Древний Марс (сборник) - Крис Роберсон

Третий день у нас обоих прощёл без особых происшествий, слимшанг катился под гору. Ночь прошла тоже непримечательно. Уд об этом даже не упоминает.

На четвёртый день мне пришлось повозиться с парусом, а вот у Уда было беспокойство иного рода.

Его нарратив носит описательный характер. Пожаловавшись на низкое качество употребимых в пищу растений, которые ему удалось раздобыть на завтрак (он и раньше сетовал на вырождение флоры), и высказав предположение, что на обед вряд ли удастся раздобыть чего-либо получше «реденького мха», он пишет в тот день: «Вопреки тому, что стоит зима и всему моему предыдущему опыту, то, что со мной происходит, весьма напоминает грексование».

Что ж. Грексования я не испытывал (насколько мне известно, никому из людей этого не довелось пережить), но мне крепко досталось, когда я преодолевал серию длинных оврагов, потеряв ветер. Пришлось позорно вылезти из слимшанга и толкать.

Наконец мне удалось взобраться на плато, поймать ветер и быстро набрать скорость, двигаясь дальше к Солис Лакусу.

Я оставил Уда уверенным: то, что с ним происходит, – вряд ли грексование. После некоторых наблюдений навигационного свойства следующее предложение в его рассказе может захватить читателя врасплох.

«Теперь у руля Бад. Поскольку ему ведомо почти всё, что знаю я, но он лишь учится пользоваться своими псевдоподиями, я дал ему возможность на собственном опыте постичь, до чего такая замечательная вещь, как слимшанг, может стать неуклюжей».

Бад? Кто это? Откуда он взялся? – спросит читатель.

Уд не удержался от шутки:

«Наблюдаю, как он старается объехать каждый камень и каждую дюну. Постепенно, с течением времени и с каждой преодолённой милей, его движения становятся увереннее. Как он напоминает меня в юности».

Вне всякого сомнения. Уд претерпел грексование (мейоз). Бад и был юным Удом.

Это единственный известный в марсианской литературе пример грексования (почкования) в процессе складывания нарратива. Обычно почкование происходило в жилище, среди собратьев по гнезду, и праздновалось ритуалом обмена блюдами, движимым имуществом и добрыми пожеланиями. Временем почкования чаще всего были весна или лето, а самому моменту отделения нового существа предшествовали непредсказуемая смена настроения, изменение пищевых предпочтений и агорафобия.

А Уд претерпел его зимой, без каких-либо предвестников, если не относить к этому страстное желание отправиться в путешествие на слимшанге. Очевидно, он отнёс свои телесные позывы на счёт именно этого устремления, сублимировав прочие.

Учёный по самой сути своей, он описывал перемены, произошедшие с ним:

«Вес мой уменьшился по сравнению с тем, который я имел в 393 года. Почкование в столь почтенном возрасте, без предвестников, да к тому же зимой удивило бы кого угодно, впрочем, как и меня самого.

Говорят, что Флимо из гнезда (Большого сырта) претерпел почкование в 419 лет, но отпрыск оказался нежизнеспособен и был ритуально поглощён на Фестивале Прощевания, а все собратья гнезда воздерживались от участия в общих мероприятиях, как положено, на протяжении года, после чего только снова смогли принять участие во Всегнездовом Собрании.

Бад мне представляется вполне жизнеспособным: за последние несколько часов его навыки управления слимшангом обрели элегантность, достигаемую столетним опытом у руля, и не скажешь, что он только что за него взялся.

Мы идём теперь полным тоном по плоскому дну прежнего моря, простирающемуся до самого (Солис Лакуса). Приятно любому Существу наблюдать, как уверенно его отпрыск стоит за рулём слимшанга».

До сих пор остаётся предметом дискуссии (по крайней мере, среди первой волны переселенцев на Марс), какое же событие произошло в том святилище, куда направлялись Уд с Бадом.

До Уда литературные сведения были противоречивы и довольно малоинформативны. (Земные антропологи при невозможности точно атрибутировать тот или ной артефакт обычно заключают, что он «очевидно, имеет глубокий религиозный смысл».)

«Что же случилось в неясном марсианском прошлом?» – задавались мы вопросом, прежде чем была обнаружена рукопись Уда. Был ли это некий феномен типа Фатимы или Лурда? Или же повторяющийся ритуал наподобие Элевсинских мистерий? Склонялись скорее к признанию уникальности, одномоментности этого события, однако огромной важности, чтобы воздействие его длилось миллионы лет. Чем бы оно ни было – это должно было быть что-то совершенно эпохальное. До Уда никто из Существ не упоминал о его сути. Оно, казалось, было вшито в них изначально, будучи общеизвестно, даже Баду через несколько часов от почкования, равным образом как и Уду в его 394 года.

Так и двигались они дальше по направлению к Солис Лакусу, и я вслед за ними (через три-четыре тысячи лет по их следам): я – радуясь за спутников из минувшего, Уд – гордый за своего отпрыска, а Бад, вероятно, переполненный счастьем существования и возможности править чудесным слимшангом, который бежал по угасающей планете, теряющей кислород, воду и тепло.

«Как и любой родитель гнезда, – пишет Уд, – я научил Бада, как лучше всего избавляться от продуктов жизнедеятельности поутру и как фокусировать его противотуманные глаза для различения дальних предметов. На освоение этих полезных навыков, которыми он будет пользоваться всю жизнь, у него ушло не больше нескольких минут».

И тут же следует наблюдение Уда-учёного: «Я заметил, что за последние два дня снег выпадал только сухой (замёрзшая углекислота), а обычный снег встречается лишь изредка. В отличие от времени наших родителей, когда редкостью был как раз сухой снег».

На следующий день их (и моего) путешествия цель должна быть достигнута – хотя и претерпевшая изменения с тех пор.

На старинных картах Марса Солис Лакус (Озеро Солнца) обозначалось как незаросшее светлое круглое пятно посередине более тёмной области, которую полагали орошаемой зоной, покрытой сплошной растительностью.

Теперь мы знаем, что тёмная область сложена плотным слоем вулканического пепла, а светлый круг – дочиста выметенная ветрами возвышенность.

Во времена Уда дно древнего моря в этом месте образовывало продолговатую складку, наподобие доисторического озера Бонневиль на Земле. По мере приближения к цели Уд писал: «Предки описывали величие (Древнего Горького Bitter Моря), накатывающего на берег амарантово-бирюзовые валы, чей блеск под солнечными лучами умиротворял после долгого дня у руля слимшанга. Теперь же глазу задержаться не на чем – впереди лишь пологий подъём».

Когда они выкатили на самую середину яркого Солис Лакуса, Уд зарифил парус.