Комментарии к жизни. Книга третья - Джидду Кришнамурти

И все же при этом всем есть конфликт и печаль. Вы хотите продолжить получать удовольствие от обладания и избегаете боли из-за него. А так можно делать?

«Вероятно, нет, но я продолжаю пробовать. Я качусь на стимулирующей волне обладания, прекрасно зная, что случится, и когда происходит падение, как это всегда и происходит, я поднимаюсь и сажусь на следующую волну».

Тогда у вас нет никакой проблемы, не так ли?

«Я хочу, чтобы эта пытка закончилась. Действительно невозможно обладать полностью и навсегда?»

Это кажется невозможным в отношении собственности и идей, и не намного ли это более невозможно в отношении людей? Собственность, идеологии и устоявшиеся традиции статичны, фиксированы, и их можно защищать в течение длительных периодов времени через законодательство и различные формы сопротивления, но с людьми все не так. Люди живые, как и вы, они тоже хотят доминировать, обладать или быть обладаемыми. Несмотря на кодексы морали и санкции общества, люди выскальзывают из-под одного образца обладания в другой. Не бывает такой вещи, как полное обладание чем-нибудь в любое время. Любовь никогда не является обладанием или привязанностью.

«Тогда, что я должен сделать? Я могу освободиться от этого страдания?»

Конечно, вы можете, но это совершенно другое дело. Вы осознаете, что обладаете, но вы когда-либо осознаете момент, когда ум не обладает, не обладаем? Мы обладаем, потому что в нас самих мы ничто, а в обладании мы чувствуем, что кем-то стали. Когда мы называем себя американцами, немцами, русскими, индусами или кем угодно, ярлык придает нам ощущение важности, потому-то мы и защищаем его с мечом и хитрым умом. Мы ничто, кроме того, чем мы обладаем: ярлыком, счетом в банке, идеологией, человеком, — и это отождествление порождает вражду и бесконечную борьбу.

«Мне все это достаточно хорошо известно, но вы сказали кое-что, что задело струнку в моей душе. Я когда-либо осознаю момент, когда ум не обладает, не обладаем? Не думаю, что я осознаю».

Ум может прекратить обладать или быть обладаемым, обладать прошлым и быть обладаемым будущим? Может он быть свободен как от влияние пережитого, так и побуждения пережить?

«Это когда-либо возможно?»

Вам придется выяснить, вам придется полностью осознать пути вашего собственного ума. Вы знаете истину об обладании, о печали из-за него и удовольствии, но вы остановились там и пробуете преодолеть одно другим. Вы не знаете момента, когда ум не обладает, не обладаем, когда он полностью свободен от того, что было, и от желания стать. Исследовать это и самому обнаружить суть этой свободы — вот фактор освобождения, а не желание быть свободным.

«Я способен на такое трудное исследование и обнаружение? В некотором роде, да. Я был хитер и целеустремлен в обладании, с той же самой энергией я могу теперь начинать исследовать свободу ума. Я хотел бы возвратиться, если можно, после того, как я поэкспериментирую с этим».

Желание и боль противоречия

Два человека были заняты рытьем длинной, узкой могилы. Это был рыхлая песчаная почва без примеси большого количества глины, и копание давалось легко. Теперь они подравнивали углы и придавали со всех сторон опрятный вид. Несколько пальм нависали над могилой, и на них были большие связки золотистых кокосовых орехов. На мужчинах были только набедренные повязки, их голые тела блестели в раннем утреннем солнце. Легкая почва была все еще влажной из-за недавних дождей, и листья деревьев, потревоженные нежным ветерком, искрились в ясном утреннем воздухе. Это был прекрасный день, и поскольку солнце только что показалось над верхушками деревьев, все еще не было слишком жарко. Море казалось бледно-синим и очень спокойным, а белые волны лениво накатывались на берег. В небе не было ни облачка, и убывающая луна еще находилась посередине неба. Трава ярко зеленела, повсюду летали птицы, перекликаясь разными голосами. На земле царило великое умиротворение.

Поперек узкой канавы мужчины поместили две длинных доски и поперек них положили канат. Их яркие набедренные повязки и темные, загорелые тела придали жизнь пустой могиле, затем они ушли, и земля быстро высыхала на солнце. Это было большое кладбище, без особого порядка, но ухоженное. Ряды белых надгробий с выгравированными именами на них, потускнели из-за обильных дождей. Два садовника работали на кладбище целый день: поливая, подрезая, сажая и пропалывая. Один был высоким, а другой — низкорослым и полным. За исключением повязки на их головах, предохраняющей от палящего солнца, и набедренной — на них ничего не было. Их кожа была почти черной. В дождливые дни, набедренная повязка также была единственным предметом одежды, и дожди смывали загар с тел. Высокий поливал кустарник, который он только что посадил. Из большого, круглого, глиняного горшка с узким горлом он расплескивал воду на листья и цветы. Горшок блестел на солнце, как и мускулы его смуглого тела, перемещающегося с непринужденностью, и в том, как он стоял, было изящество и достоинство. За этим было приятно наблюдать. Тени были длинными в утреннем солнце.

Внимание — странная вещь. Мы никогда не смотрим без призмы слов, объяснений и предубеждений, мы никогда не слушаем без суждения, сравнения и воспоминания. Сам факт, присвоения названия цветку или птице является отвлечением. Ум никогда не спокоен, чтобы смотреть, слушать. В тот момент, когда он смотрит, он отключен в его беспокойных блужданиях, в самом акте слушания присутствует интерпретация, воспоминание, удовольствие, а внимание отсутствует. Ум может быть поглощен вещью, которую видит, или тем, что слушает, как ребенок игрушкой, но это не внимание. Не является вниманием концентрация, так как концентрация — это способ исключения и сопротивления. Внимание есть только тогда, когда ум не поглощен внутренней или внешней идеей или объектом. Внимание — это полное добро.

Он был мужчиной средних лет, почти лысый, с ясными, внимательными глазами. Трудная жизнь, которая была полна волнений и тревог наложила отпечаток на его лицо — оно было испещрено морщинами. Отец нескольких детей, объяснил, что его жена умерла во время рождения последнего ребенка, и теперь они жили с какими-то родственниками. Хотя он все еще работал, его жалованье было маленьким, и было трудно сводить концы с концами, но, так или иначе, они жили без особой нужды. Старший сын зарабатывал себе на жизнь сам, а второй ходил в колледж. Сам он был из семьи, которая имела строгие традиции многих столетий, и это воспитание теперь очень пригодилось ему. Но у следующего поколения, кажется, все будет по-другому, мир изменялся быстро, и старые традиции рушились. В любом случае, жизнь продолжалась, и было бесполезно ворчать. Он пришел не для того, чтобы говорить о своей семье или будущем, а о самом себе.

«С тех пор, как себя помню, я, кажется, живу в состоянии противоречия. Я всегда имел идеалы и всегда был далек от них. С самых ранних лет я чувствовал тягу к монашеской жизни, жизни в одиночестве и медитации, а закончилось все семейной жизнью. Я когда-то думал, что хотел бы быть ученым, но вместо этого выполнял нудную работу в офисе. Вся моя жизнь была рядом тревожащих контрастов, и даже сейчас я в самой гуще внутренних противоречий, которые очень беспокоят меня, поскольку я хочу быть в мире с самим собой, но, кажется, не способен гармонизировать эти противоречивые желания. Что мне делать?»

Естественно, никогда не может быть гармонии или объединения противопоставленных желаний. Вы можете гармонизировать ненависть и любовь? Можно ли когда-либо соединить амбицию и желание мира? Разве они не всегда будут противоречащими?

«Но нельзя ли конфликтующие желания взять под контроль? Разве эти дикие лошади не могут быть приручены?»

Вы пробовали, не так ли?

«Да, много лет».

И вам удалось?

«Нет, но это оттого, что я не должным образом дисциплинировал желание, недостаточно усердно старался. Ошибка не в дисциплине, а в том, кто терпит неудачу в дисциплинировании».

Не является ли это само дисциплинирование желания породителем противоречия? Дисциплинировать означает сопротивляться, подавлять, а не является ли сопротивление или подавление способом конфликта? Когда вы дисциплинируете желание, кто этот «вы», осуществляющий дисциплинирование?

«Это высшее “я”».

Действительно? Или это просто одна часть ума, пытающаяся доминировать над другой, одно желание, подавляющее другое желание? Это подавление одной части ума с помощью другой, которую вы называете «высшим “я”», может только привести к противоречию. Всякое сопротивление влечет за собой борьбу. Как бы сильно одно желание ни подавляло или дисциплинировало другое, это так называемое более высокое желание порождает другие желания, которые вскоре восстают. Желания умножаются, не бывает только одно желание. Разве вы не заметили этого?