Охота на пиранью - Александр Бушков

Ни о чем он не жалел, не желал переиграть, убил бы еще раз, столь же хладнокровно. Дело в другом: впервые в жизни ему з а х о т е л о с ь убить врага, не в мыслях, не по злобе или ненависти, не из мщения – тело и сознание прямо-таки жаждали удара, ощущения ломающейся шеи... За этот миг он словно бы стал совершенно другим человеком. И испугался себя самого, открывшейся бездны – тоже на миг, потом прошло... или затаилось?

– Горячее еще, – буркнул Мазур, вставая. – Осмотрюсь пока...

У него осталось впечатление, будто Ольга неведомым путем прочла не просто его мысли – ощущения. Взглянула совершенно незнакомыми глазами:

– Кирилл, что с нами творится? Это, вообще, мы?

– Ничего не творится, – сказал он устало. – Жизнь свою спасаем, всего и делов...

Ухватил небольшое железное кольцо, отвалил крышку подполья. Спустился по аккуратной небольшой лесенке, огляделся. Подвал обширный, зацементированные стены, прочно сбитые полки из струганых досок. В углу – несколько открытых ящиков с хорошо смазанными железками, запчастями для дизеля. На полках – картонные коробки: тушенка, рыбные консервы, стеклянные импортные банки с овощами, компотами. Ничего домашнего, никаких солений своего приготовления. Подполье выглядит совершенно не по-деревенски. Деревню эти двое видели только в кино...

Он огляделся, взял с полки пустой джутовый мешок, накидал туда десятка два разнокалиберных банок, вылез и шумно опустил крышку.

– Что там? – спросила Ольга с набитым ртом.

– Запас на дорогу, – сказал он. – Как поешь, посмотри какие-нибудь сумки, а я пока одежду пошукаю.

– Ешь, остынет.

– Потом, – буркнул он, направляясь в комнату.

Нина не соврала – в шкафу на полке отыскалась картонная коробка с патронами для ТТ и сотня марголинских, вставленных в гибкий листок пластика, – в точности, как таблетки. Мазур методично перебрал одежду, бросая на кровать джинсы, свитера и куртки. С Федором они были одного роста, а вот Ольга гораздо субтильнее Нины, но это ничего, после всего пережитого на такие мелочи и внимания обращать не стоит...

На нижней полке, под стопками пахнущих чистотой простыней, нашел коробку из-под обуви. Золотые женские безделушки швырнул назад, рассовал по карманам деньги, тысяч триста, бегло пролистал паспорта. Точно, Федор... А лет ему, оказывается, было сорок один. Что ж, паспортом можно и воспользоваться – волосы у них одного цвета, на фотографии Федор без усов, а у Мазура за это время пробились приличные усы с бородкой, сходства, признаться, мало, но всегда можно сослаться на неузнаваемо изменившую облик «ботву». Для беглой проверки вполне сойдет. Ага, права, документы на машину, неплохо...

Ольге, увы, придется оставаться беспаспортной, у них с Ниной совершенно разные лица, и пытаться нечего...

У ворот затрубил клаксон. Мазур на миг замер с паспортом в руке, тут же опомнился, уже привычно направился за плащом. На тот берег собрался «уазик» грязно-зеленого цвета с синей мигалкой и маленькими белыми буквами «Милиция» на дверцах. Сидящие в нем обратили на дом внимания не больше, чем городской пешеход на фонарный столб. Мазур со всем усердием их переправил, и машина скрылась с глаз.

Когда возвращался в дом, собака бдительно на него гавкнула. Неожиданно для себя он свернул, заглянул в баньку. Федор лежал в той же позе, конечно, свитер справа так и остался задранным.

– А еще боцман... – тихо сказал Мазур, словно извиняясь перед самим собой.

Дождь лил совершенно в том же темпе, не ослабнув и не усилившись. В такую погоду верилось во всемирный потоп. Мазур без малейших моральных терзаний застегнул у себя на запястье снятые с мертвеца часы – тому наплевать, а в походе вещь нужная...

– Порубаем – и пора сматываться, – сказал он, усаживаясь. – Не стоит тут торчать. Опомнятся скоро, гады, запрашивать по рации начнут, отчета потребуют...

– Интересно, у них дети были? – тихо спросила Ольга, уже покончившая с едой и сидевшая напротив него.

– Нет, – проворчал он. – Я паспорта видел. У обоих страничка чистая. Нашла сумку?

– Ага.

– Сначала...

Замолчал, прислушался. Ругнулся сквозь зубы:

– Застебали со своим пожаром...

К дому вновь подъезжала машина, судя по звуку мотора, небольшая – легковушка или «УАЗ»... точно, «УАЗ». Прожевав кусок, Мазур вылез из-за стола, чтобы, упредив гудок, побыстрее выпихнуть на ту сторону и этих.

Гудка не последовало. Вместо этого заколотили в ворота. Не особенно и напористо, но так, что было ясно: непременно хотят видеть хозяина, без этого не уберутся...

Ольга замерла, глядя на него с немым ожиданием приказа.

– Сиди, – сказал он тихо. – Мы – это они, ясно? – и толкнул к ней по столу «дрелюшку». – Патрон в стволе, курок взведен...

Худо-бедно стрелять он ее научил. Особенной тяги к этой забаве она никогда не выказывала, но пистолет в руках держать умеет, с пары метров сумеет попасть в цель, а не себе в задницу...

– В карман, – приказал он. – Пойду гляну... А если что – мы смена. Из Пижмана. Сожрала хозяйка что-то не то, сегодня утром в больницу увезли, нас прислали... А там – по обстоятельствам.

Как держался с проезжающими Федор? Уже не спросишь... Пес надрывался в будке. Приоткрыв калитку на ширину ладони, сжав пистолет в кармане, Мазур встал так, чтобы при нужде вмиг отпрыгнуть.

Зеленый «уазик»-фургон, съехав с дороги, стоял боком к воротам. В окошки видно было, что внутри сидят несколько человек. А перед Мазуром стоял один-единственный, высокий, в прожженной, остро пахнущей дымом энцефалитке и таких же штанах, заправленных в низкие резиновые сапоги. Голова непокрыта – кудрявый, с лихой шкиперской бородкой, белые зубы так и отсвечивают, по виду – первый парень на деревне, в момент способный завязать дружбу с любым обитателем планеты Земля. На поясе – здоровенный ножище в деревянных ножнах. Такие ребята, как правило, безобидны и добродушны, и в самом деле могут стать отличными друзьями, но вот отвязаться от них неимоверно трудно, ибо полагают, что весь мир только и жаждет душевно посидеть с ними за бутылочкой до рассвета, обоюдно раскрыть душу до донышка, кунаком стать...

– Здорово, боцман, – улыбаясь, проорал кучерявый. – Гостей как, принимаешь?

– Да, вообще-то, – уклончиво сказал Мазур.

– Тебя вроде Федором крестили? Гена. – Он сунул широкую ладонь, и Мазуру поневоле пришлось вынуть руку из кармана. – Мы тут с орлами потолковали, обкашляли и решили: а на кой нам засветло в Пижман возвращаться? Что там, что здесь, одинаково. У тебя плита фурычит? Ну, лады. Мы там оленя хлопнули, жертву пожара. Спирта три фляги. Так что не журись, в гости напираем со своим. Посидим часов несколько, лесной говядины зажарим, а? Не погонишь?

Он сверкал зубами и нетерпеливо притопывал сапогами, весь открытый, как на ладони, незамысловатый, словно инструкция по пользованию граблями, ни малейшего внимания не обращая на ливень, уже вымочивший жесткие кудри. Оружия, кроме тесака на поясе, Мазур при нем не засек.

Один из сидевших в машине уже распахнул боковую дверцу, готовясь вылезти под дождь.

В голове молниеносно сменяли друг друга варианты. Можно и сыграть бирюка, выпроводить, но поди угадай, что и кому они ляпнут по дороге? Вдруг из одной-единственной обмолвочки кто-то моментально и сообразит, что паромщик с женой – н е т е? Если бы они направлялись в тайгу, другое дело...

– Ну, пошли, – сказал Мазур, приняв решение. – Гость в дом – бог в дом...

Гена обернулся к машине, лихо свистнул в два пальца, словно она стояла в километре, а не впритык:

– Ар-рлы, залетай!

Из машины полезли такие же, в прожженных искрами энцефалитках и защитных телогрейках, последним выпрыгнул шофер. Вместе с Геной – шестеро. Ножи еще у двух, но больше никакого оружия. Во всяком случае, у тех, что в энцефалитках. Вытащили куски мяса, зеленые фляжки... Все поголовно смотрели на Мазура, как на незнакомого, ни тени недоумения. Может, это и к лучшему? Посидеть часов несколько, и гости славно создадут ему алиби на случай визита кого-то непредвиденного. Не может быть, чтобы ребята Прохора не предусмотрели варианта, при котором Федору с женой придется долгонько ублажать д и ч и н у щирым гостеприимством, а уж потом, когда бдительность притупится окончательно, можно и тюкнуть по темечку... Должны были предусмотреть. До темноты могут и подождать. Но потом...

Он чуть развел руки, загораживая дорогу веселой кучке:

– Да, мужики, тут такое дело... Я тут с женой немного поцапался, так что она малость узду грызет, не обращайте внимания...

Его похлопали по плечу и с хохотом заверили, что все это донельзя знакомо. В конуре надрывался пес. Шагая позади всех, Мазур зорко следил, как они держатся, – нет, ни намека на профессиональную попытку непринужденно якобы окружить его, блокировать, а ведь лучшего варианта, чем взять во дворе, и не придумаешь, Ольгу потом можно повязать без особого труда, Прохор-то прекрасно знает, что их только двое... Так что десантники настоящие.