Неусыпное око - Джеймс Гарднер

Фестина улыбнулась.

— Так уж случилось, что мне известно одно потенциально небезопасное автотранспортное средство, которое нужно проверить.

— Правда?

— Машина О-Года, — прошептала Фестина. В руке она держала коммуникатор с черными кнопками, такой, с которыми обычно ходят гости с других планет, если они не хотят настраивать свои запястные имплантаты на частоту мирового разума. — Наш гонщик-летун только что вышел со мной на связь. Говорит, что хочет пообщаться.

— Просто поболтать? — уточнила я. — Или ты думаешь, что у него есть реальная информация о чем-то?

— Кто знает? — пробормотала Фестина. — У О-Года есть связи. И он своборес. Такой собрат-своборес, как Ирану, мог нанять О-Года в качестве водителя, чтобы тайно посетить некие места на Каспии.

— Он никогда не нанял бы О-Года водителем.

— Обычно он не такой безбашенный, как был в ту ночь. Нет, он, конечно, всегда водит как маньяк, но обычно ничего не задевает. У него просто руки замерзли…

— Не так уж было и холодно, — сказала я. — По меркам Каспия.

— Я как раз подумала о том же, — ответила Фестина. — Ты полагаешь… его что-то другое беспокоило? Если он действительно общался с Ирану…

— Один своборес мог заразить другого. И в случае с птеромиком-А мелкие мышцы кистей рук обмякали первыми. Нам необходимо рассказать об этом.

— Пока нет, — прошептала Фестина. — О-Год — един из моих людей. Я не хочу навести полицию на его след, если в этом нет необходимости, И уж тем более не хочу, если у него просто начинается какой-нибудь своборесовский ревматизм или что-то в этом духе. — Она снова глянула на свой коммуникатор. — О-Год находится всего в получасе езды к югу от города. Вы с Тиком поедете со мной, посмотрим, в чем там дело. Если мы обнаружим что-либо, о чем стоит рассказать, поступай, как сочтешь нужным.

Я кивнула и посмотрела на сидевшего, на другом конце автобуса Тика. Из-за громкого дребезжания движущегося автобуса и оживленных разговоров людей, едущих домой, ушные веки Тика были полностью распахнуты. Его слуховая способность увеличена до максимума. Он кивнул мне и одними губами произнес:

— Да.

Полицейские высадили нас возле богом забытого полицейского участка, где в поле зрения не было ни одного репортера. Мы пожали друг другу руки, попрощались. Четикамп и Юнупур проворно ретировались, изобразив крайнюю занятость.

Пять минут спустя прибыл Эгертон на глиссере — ярко-желтом с радужными надписями «Э. К. Перевозки» по всей поверхности. Э. К. = Эгертон Кросби. Что снова заставило меня подумать о Шарр и о том, как я была на нее сердита, раздражена все эти почитай тридцать лет, хотя она официально и была моей золовкой. Должно быть, Эгертону это нелегко далось, поэтому я особенно крепко стиснула его в приветственном объятии.

Линн сказала:

— Фэй снова ищет приключений.

Я не говорила ей о том, что мы собираемся к О-Году.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я.

— Потому что полчаса назад ты была угрюма и подавлена, явно думая, что тебя отодвинули от активных действий. А теперь ты вся такая довольная, прямо сияешь. — Она мне улыбнулась лучшей из своих улыбок великомученицы и поцеловала меня в ушко. — Узнаю нашу неисправимую Фэй.

— Нам стоит это обсудить? — спросил Эгертон. Он был прекрасным серьезным мужчиной, которого я вечно сбивала с толку, а он все равно был верен и предан мне, несмотря ни на что. Единственный раз, когда за меня нужно было внести залог, чтобы меня выпустили из тюрьмы, я позвонила Эгертону, а не Уинстону. Уинстон вступил бы в переговоры о признании вины сразу по прибытии; Эгертон же просто твердил: «Я знаю, она этого не делала» — до тех пор, пока меня не отдали ему на поруки.

— Не нужно нам ничего обсуждать, — сказала ему Линн, улыбаясь. — Фэй все мне объяснила вчера вечером. У нее есть ангел-хранитель. Ну, или просто хранитель, как-его-бишь-там.

Эгертон нахмурил брови, изображая озабоченность старшего брата.

— Не волнуйся. — Я улыбнулась. — Я отнюдь не рассчитываю на как-его-бишь-там хранителя, который должен вытащить меня из неприятностей. Я не попаду ни в какие неприятности. Мы просто поедем поговорить с приятелем адмирала Рамос. Так что… — Я снова подарила ему свою самую светлую улыбку послушной девочки — Можно я возьму у тебя глиссер? Пожалуйста-препожалуйста?

Эгертон вздохнул.

Уже вечерело, когда мы подлетели к «гасиенде» О-Года — двухкупольному жилищу в арктическом подлеске, где колючие сосны, щетинясь, плотно обступали границы расчищенной полянки. Поблизости не было видно никаких наземных дорог; цивилизация подступала к поляне не ближе чем за пять километров — там, где пролегали скоростные пути.

О-Год устроил четыре башенки с солнечными батареями и ветряными двигателями… может, их и было достаточно для его нужд, если он жил совсем уж скромно, но я не была в этом уверена. Его расфуфыренному глиссеру уж точно было нужно много энергии для пропитания. Наверное, больше, чем производили все батареи и ветряки. И я ни разу не встречала свобореса, который хотел бы жить натуральным хозяйством, в отличие от улумов, которые могли прожить, пробавляясь листвой, но никогда не объедали до конца ни одно из деревьев, опасаясь, что лес станет выглядеть обглоданным.

Я посадила глиссер «Э. К. Перевозки» на единственном открытом участке двора — прямо между двумя полусферами. Слава богу, что при этом ничего не задела — обеим полусферам был придан коричневый землистый цвет, от чего их было непросто отличить от свободной для парковки грязи. Было весьма остромодным строить загородные дома в стиле лесной хижины, чтобы они сливались с землей. Сомневаюсь, чтобы безыскусность как стиль волновала О-Года, но ему приходилось соответствовать ожиданиям его клиентов, городских мачо, которым был нужен настоящий, истинный проводник-охотник, глубоко уважающий природу.

Мы вышли из глиссера — Тик, Фестина и я Сумерки были безмолвны — ни единого признака присутствия О-Года, хотя он должен был слышать, как мы приземлились. Глиссер «Э. К. Перевозки» уж точно не был кораблем-невидимкой.

— Странно, — пробормотала Фестина. — Где же он? — Она осмотрелась и потянула носом воздух.

Побаловавшись вчера снежком, Великий Святой Каспий снова оделся во влажную дымку весеннего таяния; вскоре, сразу после заката солнца, мог спуститься туман.

— Может, он прячется? — предположила я. — Он не мог узнать нашу машину, поэтому, видимо, решил быть настороже.

— Может быть. — Убежденности в ее голосе явно недоставало.

Тик распахнул оба ушных века и застыл недвижно, прислушиваясь. Мы с Фестиной затаили дыхание. Спустя десять секунд он покачал головой.