Асьенда - Изабель Каньяс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Или ведунов.
Помоги мне, попросила я. Дай сил бороться.
Я начала читать розарий. Я выстроила границы, чтобы защитить себя при помощи слов, укладывая их вокруг себя, как непроницаемую стену, как камни, как что угодно, лишь бы удержать дом на расстоянии. Всякий раз сбиваясь, я думала о голосе Андреса, которым он начинал следующую молитву Аве Мария. Это была уловка моего разума, я это понимала, но следовала ей, переходя на шепот, когда голос хрипел и срывался. Дойдя до конца, я начинала заново.
Все это время в доме стояла тишина.
Солнце садилось, и его угасающие лучи пробивались сквозь темные грозовые тучи. Тьма сгустилась – голубое небо стало серым и наконец черным. Вдалеке раздался раскат грома.
Я услышала холод раньше, чем почувствовала его. Он скреб половицы своими когтями, и звук отдавался скорее у меня в зубах, чем в ушах: металлом по металлу, стеклом по стеклу.
Я подняла голову.
К ней прилила кровь. Руки были онемевшие и бескровные. Голод кружил мне голову, высасывал силы из ног и заставлял их дрожать.
Холод заскользил вокруг лодыжек, оборачивая икры.
Я вскочила. Липкий ковер зачавкал под ногами. Невольно я представила, что он пропитан кровью, как и простыни в спальне этим утром.
Беатрис. Шепот, девичий и легкий.
Прогнать.
Комнату заполнила тьма, потрескивающая и искрящаяся от напряжения, – щепки, которые вот-вот вспыхнут.
Вспышка. Свет. Свечи были в спальне, я это знала. И копал.
Но чтобы забрать их, придется войти туда.
Сердце сжалось при этой мысли. Я не смогу.
Глубоко в доме хлопнула дверь.
– Нет, – прошептала я. – Нет, я слишком устала.
Голос надломился. Прошла долгая минута. Плечи были напряжены, я вся – натянута, как веревка. Я собралась с духом, готовая к следующему хлопку двери.
Но этого не произошло.
Взамен зазвучала барабанная дробь. Вначале она была слабой и отдаленной и исходила откуда-то из дальней части дома – так далеко, что я приняла ее за еще один раскат грома. Но звук так и не прекратился. По деревянным половицам будто забарабанила тысяча пальцев, яростно и последовательно. Звук двигался по направлению к северному крылу дома, нарастая и становясь все громче – так громко, что у меня зазвенели кости. Я не могла закрыть уши, не могла вытянуть руки, чтобы защитить себя.
Оно приближалось и приближалось, но замерло у двери в кабинет. Затем барабанная дробь продолжилась в неровном ритме – громко, неистово, так сильно, что дверь зашаталась на петлях.
И тут дробь прекратилась.
Пот заструился по вискам, ладони сделались липкими.
Оно пришло. Оно было прямо за дверью, и никакой копал не мог его остановить. Ни свет свечей. Ни Андрес.
Красная вспышка возникла в темноте и тут же исчезла.
Нет.
Оно было здесь.
У темного дверного проема в спальню на мгновение появились красные глаза.
Оно приближалось. Сердце билось о ребра так сильно, так отчаянно и так отрывисто, что это доставляло мне боль. Неужели сердце не выдержит и я навсегда застыну с широко раскрытыми глазами, как Ана Луиза? Неужели это мой конец?
За юбки и половицы стали хвататься руки. Три или четыре руки, ледяные, с длинными пальцами. Я ничего не видела в темноте, но их мягкая плоть обхватила мои лодыжки и дернула вниз.
– Не прикасайся ко мне! – закричала я.
Откуда-то со стропил донесся заливистый девичий смех. Она издевалась надо мной. Она получала от этого удовольствие. Я вскинула голову, в отчаянии всматриваясь в темноту, пытаясь отыскать там что-то, куда можно было бы направить свою ярость. Теперь смех звучал из спальни, и я развернулась к нему лицом.
Достаточно.
– Что тебе нужно? – прокричала я.
Пара ледяных рук с силой ударили меня по плечам и сбили с ног. Не имея возможности выставить руки вперед, я упала, и голова с глухим стуком ударилась о ковер.
Волна тошноты прокатилась от груди до ушибленной головы. Я перевернулась на бок и почувствовала щекой влажный ковер. Запах алкоголя захлестнул меня.
Я закашлялась и, борясь с позывами к рвоте, заставила себя встать на колени. Наконец, пошатываясь, я поднялась; голова кружилась, дыхание напоминало нервные вздохи. На мгновение комнату озарила молния, затем снова наступила темнота.
– Я ничего тебе не сделала, – выплюнула я. – Я даже не знаю, кто ты такая. Оставь меня в покое!
Что-то метнулось ко мне сквозь темноту. В груди все сжалось, я инстинктивно пригнулась.
Прямо позади меня о стену разбилось стекло, и осколки разлетелись во все стороны. Несколько вонзилось мне в спину, остальные осыпались на пол. Что это было? Ваза? Но это не имело значения, ведь я была босая и ничего не видела. Одно движение, и от моих ног ничего не останется.
– Так ты злишься, – бросила я темноте и, аккуратно передвигаясь, подошла к столу, где стояла стеклянная ваза. Я подняла ее обеими руками и повернулась в ту сторону, откуда в последний раз слышала приводящий в бешенство смех.
– Я тоже злюсь! – закричала я, чувствуя, как голосовые связки надрываются от ярости. Я швырнула вазу изо всех сил, какие могла приложить со связанными руками, и та разбилась о противоположную стену. – Я тоже много чего хотела! Я хотела быть в безопасности! Хотела иметь дом! А в итоге застряла тут с тобой!
Тьма зашипела, будто кошка, но звук вышел таким гортанным, что я убедилась: передо мной точно не смертное существо. Затем раздался рык, нечеловеческий рык, от которого волосы на руках встали дыбом.
В темноте возникли красные глаза, пылающие ярче прежнего.
Бежать было некуда. Я забилась в угол, стоя босиком в море разбитого стекла. Я сомневалась, смогу ли вообще открыть дверь со связанными руками.
– Бьюсь об заклад, ты хочешь отомстить за себя. – Я старалась говорить ровно и прятать дрожь в голосе.
Глаза приблизились. Темнота сомкнулась вокруг меня, придавив грудь с такой силой, какую можно было представить только в кошмарах. Дышать стало тяжело. Но я не отступила. И хотя сердце выло и колотилось о грудную клетку, голова и плечи пульсировали от боли, а ноги дрожали, я сильнее уперлась ногами в мокрый ковер и взглянула Дьяволу прямо в глаза. Моя битва еще не окончена.
– Я права? Ты желаешь возмездия? Так иди за ним, – выпалила я. – Моим убийством ты
