Легенда о седьмой деве - Виктория Холт

— А со временем… когда все забудется… он женится на тебе?

— О нет. Мы никогда не поженимся, Керенза. Он уезжает.

— Джастин уезжает?! — Я невольно оживилась. Джастин отказывается от своих прав! Дорога свободна — для меня и моей семьи.

— Это единственный способ. Он считает, что это — лучший выход. Он поедет на Восток… в Китай или Индию.

— Не может быть!

— Может, Керенза. Он не хочет оставаться здесь — и при этом не быть со мной. И все же мы не поженимся, потому что он знает, что в этом случае подозрения падут на меня. Он хочет, чтобы я оставалась с тобой… А со временем, возможно…

— Ты поедешь к нему?

— Кто знает?

— И он твердо решил поступить именно так? Не может быть! Он передумает.

— Только одно может заставить его передумать, Керенза.

— Что?

— Если бы он мог доказать наверняка. Если бы кто-то видел… Но он знает, что никто не видел, и поэтому у нас нет способа доказать, что мы невиновны. Единственный способ — расстаться, отвергая тем самым причину, по которой, как все думают, мы совершили это преступление.

Вот и наступил нужный момент. Я должна признаться ей. Джудит споткнулась об игрушку Карлиона. Мальчик оставил своего слона на верхней ступеньке. А Джудит не заметила его. Совершенно очевидно, что все случилось из-за того, что ее туфля зацепилась за ткань. Я забрала игрушку, потому что не хотела, чтобы действия моего сына воспринимали как причину ее смерти. Я не хотела, чтобы малейшая тень падала на Карлиона.

Но теперь все изменилось. Если я оправдаю Джастина и Меллиору, они поженятся — и у них может родиться сын.

Нет, я не могла этого сделать. Эббас должен достаться Карлиону. Сэру Карлиону. Как я буду гордиться в тот день, когда он получит титул! Я пошла на брак без любви, я боролась за то, чего хотела достичь, мне многое пришлось вынести. Готова ли я всем этим пожертвовать ради Меллиоры?

Я любила Меллиору. Но какая у них с Джастином любовь? Будь я на месте Меллиоры, позволила бы я своему любимому оставить меня? Смогла бы я полюбить человека, который так легко смиряется с поражением?

Нет, такая любовь, как у них, не стоит жертв. Я должна постоянно напоминать себе об этом. Если бы Джастин и Меллиора любили по-настоящему, они пошли бы на все ради своей любви.

Я боролась за будущее своего сына, и ничто не могло стать у меня на пути.

Глава 6

Можно совершенно забыть неприятные моменты своей жизни на многие дни, недели и месяцы, а потом случается какое-то событие — и все воспоминания тотчас оживают в памяти с волнующей ясностью. Я всегда старалась оправдать свои грехи и прегрешения и при этом убедить себя, что мои оправдания справедливы. Я все больше привыкала к такому положению вещей. Но правда — это призрак, который будет преследовать тебя всю жизнь, появляться, когда ты утратишь бдительность, — и бередить душу, напоминая о том, что, какими бы яркими обертками ты ни приукрасил истину, она может одним резким движением сбросить все покровы и обнажиться.

Я сидела за бюро, составляя обеденное меню на вечер. Сегодня к нам должны были приехать Феддеры, чтобы обсудить с Джонни какие-то дела. Джонни не был в восторге от предстоящей встречи, но он не мог не пригласить их. Я прекрасно знала, что Джонни и бизнес не сочетаются друг с другом.

Было бы глупо отрицать тот факт, что дела в поместье шли не так хорошо, как это было в те времена, когда Эббасом управлял Джастин. Я знала, что, если Джонни получал письмо, которое считал неприятным, он совал его в ящик и старался забыть о нем. Я то и дело слышала жалобы из разных источников. Фермеры говорили, что сэр Джастин делал и то, и это, а теперь все запущено, ничего не меняется к лучшему. Дома, которые давно следует отремонтировать, приходят в негодность. Джонни, который никогда не отказывался помочь, в действительности даже не пытался выполнить свои обещания. Сначала он был очень популярен, но со временем все поняли, что ему нельзя доверять.

Прошло уже два года с тех пор, как уехал Джастин. Сейчас он жил в Италии и писал очень редко. Я все время ожидала, что однажды Меллиора получит от него письмо, в котором он попросит ее приехать.

Верно говорят: мы любим людей за то добро, которым их одариваем, и ненавидим за то зло, которое им причиняем. И впрямь бывали моменты, когда я почти ненавидела Меллиору. На самом деле это была ненависть к самой себе, но для человека моего склада единственным выходом было ненавидеть того, кто заставил меня ненавидеть себя. Чувствуя, как ненависть подкатывает к горлу, я, наоборот, старалась быть с Меллиорой как можно ласковее. Несмотря на то что она была няней моего сына, я настояла на том, чтобы к ней относились как к члену семьи. Она сидела с нами за одним столом, всегда присутствовала на приемах и балах. Окружающие воспринимали ее скорее как мисс Мартин, дочь покойного священника, а не как няню из Эббаса. Я приучила Карлиона называть ее «тетя Меллиора». Иногда я готова была сделать для нее все.

Меллиора тоже изменилась. Она стала спокойнее, строже. Странно, но по мере того как я расцветала, она становилась все более блеклой. Ее чудные светлые волосы всегда были заплетены в скромные тугие косы, уложенные венцом на голове. Я укладывала свои волосы в высокие изысканные прически, чтобы показать их роскошную красоту. Она в основном носила одежду серого и черного цветов — это очень шло ее бледной коже, но делало ее незаметной. Я редко надевала черное, потому что давно поняла: черный цвет мне не к лицу. Когда же я носила черное, то всегда украшала его какой-то яркой деталью — алого или моего любимого нефритового цвета. У меня были вечерние платья из алого шифона и нефритового шелка, иногда я надевала платья лавандового или темно-синего в сочетании с розовым цветом.

Теперь я была хозяйкой Эббаса и никто не стоял на моем пути. За два года, с тех пор как уехал Джастин, я укрепила свои позиции. Мне сильно помогло то, что все невзлюбили Джастина. Я почти поверила, что Хаггети и миссис Ролт навсегда забыли, что я не была рождена для роли, которую играла с блеском.

Леди Сент-Ларнстон умерла годом ранее — тихо, во сне, — так что в Эббасе были еще одни похороны. Но как же сильно они отличались от похорон Джудит! Старая леди Сент-Ларнстон, прожившая свою жизнь пристойно, так же пристойно и ушла из нее. А с ее уходом мое положение еще более упрочилось.

Послышался стук в дверь.

— Войдите, — произнесла я в меру повелительно — не надменно и не снисходительно, а просто и естественно отдавая приказ.

Вошли миссис Ролт и миссис Солт.

— О, мадам, мы по поводу сегодняшнего обеда, — начала миссис Солт.