам себя, - добавил Дарэй, после театрального выкрика Сампри:

- Это же полный идиотизм! Это грубейшая ошибка! - высокопарно распалялся племянник в адрес своего дяди.

- А Патафирупо знает о том, что племянник оскорбляет его за глаза? - возмутилась Виктория.

- Думаю, что догадывается. Но не обращает на него внимания. Сампри ему не соперник. Да и Таманея никогда не предсказывала ему победу на выборах.

- Таманея? А кто это?

- Это верховная жрица Алталеона. Она предсказывает события, только планетарного масштаба.

- И никогда не ошибается?

- Насколько мне известно, нет.

- И что она предсказала на ближайшее будущее? - с любопытсвом спросила Виктория, вспомнив при этом Аду.

- Самую затяжную и кровавую войну с кромонами, - равнодушно ответил Дарэй.

У Виктории кольнуло сердце.

- Это не смешно, - тихо прошептала она. - Такими вещами не шутят.

- А я и не шучу. Послезавтра сама убедишься.

- Послезавтра?! Они нападут на Алталеон послезавтра?!

- Таманея предсказала, что война будет объявлена в день Победы. А день Победы на Алталеоне - послезавтра.

- Какой еще день Победы?

- В этот день несколько лет назад, алталеонцы одержали одну из своих многочисленных побед над кромонами. И с тех пор решили каждый год праздновать день Победы. Кромоны ненавидят этот праздник. И нет ничего удивительного, что они решили напасть именно в этот день.

- Но это же ужасно! - чуть не плача прошептала Вика, представляя разрушенные дома, раненых солдат, осиротевших детей. - А кто-нибудь из гостей об этом знает?

Неторопливо оглядев стол, Дарэй кивнул и ответил:

- Теперь все.

- Что значит теперь?

- Теперь вместе с тобой - все, - пояснил он.

Виктория попыталась разглядеть страх, гнев или хоть какую-то озабоченность на лицах присутствующих, но ничего подобного не увидела. Гости выглядели удивительно веселыми и беспечными. Только Лао и Мил Олари, казалось, были чем-то расстроены. Наверное, они неловко чувствуют себя в незнакомой обстановке. Или скучают по родным, решила Вика.

В этот момент Лао снова подняла на нее свои большие, круглые глаза и Виктория отчетливо ощутила, какое-то невыразимо щемящее чувство необратимой потери или чего-то подобного. "Ты скоро умрешь", тихо напомнил ей внутренний голос, о котором она уже забыла. Он не напоминал о себе даже в плену у кромонов, а сейчас вдруг с новой силой принялся царапать ей сердце. Вика попыталась отвлечься и проигнорировать его злорадство.