Колдовской знак - Евгения Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Светлое небо слепило глаза.
Силы истощились. Джейна больше не могла ничего сделать. Видением ли был «Ясный» или нет, но он их последняя надежда. Схватив окровавленный кинжал, она швырнула его в море. Потом какой-то обломок. Подтащила одну из бочек к проломанному борту и, уперевшись во что-то мягкое здоровой ногой, столкнула с палубы через пролом в борту. Тяжёлый плеск донёсся сквозь стихающий ветер. На миг показалось, что шхуна и правда чуть вздохнула, облегчённая. Джейна посмотрела вниз. Волны продолжали захлёстывать борта, ничуть не насытившись принесёнными жертвами.
Она хотела добрести к Алексу, но не решалась оставить умирающего Эрика одного. Только продолжала остервенело сбрасывать всё с палубы. Попадающие под руки оружие, обломки, вещи. В отчаянии обхватила под мышки убитого солдата и тоже поволокла прочь. Столкнула с палубы и провожала взглядом его тело с надутым пузырём рубахи, всё не желавшее тонуть. Наконец под грузом мокрой одежды оно скрылось под водой.
Прочь! Всё прочь! Это они виноваты в их смертях, но ничего не исправить. Живые должны жить. Наконец Джейна бессильно рухнула на мокрое дерево, опёрлась спиной о мачту. Руки дрожали и тряслись после пережитого, но казалось, что всё без толку.
Чьи-то руки тронули плечо. Джейна вздрогнула и обернулась. Алекс опустился на колено и с силой прижал к себе. Так отчаянно. Поцеловал макушку, уткнулся в неё и промолчал. Джейна до боли вцепилась пальцами в его руку и тоже молчала.
Он увидел Эрика рядом. Вздрогнул, заметил окровавленное запястье, изуродованное лицо, сломанную руку.
– Он ещё жив, – тихо пробормотала Джейна.
К ним, цепляясь за трос, подобрался офицер Дортан. Скользнул по Джейне взглядом, заметил Эрика, но тут же обратился с вопросом к Алексу. Жаль, что их язык она так и не научилась до конца понимать.
Оставшиеся в живых матросы сгрудились позади рыжеволосого офицера. Когда-то враги, а теперь такие же утопающие в пучине, как и они. Смерть всех равняет, ставит в один ряд. Что ивварец, что энариец, что корсакиец – какое до этого дело?
Теперь все смотрели на Алекса, надеясь, что тот сможет спасти хотя бы их. Так же легко, как погубил других… По непроницаемому лицу Алекса сложно было сказать, что тот чувствует на самом деле. Боль, вину, ужас? Он серьёзно осмотрел каждого, палубу и проделанную работу. Шхуна продолжала тонуть, но уже не так стремительно. Ещё держал их воздух, оставшийся в трюмах, но медленно сочившийся наружу.
Усталость смыла с лиц ивварцев страх и безотчётный, суеверный ужас. Теперь они глядели на Алекса с отчаянной надеждой, может быть, даже мольбой. Но тот, казалось, уже не мог так подчинить себе стихию. Да и что он может сделать? Буря лишь быстрее утопит их: любое движение – шаткое равновесие рухнет, и они камнем уйдут на дно.
Кто-то из матросов закричал, тыча пальцем в сторону. Джейна обернулась. Ничего не видно – такой же ровный, безразличный горизонт. Вода заливала палубу, мочила босые ноги. Джейна снова присела около Эрика, коснулась его головы, стараясь не тревожить истерзанного тела. Дортан что-то спрашивал у Алекса, но тот не отвечал, пристально глядя вдаль.
Парус! Джейна вскинула голову. Теперь она увидела парус! Это точно он. Белоснежное пятно на самом горизонте. Кто-то радостно закричал. Хотелось верить, но было страшно. А впрочем, кто бы это ни был – их заметят и спасут! Пусть даже ивварцы.
Новая волна пробралась на борт, который и так уже был в нескольких шагах от поверхности. Ещё немного – и шхуна начнёт уходить под воду, а там не выплыть – затянет за собой.
Алекс вскочил на борт, хватаясь рукой за трос. Подтянулся выше, чтобы увидеть. Корабль приближался стремительно. Словно не плыл – летел. Гордый, белоснежный. Невероятно родной. Это «Ясный» – теперь в этом не было сомнений! «Ясный»! Джейна приподнялась с колен и будто даже разглядела солнце на его носу. Они смогли!
Ивварцы встревоженно переглядывались. Конечно, для них он – враг. Но для Джейны с Алексом – друг. Лучший, самый верный, услышавший мольбы… У неё снова защипало глаза, но в этот раз Джейна сдержалась. Хватит уже реветь!
«Ясный» разворачивался к ним, точно с угрозой. А может, не друг? Что, если его захватили в бою?
Алекс поднялся ещё выше, перебирая руками снасти, встал на самый край фальшборта и что-то прокричал. Быстро и ловко маневрируя, «Ясный» подошёл совсем близко. Джейна, оказывается, скучала не меньше Алекса. Хоть и провела на нём чуть больше двух недель…
Высокий широкоплечий мужчина так же, как и Алекс, вскочил на борт. Это Мейкдон! Ветер растрепал его тёмные с сединой волосы. Милый, милый Мейкдон! За ним Сагиш, Дани, остальные знакомые лица. Вы живы! Вы целы! Они быстро спустили на воду две шлюпки.
Шхуну уже заливало слишком сильно, и вот-вот она, несчастная, навсегда скроется в пучине. В той, где могли покоиться и они… но не сегодня.
Не в этот раз.
Алекс позвал Джейну на шлюпку, но она отрицательно помотала головой. Сначала надо перетащить Эрика. Алекс понял, быстро отрядил двух крепких парней и с их помощью подхватил Эрика под мышки и осторожно перенёс в подошедшую к самому борту шлюпку. Джейна с трудом забралась следом.
Когда все оказались на лодках, они быстро отчалили от тонущего корабля. Волны вскоре поглотили шхуну, затянув мелкие обломки в водоворот, но команда затонувшего корабля к тому времени уже поднималась на борт «Ясного».
Ивварцы жались на краю, их всех окружили матросы. Мейкдон без лишних слов подошёл к Алексу и крепко обнял его. Потом взглянул на неё. Джейна сама подошла к седовласому старпому и прижалась к его широченной груди. Они вернулись. Вернулись – живые, свободные… Кто бы поверил… Кто бы знал…
В суете, закружившей всех, Джейна уже не различала лиц. Вроде знакомых, а вроде так изменившихся. То ли огрубевших, то ли повзрослевших. То ли это она сама… а, неважно. Джейна обнималась со всеми подряд, не помня себя от пьянящего счастья. Будто вернулась домой.
Вскоре к ним подлетел и Реймонд, всклокоченный по обыкновению. Бросился осматривать Алекса, но тот только отмахнулся и показал на едва живого Эрика. И то качание головой, с которым судовой врач осматривал его, наполнило Джейну безысходной печалью. Но он
