Земля - Ли Ги Ен

И вдруг ее осадила какая-то Сун Ок!

Как только Сун Ок и соседи разошлись по домам, мать Сун И опустилась на кан и проплакала до полудня…

— Ох, горе мое! — причитала она. — Ох, и обидно же мне, ох, и обидно! Ах ты, мерзавка этакая, за что же это ты свою мать опозорила? Если я и говорила что про Сун Ок, так зачем же другим-то об этом рассказывать? Растерзать тебя за это мало!

То ли мать Сун И устала скандалить, то ли еще что мешало ей, но только она, продолжая бранить дочь, больше уже не била ее.

Сун И молчала. Она могла бы сказать, что не передавала Сун Ок слова матери, что она проговорилась только своей подруге Кан Нани, и Сун Ок обо всем узнала от нее. Но ей не хотелось оправдываться перед матерью.

В душе Сун И была благодарна Сун Ок за ее заступничество. Не приди к ней на помощь Сун Ок, мать, может быть, не отстала бы от нее до тех пор, пока, не выдержав истязаний, Сун И не призналась, от кого она получила перстень.

Сун И долго скрывала от матери подарок Дон Су. Но, наконец, ей надоело таиться, она достала перстень и надела его.

Это был открытый протест, дерзкий вызов!

Мать и раньше догадывалась, что между дочерью и сыном соседа Дон Су что-то есть… Но она притворялась, будто ничего не замечает, и продолжала на стороне подыскивать жениха для Сун И.

— Молода она, глупа еще, но, пожалуй, нынешней осенью замуж ее выдать все-таки можно, — говорила мать Сун И с таким видом, словно она всей душой болела за судьбу дочери.

Она считала, что жених Сун И должен быть человеком образованным и обязательно из состоятельной семьи. Попыталась она было засватать дочь за внука Ко Бен Сана, да опоздала: сопливый мальчишка был уже помолвлен с дочерью Ю Чем Ди, Гым Сук.

Сун И понимала, о чем втайне мечтает ее мать. Она сама, пожалуй, предпочла бы, чтоб мужем ее был не какой-нибудь темный деревенский парень, а человек грамотный. С другой стороны, Сун И боялась, что такой муж долго с ней не проживет. Мало ли было случаев, когда сынок богатых родителей, женившийся совсем еще мальчиком, уходил от своей жены, которую считал уже старой для себя. Вырастишь, выхолишь такого вот желторотого мужа, а он, став взрослым мужчиной, бросит жену, презрев все старания, которые приложила она, ухаживая за ним.

И часто Сун И ловила себя на мысли: а почему бы ей не выйти замуж за одного из братьев: Дон Су или Дон Уна? Вышло так, что она полюбила Дон Су, но не потому, что он был лучше своего брата, а потому, что он первый обратил на нее внимание.

Трудно было не ответить на его любовь. Да это, может быть, и к лучшему: крестьянской девушке больше подходит простой крестьянский парень.

В прошлом семья Пак Чем Ди жила в нищете и бедности. Сун И и думать не могла о том, чтобы обручиться с одним из его сыновей. Теперь другое дело. Семья Пак Чем Ди получила земли больше всех, и, надо думать, уже нынешней осенью в их дом вместе с новым богатым урожаем войдут довольство и счастье.

Вот это-то и злило мать Сун И. Не могла она примириться с тем, чтобы кто-нибудь опередил ее! Ведь прежде-то она во всем держала верх над своими соседями. А теперь все перевернулось!

Сун И догадывалась, на что злится мать, и решилась на дерзость: надела перстень, подаренный ей Дон Су в качестве обручального кольца. Последствия не заставили себя ждать. В то же утро в доме разразилась гроза. Сун И была избита матерью чуть не до полусмерти.

После схватки с Сун Ок мать Сун И повязала себе голову платком и слегла. Беды в этом особенной не было: Сун И сама приготовила завтрак, и проваляйся ее мать в постели хоть полгода, порядок, заведенный в доме, не пострадал бы.

На следующий день Сун И вместе с Кан Нани собрались на Северную сопку собирать намуль — дикорастущие травы. Узнав об этом от сестры, Дон Су поспешил подняться на сопку раньше девушек: ему вдруг понадобилось пойти туда «за дровами».

Утро в горах бывает обычно прохладным. Свежий ветер перелетает от цветка к цветку, насыщаясь их запахом. Но стоит только взойти солнцу, все вокруг начинает источать нежный, сладкий, животворный аромат — аромат весны.

На крутых берегах реки Апкан алеют пышные цветы чиндальлэ. А выше, на склонах сопки, откуда низвергается искрящийся на солнце водопад, отливают изумрудом густохвойные ели. И меж ними клубятся серыми облачками зацветшие березы. Верхушки их колышутся, и кажется, что это бегут вдаль говорливые волны.

Внизу вся в золотых бликах катит свои воды река Апкан. Водопад дробится об утесы на мелкие брызги, и они бисером сверкают в воздухе. Налетает порывами душистый весенний ветер, припадает к цветам нежным поцелуем, ласково колышет их, словно хочет пробудить от сладкого сна. Мотыльки порхают над цветами. Лесные заросли наполнены серебристыми трелями, звонким щебетом птиц.

И небо прозрачно-голубое, и река прозрачно-голубая, а цветы, словно хрустальные, переливаются радужными красками. Природа пробуждается, набирается сил.

Из деревни тянутся к сопке крестьяне: женщины идут за намулем, мужчины — за дровами. Вот бок о бок поднимаются в гору две девушки; они собирают намуль.

— Эй, девчата, за намулем пришли? Идите сюда, его тут пропасть! — закричал Дон Су, с нетерпением дожидавшийся прихода девушек.

— Ой, да ты уже здесь! — с притворным удивлением воскликнула Кан Нани. — Чего хвалишься: намуля везде много!

Она отходит в сторону. Сун И больше не скрывается от Кан Нани, которая уже давно служит посредницей между Дон Су и Сун И. Собирая намуль, Сун И поднимается к Дон Су. Ночная роса светлыми алмазными бусинками скатывается с травы на землю. Сун И ничего не видит: ни росы, ни намуля. Она спешит к своему любимому. Вот она рядом с ним. Они крепко обнялись.

— Говорят, тебе вчера из-за меня здорово влетело?

— Мало ли что говорят. Ничего особенного не было.

Они усаживаются рядом в густой тени ели. Пробившаяся из земли трава струит приторный запах.

— Что ж ты не сказала, что это я дал тебе перстень?

— Вот чудак! Тогда и тебе попало бы!

— Вот и хорошо! Если б она избила меня, тебе бы меньше досталось!

— Ну зачем же отдуваться двоим! Уж лучше одной за двоих все вынести.

Сун И слегка улыбнулась, обнажив красивые белые зубы.

— Нет, нет, Сун И! Если бы под ударами мне пришлось умереть за тебя, мне и смерть показалась бы желанной!

— Неправда!.. — Сун И прищурила смеющиеся глаза и замотала головой.

— Почему же это неправда? — обиделся Дон Су. — Ты и сейчас во мне сомневаешься?

Лицо его стало грустным.

— А откуда же мне знать тебя?

— Ты брось это. Брось. Скажи мне лучше: чем я не угодил твоей матери?

— А я почем знаю. Может, из-за земельной реформы?

— Ну… из-за нее помещики нас могут ненавидеть. А мать-то твоя здесь при чем?

— Так-то оно так…

Сун И сорвала травинку и задумчиво ее покусывала.

— Вот здорово! Раньше нас презирали за нашу бедность, а теперь ненавидят за то, что мы много земли получили.

— Выходит, я вообще не могу надеяться, что твоя мать когда-нибудь сменит гнев на милость?

Вместо ответа Сун И тихо вздохнула.

— Но ты-то, ты что думаешь?

В волнении он встряхнул ее за плечи. Сун И, не отвечая, смотрела на дальние горы. Потом повернулась к Дон Су.

— Как это, что я думаю?

— Как же нам быть с тобой? Ведь если ты выйдешь замуж за другого…

— Кто тебе сказал, что я собираюсь замуж за другого?

— Да ведь как же ты можешь не выйти?

— Вот еще! Возьму да убегу!

— Правда, Сун И?!

— Тиш-ше! Что ты орешь, словно недорезанный. Нечего себя мучить понапрасну. Лучше рисосеянием хорошенько займись.

— А кто может сказать, что я плохо занимаюсь?

— Ты не забыл, Дон Су, о чем я тебе говорила, когда мы копали дэдэк?

— Наш уговор я помню!

— Так какие же еще могут быть сомнения! Я тебе и сейчас это же скажу: занимайся хорошенько земледелием, стань настоящим рисоводом.

— И если я буду хорошо работать, все будет в порядке?

— А как ты думаешь? Разве хорошего хозяина кто охает?

— Хо! Ну, тогда можешь не беспокоиться! Я буду работать не покладая рук! И всегда, всегда буду верен тебе!

Сун И взглянула на Дон Су и не смогла удержаться от смеха. Вот чудак: терзает себя сомнениями, горит весь, словно в огне!..

Самая пора была собирать дурып[66]. На солнечной стороне он уже успел перезреть: стебель и листья стали жесткими. А в тени растение было еще молодым и нежным: так и хочется сорвать да в рот! Крестьяне, уходя далеко в горы за дровами, брали с собой соевый соус с перцем. И, обмакивая в соус свежий дурып, ели его с кашей. Папоротник собирать еще рано, а дэдэк уже отошел. Когда у дэдэка появляются длинные стебли, он теряет аромат и становится терпким и горьким.

Зато других съедобных ягод и растений сейчас сколько угодно! Для любых блюд хороши и чамнамуль, и маслянистый саринамуль, и пхенфун, и горьковатый санчхучак, и хотин, идущий на соевый соус, и одуванчик, и тхенамуль, и меньгесак, и чхаммильсун! Не ленись только собирать!