Необычное литературоведение - Сергей Наровчатов

Газета ввела в литературный обиход новые жанры. Статья, фельетон, репортаж, очерк равно принадлежат и журналам, но широкой популяризацией они обязаны газете.

Газета приучила к лаконичности речи. Восемь страниц на машинке — очерк, четыре — фельетон, две — рецензия, одна — заметка, эти требования сразу усваивает каждый человек, пишущий для газеты. Возможны отклонения, но если они в меньшую сторону, с вами охотно согласятся, а если в большую — наткнетесь на свирепый взгляд ответственного секретаря. Эту сжатость речи литература игнорировать тоже не могла.

А отрицательные явления? Газетные штампы, засоренность языка, примитивизация? К сожалению, печать от них не всегда избавлена, но здесь уже литература влияет на прессу, выдвигая перед ней образцы, на которые той необходимо равняться. Теперь перейдем к журналам.

Периодика

(продолжение)

Что отличает журнал от газеты? Странный вопрос! «Правда» выходит каждый день, а «Огонек» раз в неделю. Но «Литературная газета» тоже еженедельная…

Значит, дело не только в больших или меньших промежутках времени между выпусками очередных номеров. Дело, по-видимому, в характере издания. «Журнал» — по-французски «дневник», и в этом значении он долго употреблялся в русском военном обиходе. Журналы боевых действий вели полки, дивизии, армии — это каждодневные записи военных происшествий.

Вы сразу сообразите, что форма дневника как раз подходит больше для газеты, а не для журнала в теперешнем понимании этого слова. При возникновении периодики в XVII веке французы так и называли свои газеты, и «journal» в этом значении бытует у них до сих пор. Вспомните также, что первые газеты были еженедельные, значит, и это сомнительное отличие не разделяло два типа изданий.

Тем не менее сравнительно скоро журнал как таковой резко отошел от газеты. Появилась необходимость не только в информации, но и в оценке ее, не в перечислении отдельных случаев, а в их систематизации, не в простом изложении фактов, а в обобщениях и выводах. В наше время любая газета берет на себя эти функции, но на заре периодики ее содержание составляли официоз и хроника. В официоз включались правительственные сообщения и дворцовые известия, в хронику — самые разнообразные сведения. Простодушный читатель дивился набранным подряд извещениям вроде того, что над Португалией выпал огненный дождь, девица Жюке родила двухголового монстра, в южных морях открыты новые острова, поляки выбрали нового короля, в присутствии христианнейшего величества состоялось представление пьесы г. Мольера «Тартюф». Надо было как-то объяснить эти сведения. Ученые люди уже тогда знали, что огненный дождь — это поток метеоритов. Политики были хорошо осведомлены, почему в Польше корона не переходит по наследству. Географы могли рассказать о новых открытиях так, что на снаряжаемые в дальние путешествия корабли мог сразу хлынуть поток добровольцев. Скептики поулыбались бы сообщению о девице, произведшей на свет «ни мышонка, ни лягушку, а неведому зверушку».

Все эти объяснения на первых порах газета дать не могла. Ее, как говорится, распирало от новостей, и она их в беспорядке, кучей и навалом, выкладывала читателям. Не случайно первыми журналами в теперешнем понимании слова оказались научные. Потом в разных странах в разной очередности появились политические, торговые, литературные журналы.

Объяснения фактов быстро переросли в обозрения заметных явлений в той или иной области человеческой деятельности. И, кстати говоря, термин «обозрение» широко привился в европейской журналистике. Revue — по-французски, Review — по-английски, Rundschau — по-немецки, Rivista — по-итальянски, Revista — по-испански означают именно это слово.

Первым европейским журналом считается парижский «Journal de savants», сперва еженедельное, а потом двухнедельное издание, начавшее выходить с 1665 года. Чуть позже, в том же году появился журнал в Лондоне, спустя трехлетие — в Риме, а через некоторое время — в Лейпциге. В них, как мы уже упомянули, естественные науки определяли содержание номеров.

Журнал, посвященный целиком литературе, впервые стал издаваться в Лондоне и представлял собой периодический каталог вышедших из печати книг. С начала выпуска этого журнала-каталога в 1680 году ощупью разыскивались формы оживления сухого перечня, и накануне нового, XVIII века, в 1699 году, другой английский журнал начал публиковать уже рецензии на книги.

Где раньше, где позже аналогичные издания начали появляться во Франции, Германии, Голландии, Италии и других европейских странах. Естественно, ближайшее участие принимали в них писатели. Под их пером рецензии расширялись в статьи, а в статьях излагались политические, философские, нравственные убеждения авторов. В Англии Дефо в своем журнале «Review», что, как мы теперь знаем, означает «обозрение», ввел отдел, который автор «Робинзона Крузо» называл «Клубом скандалов». В нем была сделана одна из первых попыток организации общественного мнения вокруг заметных происшествий в жизни Лондона. Выпускали, редактировали, участвовали в журналах Смоллет, Джонсон, Аддисон, Стиль в XVIII веке, а в XIX веке, начиная с Вальтера Скотта, почти все без исключения английские писатели. Во Франции использовали журналы для борьбы со своими противниками великие энциклопедисты — Вольтер, Дидро, д’Аламбер. Позже, в следующем веке, опять-таки трудно найти французского писателя, миновавшего страницы журналов. В Германии был очень заметен Виланд, основавший в 1773 году «Der deutsche Mercur», предоставивший свои полосы Гёте и Шиллеру. Сходные процессы происходили в других странах.

Журнальные страницы становились знаменами не только литературной, но политической и классовой борьбы. Сентименталисты и романтики атаковали классицизм. Церковники схватывались с вольтерьянцами, тори огрызались на вигов, просветители воевали с обскурантистами. А за всеми этими боями местного значения назревало решающее сражение между буржуазией и феодализмом, грянувшее в летние дни 1789 года. Многие представители враждующих сторон накануне Великой французской революции еще не могли твердо отнести себя к тому или иному лагерю. Просветитель заявлял, что он восстает вообще против невежества, вольтерьянец высмеивал вообще церковь; оба они не связывали свой протест с борьбой против феодализма и его политического выражения — абсолютной монархии. Революция обостряла протест и направляла его в свое русло. Тот, кто фрондировал ради моды и увлечения, откатывался в противоположный лагерь; тот, у кого протест имел серьезные основания, становился в ряды революционеров.

В прошлой главе мы рассмотрели роль газеты в революционных событиях. Значение журналов было очень сходным, они отражали на своих страницах борьбу политических партий и группировок, которые, в свою очередь, были рупорами враждующих классов.

О развитии западной журналистики в XIX и XX веках мы будем говорить дальше в связи с российскими, а затем с советскими журналами. Многие процессы в силу общей специфики были зеркально сходными, но многие представляли резкое различие. Различие объяснялось в первую очередь классовыми и социальными особенностями, определявшими, в свою очередь, общественные условия, в которых рождалась и развивалась отечественная журналистика.

Первый журнал, как и первая газета, в России был правительственным. Частная инициатива, главный козырь молодой буржуазии на Западе, не сразу принимался в игру крепостническим государством. Все идеологические карты предпочиталось держать при себе. Не только грозный Петр, а и веселая его дщерь Елизавета были здесь последовательны: любое начинание исходит от власти, а дальше, мол, посмотрим. «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» — первый русский журнал стал выходить в 1755 году под эгидой императорской Академии наук. Редактировал его академик Г. Ф. Миллер, автор известной «Истории Сибири», не потерявшей научного значения до сих пор, но стоял за журналом М. В. Ломоносов, объединивший вокруг него лучшие научные силы. Первому русскому журналу предшествовали «Месячные исторические, генеалогические и географические примечания» в «Ведомостях», служившие приложением к первой русской газете. Они выходили с 1728 года, и редактором их был тот же Миллер, тогда еще не академик, а адъюнкт. Видимо, по преемственности ему же поручили новое издание. Отъединение журнала от газеты хорошо видно на примере «Месячных примечаний». Они еще не отошли от газеты, но качественно представляют уже иное явление. Однако прервать пуповину дано лишь «Ежемесячным сочинениям, к пользе и увеселению служащим» — это явление обособившееся.

Вскоре у них появляется двойник «Праздное время, в пользу употребленное», составлявшееся воспитанниками шляхетского кадетского корпуса. Затем А. П. Сумароков начинает издавать «Трудолюбивую пчелу», частный журнал с литературно-сатирическим направлением.