Камешек в небе. Звезды как пыль - Айзек Азимов

— Я этого не сделаю!

— Но, Арта, это неразумно, — сказал Хинрик. — Пойми, в моем положении нет выбора.

— Если бы мама была жива, она нашла бы выход.

Она топнула ногой. Полное ее имя было Артемизия — королевское имя, которое носила по крайней мере одна представительница каждого поколения.

— Да, несомненно. Будь благословенна ее душа! Какая это была мать! Иногда мне кажется, что ты ее копия, и в тебе нет от меня ничего. Но ты не вдумывалась в его доводы?

— Которые?

— Один из них…

Он сделал неясный жест, подумал немного и сдался. Он подошел к дочери и хотел положить ей руку на плечо, но она отшатнулась, и ее алое платье зашумело в воздухе.

— Я провела с ним вечер, — горько сказала она.

— Он пытался поцеловать меня. Это отвратительно.

— Но все целуются, дорогая! Не так было во времена твоей бабушки. Поцелуи и ничего, меньше, чем ничего! Молодая кровь, Арта!

— Молодая кровь! К дьяволу! За пятнадцать лет этот ужасный маленький человек имел молодую кровь только однажды — когда ему сделали переливание. Он на четыре дюйма ниже меня, отец. Как мне показываться в обществе с пигмеем?

— Он значительный человек. Очень значительный.

— Это не добавляет ни одного дюйма к его росту. Он кривоногий, как все они, и у него пахнет изо рта.

— Пахнет изо рта?

Артемизия сморщила нос.

— Вот именно, пахнет. Неприятный запах. Он мне не понравился, и я ему об этом сказала.

Хинрик удивленно разинул рот, потом спросил хриплым полушепотом:

— Ты сказала ему об этом? Ты сказала, что высокий представитель королевского двора в Тиране может Иметь такую неприятную личную особенность?

— Конечно, имеет! Ты знаешь, у меня есть нос! Поэтому, когда он приблизился ко мне, я его оттолкнула. Восхитительно! Он упал на спину, задрав ноги!

Она показала пальцами, как задрал ноги неудачливый кавалер, но Хинрику все было не до смеха: он со стоном согнул плечи и закрыл лицо руками.

Меж пальцев жалобно взглянул на дочь.

— Что же теперь будет? Как могла ты так поступить?

— Это не принесло мне ничего хорошего. Знаешь, что он сказал? Это послужило последней каплей. Я поняла, что не вынесла бы этого человека, даже если бы он был десяти футов ростом.

— Но что же он сказал?

— Он сказал: «Ха! — Держись за что-нибудь, отец!

— Горячая девушка! Так она мне еще больше нравится». Двое слуг помогли ему встать на ноги. Больше он не пытался дышать мне в лицо.

Хинрик согнулся в кресле и уставился на Артемизию.

— Ты ведь выйдешь за него? Не нужно принимать это всерьез. Почему бы ради политической выгоды…

— Что значит «не принимать всерьез», отец? Скрестить пальцы левой руки, подписывая брачный контракт?

Хинрик выглядел смущенным.

— Конечно, нет. Что это даст? Скрещенные пальцы не отразятся на законности контракта. Ну, Арта, я удивлен твоей непонятливостью.

Артемизия вздохнула.

— Что ты имеешь в виду?

— Что я имею в виду? Ты меня совсем запутала. Я не могу заниматься делом, когда ты со мной споришь. Что я говорил?

— О моем замужестве.

— О, да. Я говорил, что ты не должна относиться к нему серьезно.

— Значит, я могу завести любовников?

Хинрик фыркнул и нахмурился.

— Арта, я воспитал тебя скромной, сдержанной девушкой, как и твоя мать. Как ты можешь говорить такие вещи? Стыдно!

— Но разве ты не это имел в виду?

— Я не могу этого так говорить. Я мужчина и взрослый человек. А такая девушка, как ты, и вовсе так говорить не должна.

— Хорошо. Я не имела в виду любовников. Если меня вынуждают выйти замуж по политическим соображениям, я, вероятно, заведу любовников, но всему есть предел.

Она положила руки на бедра, и широкие рукава платья скользнули до загорелых плеч.

— Но что я буду делать между любовными свиданиями? Ведь он же будет моим мужем, а я этого не вынесу.

— Он стар, моя дорогая. Жизнь с ним будет недолгой.

— Недостаточно стар. Пять минут назад у него была молодая кровь. Помнишь?

Хинрик широко развел руки, потом опустил их.

— Арта, он тиранит, и весьма влиятельный. Он пользуется влиянием при дворе Кхана.

— Возможно, для Кхана он хорошо пахнет. Вероятно, Кхан сам воняет.

Рот Хинрика от ужаса принял форму буквы «о». Он пугливо оглянулся, потом хрипло сказал:

— Никогда не повторяй этого.

— Буду, если почувствую, что он воняет. Этот человек уже имел трех жен…

Тут же Артемизия предупредила слова отца:

— Не Кхана имею в виду, а того, за кого ты хочешь меня выдать замуж.

— Но они мертвы, его жены, — объяснил отец. — Арта, они не живут. Не думай об этом. Неужели ты считаешь, что я могу выдать дочь за многоженца? Мы проверили по документам. Он женился последовательно, а не одновременно, и теперь они мертвы, совершенно мертвы, все три.

— Неудивительно.

— О, боже, что мне делать?

Он сделал последнее усилие.

— Арта, нужно платить за право быть представительницей семьи Хинриадов и дочерью Директора.

— Я не просила никого об этом.

— Такова история Галактики, Арта. Государственный интерес, безопасность планет и их народов требуют…

— Чтобы бедная девушка продавала себя?

— О, какая вульгарность! Когда-нибудь, вот увидишь, ты скажешь такое публично.

— Это на самом деле так, и я скорее умру, чем сделаю это…

Директор вскочил и протянул к ней руки.

Губы его дрожали, он молчал. Она в слезах подбежала к нему и вцепилась отчаянно.

— Я не могу, папа, не заставляй меня.

Он неуклюже похлопал ее по плечу.

— Но если ты не согласишься, что произойдет? Тираниты будут недовольны. Они сместят меня, посадят в тюрьму, может быть, даже каз…

Тут он споткнулся.

— Сейчас очень тяжелые времена, Арта. Ранчер Вайдемоса приговорен на прошлой неделе. Я думаю, он казнен. Ты помнишь его, Арта? Он был при нашем дворе полгода назад. Большой человек с круглой головой и глубоко посаженными глазами. Вначале ты его испугалась.

— Помню.

— Вероятно, он мертв. Кто знает, может, следующая очередь моя! Твой бедный, беззащитный старый отец следующий. Плохие времена. Ранчер был при нашем дворе, а это очень подозрительно.

Она отодвинулась от него.

— Почему подозрительно? Ты ведь не был связан с ним?

— Я? Конечно, нет. Но если мы открыто оскорбим Кхана Тиранитского отказом его фавориту, они могут подумать даже и об этом.

Слова Хинрика были прерваны гудением устройства связи. Он беспокойно заерзал.

— Я поговорю в своей комнате. Отдыхай. Когда поспишь, почувствуешь себя лучше. Ты просто немного устала.