Звездная вахта (сборник) - Александр Громов

А женщина, спеша выговориться перед тем, кто понимал ее язык, все тараторила, захлебываясь словами. Са-ам слушал из дыма, не сводя взгляда с ее лба. Непонятная речь ее звучала сбивчиво и жалобно. Когда женщина вдруг ни с того ни с сего разразилась рыданиями, потерявший терпение Хаг приказал отогнать ее подальше.

– Спроси о ее словах, – велел он Гнуку.

Спрашивать не пришлось: са-ам заговорил первым, смешно растягивая звуки, как все са-амы. Кашляя и временами останавливая речь, он и теперь не вышел из дыма.

– Женщина говорит, что ее племя жило по ту сторону холмов, – перевел Гнук. – В лесах хватало дичи, и племя было сильным. Так он понял есть, так понял я. Каждый год рождалось много детей. Но однажды, столько зим назад, сколько пальцев на одной руке, выпал плохой год. Оленьи стада ушли далеко, и начался голод. Он говорит: такие годы знаем и мы, народ са-ам, знаете их и вы, болотные люди. В тот год, пока у людей Холмов еще были силы сниматься с места, племя несколько раз переносило становище, однако новые места были не лучше старых. Самые сильные охотники уходили на много дней пути, но добыча, приносимая ими, была ничтожна. Умирали старики, угасали дети. Рискуя попасть под копья соседей, охотники искали пищу за границами земель племени, но чаще всего не находили ее и там. Слабые стали трусливыми и жестокими, сильные пали духом.

И вот однажды у южных границ, где начинаются и тянутся до конца света непроходимые леса, охотничий отряд людей Холмов встретил человека неизвестного племени. Он был едва жив и полз с громкими стонами, потому что его ноги отказались ходить. И лицо, и руки неизвестного человека были покрыты багровыми пятнами.

Са-ам откашлялся, прежде чем продолжить.

Вы, люди Болота, знаете, что ждет чужака, явившегося без приглашения. Охотники убили его и не смогли устоять перед муками голода. Они подумали: он не соплеменник, и душа его не станет мстить. Они разрубили его мясо и, кое-как обжарив, съели его, а те, кто был более других голоден и нетерпелив, набросившись, как волки, съели и сырые куски мяса.

Словно лисий хвост, дым костра вильнул в сторону Гнука, и тот, нечаянно вдохнув полной грудью, закашлялся, совсем как са-ам.

– Он есть говорит… кх… он говорит: какая глупость! Кха!.. Но он их понимает.

– Что он еще говорит? – властно рыкнул Хаг, втайне наслаждаясь. Надо сделать так, чтобы и другие охотники научились понимать язык са-амов, подумал он. Вот хотя бы Лям. Как только начнется мена, взять его с собой, пусть прислушивается. А с Гнуком пора кончать, пока он не вошел в полную силу воина. Вон как смотрит…

– Он говорит… кх… женщина сказала, что голодное время удалось пережить. Дичь вернулась, и слабые стали сильными. Однако у двух молодых охотников на лице выступили красные пятна. А после нескольких праздников полнолуния, когда добрые духи позволяют людям есть горькие пьянящие грибы и любиться с кем угодно, у многих мужчин и женщин племени появились красные пятна, а у тех двух охотников они стали багровыми. Потом люди стали жаловаться на мучительные боли во всем теле. Первыми умерли те два охотника. Они сгнили заживо, так говорит эта женщина. Это случилось четыре зимы тому назад…

Глаза са-ама слезились от дыма.

– Он говорит, что са-амы давно уже не встречали людей Холмов, – переводил Гнук. – Он есть удивлен, что эта женщина еще жива. Он говорит, сначала они думали, что люди Холмов ушли со своих мест. Тогда охотники са-амов пошли посмотреть на эту землю, потому что знали: она хороша. Это было осенью, перед тем как ложится первый снег. Они нашли становище. И они не нашли там живых людей Холмов, только мертвых. Некоторые умерли совсем недавно, и у всех на лицах были черные язвы. Он говорит, что люди Холмов гнили, но даже голодные звери не трогали их. С тех пор никто из са-амов не ходил за Холмы. Он говорит, охотники очень боялись, но никто из них не заболел. Все са-амы очень боялись.

Резко повернувшись, выкрикнув напоследок через плечо длинногласную фразу, чужак пошел прочь. Хаг даже не сразу понял, что са-ам уходит. Совсем. Не приняв угощения. Не договорившись о мене.

– Он говорит, они правильно сделали, что ушли оттуда и больше не возвращались, – запоздало перевел Гнук.

Са-ам уходил.

Молчали люди, обступив вождя.

Лишь один охотник поперхнулся, вдохнув дыма, да где-то в задних рядах, где место никак не охотникам, толкались и визгливо хихикали две женщины. Что им за дело? Вождь силен и мудр, как он скажет, так и будет. Пока ловится зверь, пока рождаются дети, пока лежит болото.

А значит – всегда.

Хаг смотрел вверх, на бегущие облака – дыхание небесных духов. Растерявшийся вождь – не вождь, он это знал твердо, но сейчас он не знал, что сказать им, ждущим слова. А они ждали терпеливо, уверенные, что вождь беседует с духами, прося у них совета.

В сущности, так оно и было.

А еще – прежде чем поднять глаза к небу, не в силах больше смотреть на людей, Хаг мазнул по ним беглым, но цепким, примечающим каждую мелочь взглядом вождя.

Он увидел Моллу и красное пятно на ее лбу, полускрытое прядью волос. Он увидел то, чего не замечал раньше: пятна, кое у кого уже ржаво-красные, но чаще еще розовые, как лепестки ранних цветов, в последние дни как-то незаметно проявились у многих мужчин и женщин не только на лицах, но и на руках. Он вспомнил, как вчера пришлось побить Ляма, не желавшего идти на охоту из-за непонятной боли в суставах. А тот младенец, что похож на маленького Хага – нет ли у него пятнышка на крошечном лице, как и у его матери? Ведь есть!..

Пятна, пятна, пятна…

Розовые, красные, багровые…

Пятна!

О духи неба, камня! Добрые и мудрые духи предков! Помогите детям вашим! Отгоните беду… Вечно голодные духи болота, не мстите людям…

Спеша и не оглядываясь, са-ам уходил краем болота. И Гнук, вдруг всхлипнув, как побитый Лям, внезапно начал срывать с себя потрепанную в скитаниях кожаную одежду, которой касались руки соплеменников, и, оставшись в чем мать родила, подхватив одно копье, не сказав ни единого слова и лишь кинув на приблизившуюся похотливую Гугу полный ужаса взгляд, метнулся вслед са-аму и скоро догнал его. Некоторое время было видно, как они идут вместе.

И тогда старый Ауха завыл.

Сидя на валуне, предназначенном только для вождя, положив внезапно ослабевшие руки на согнутые колени, Хаг опустил на руки голову, так что на собранном в складки лбу особенно явственно проступили багровые пятна, и трудно, неумело задумался.

Двое на карусели

За ночь Дом передвинулся основательно: преодолел обширную пустошь, пересек вброд обмелевшую речку, объехал стороной чахлый лесок, побуксовал на глинистом подъеме, пытаясь взять холм «в лоб», и, сберегая ходовую часть, разумно избрал путь в объезд. Под утро он съехал в глубокую балку и здесь замер, задав внешним рецепторам максимальную чувствительность. Так и есть, он верно выбрал место: на глубине пятидесяти метров локаторы нащупали нефтеносный горизонт. Сейчас же в мягкий грунт вгрызся бур и работал на пониженных оборотах не менее часа – Дом не хотел сотрясаться от натуги, беспокоя опекуемого. Ночью человеку нужен глубокий и здоровый сон. Лишь для Дома ночь, как и день, – время радостного служения.

Нефтеносная линза оказалась тощей – Дом высосал ее еще до рассвета. Он знал, что не меньше половины нефти осталось в земле, но это его не трогало. Тем скорее линза наполнится вновь. Разбросанные по холмистой равнине мелкие месторождения, не раз выхлебанные, казалось бы, досуха, имеют привычку спустя годы возрождаться. Добыча, конечно, уже не та, но все же удается плеснуть кое-что в баки. Достаточно знать сотню-другую линз и неторопливо кочевать между ними по раз и навсегда рассчитанному оптимальному маршруту, чтобы не бедствовать. И так будет еще долго-долго. Дом понимал, что когда-нибудь нефть совсем иссякнет. Это его не беспокоило: по его подсчетам, тяжелые времена наступят еще очень нескоро. Дома столько не живут, а опекаемые – тем более.

Сотни, если не тысячи домов находили для себя нефть и воду на холмистой равнине, ограниченной с запада большой рекой, а с востока – поясом невысоких гор. Нередко из дальних земель, богатых разве что древесиной, торфом, углем и битуминозными песками, в благодатный край заползали чужие дома. Пришлых выдавало незнание местности, полное незнакомство с установленным порядком, а главное, алчность, с которой они немедленно начинали бурение. Многие из них были трусливы и, встретив отпор аборигенов, сейчас же убирались восвояси, но попадались и упорствующие в намерении остаться здесь навсегда. Дом презирал трусливых и ненавидел настырных, – быть может, именно потому, что много-много лет назад сам был настырным и удачливым пришельцем, твердо решившим обосноваться в нефтеносном районе и добившимся своего.

Нефть! Для самого Дома в ней не было большой нужды. Удобство, но не необходимость. Как тысячи подобных ему, он питался всем, с чем соприкасался, – солнце, ветер, разница температур почвы и воздуха давали ему достаточно энергии для функционирования, а на крайний случай оставался еще реактор с запасом топлива по меньшей мере на сотню лет, – нефть прежде всего была нужна опекаемому. Только на ней хорошо росли плесневые грибки, столь пригодные для переработки в разнообразную, но неизменно вкусную витаминизированную пищу. Потому-то по равнинным нефтеносным районам всегда кочует много домов – раза в три больше, чем вне их. Куда проще добыть нефть, чем синтезировать питательный субстрат из чего придется.