Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Нет, – сказала Мэгги в телефон и посмотрела на часы. – Я попытаюсь успеть на встречу до того, как вы закончите.

И она положила мобильный в карман. Ей не давали покоя мысли о вызове, с которого она возвращалась. Трехлетний ребенок с ушибами. Подозрительными ушибами, как заметил врач в отделении экстренной помощи. Мэгги поговорила с матерью, осмотрела ребенка, проверила квартиру, где они жили. Квартира произвела на нее ужасное впечатление: сырая и холодная, но необязательно опасная. Мать ребенка утверждала, что друга у нее нет, и хотя Мэгги все равно заглянула в ванную, бритвы она там не обнаружила. Еще женщина твердила, что ребенок свалился с лестницы. Именно так говорят те, кто бьет своих детей, но трехлетние дети действительно часто падают. Мэгги провела там всего лишь десять минут, но проведи она там даже десять часов, разница невелика. Если бы она забрала ребенка, то судебное разбирательство, скорее всего, закончилось бы ничем, а сама Мэгги получила бы взыскание. Если бы она не забрала ребенка, а его бы потом обнаружили мертвым, началось бы расследование; ее бы уволили, а возможно, и выдвинули бы против нее обвинение. Поэтому она не стала ничего предпринимать. Серьезных причин для беспокойства нет. Скорее всего, ничего страшного не произойдет.

Она внимательнее вгляделась в справочник. У нее замерзли руки, потому что она забыла перчатки, и промокли ноги, потому что дешевые ботинки пропускали воду. Ей уже приходилось бывать в этом хостеле, но каждый раз она забывала, как туда добираться. Говард-стрит представляла собой небольшой тупичок, спрятавшийся где-то возле реки. Мэгги пришлось надеть очки для чтения и поводить пальцем по карте, прежде чем она нашла нужное место. Да, это оно, всего в паре минут ходьбы отсюда. Она свернула с центральной улицы и неожиданно оказалась рядом с кладбищем.

Она прислонилась к стене и просмотрела дело женщины, к которой шла. Информации было немного. Мишель Дойс. Родилась в 1959 году. Справка о выписке из больницы, копия которой отправлена в Отдел социального обеспечения. Бланк на поселение, запрос о выдаче заключения. Мэгги просмотрела бланки. Близких родственников нет. Она даже не смогла понять, почему женщина находилась в больнице, хотя, судя по названию заболевания, проблемы касались психологии. Она заранее могла предположить заключение: просто обычная безнадежность, жалкая пожилая женщина, которой нужны крыша над головой и небезразличный человек, иногда заглядывающий к ней, чтобы не дать ей бродить по улице. Мэгги бросила взгляд на часы. Для полноценного анализа у нее сегодня нет времени. Она может провести только базовую проверку, чтобы удостовериться: Мишель в данный момент не угрожает никакая опасность, она регулярно питается – стандартный контрольный список.

Мэгги закрыла папку с делом и пошла дальше по спальному району. Кое-где квартиры были запечатаны, – двери и окна закрыты приваренными листами металла, – но в большинстве из них жили люди. В дверном проеме на втором уровне появился подросток и пошел по балкону, сунув руки в карманы куртки-«дутика». Мэгги огляделась. Наверное, ничего страшного. Сейчас утро вторника, и по-настоящему опасные люди, скорее всего, еще не встали с постели. Она повернула за угол и уточнила адрес, который записала в свой блокнот: «комната 1, дом 3, Говард-стрит». Да, теперь она вспомнила. Это был странный дом: он выглядел так, словно его построили из тех же материалов, что и окружающий спальный район, а затем он стал потихоньку приходить в упадок. С настоящим хостелом его роднило только название – это был стандартный жилой дом, и хозяин сдавал его в аренду по дешевке. Людей сюда обычно селили на то время, пока социальные службы решали, что же с ними делать. Чаще всего они либо переезжали, либо о них забывали. Существовало несколько мест, заходить куда в одиночку у Мэгги не хватало духу, но об этом месте до нее не доходило никаких дурных слухов. Жившие здесь люди представляли опасность главным образом для самих себя.

Она подняла голову и посмотрела на дом. Разбитое окно на втором этаже было закрыто коричневым картоном. Перед фасадом располагался крошечный мощеный палисадник, а левая сторона здания выходила в узкий переулок. У передней двери, судя по всему, лопнул мешок для мусора, но он не особенно ухудшил ситуацию: повсюду и без того валялся разный хлам. Мэгги сделала пометку в блокноте, состоящую из одного слова. Сбоку от передней двери она заметила пять кнопок звонка. Рядом с ними не было окошечек с фамилиями, но она нажала на нижнюю кнопку: раз, затем другой. Она не могла сказать наверняка, работает звонок или сломан. Она уже стала подумывать о том, чтобы постучать в дверь кулаком или заглянуть в окно, когда неожиданно услышала чей-то голос и, оглянувшись, увидела мужчину у себя за спиной. Он был очень худым, его жесткие рыжие волосы были собраны в «конский хвост», а лицо украшал пирсинг. Мэгги невольно отступила в сторону, заметив у незнакомца собачонку: эта порода, вообще-то, запрещена законом, но после прибытия на станцию Детфорд Мэгги сталкивалась с ней уже в третий раз.

– Не бойтесь его, он смирный, – успокоил мужчина, поняв причины подобной реакции. – Скажи, Косячок?

– Вы живете здесь? – спросила Мэгги.

Мужчина наградил ее подозрительным взглядом. Одна щека у него задергалась. Мэгги достала из кармана ламинированную карточку и предъявила ему.

– Я из Отдела социального обеспечения, – сказала она. – Я пришла к Мишель Дойс.

– Той, которая живет внизу? – уточнил мужчина. – Не видал. – Он наклонился к двери и отпер замок. – Зайдете?

– Да, спасибо.

Мужчина в ответ только пожал плечами.

– Давай, Косячок, – велел он псу.

Мэгги услышала, как собака зацокала когтями по плитке в вестибюле, затем – по ступенькам, и мужчина исчез вместе со своим питомцем.

Как только Мэгги вошла в подъезд, в лицо ей ударил запах сырости, мусора, пригоревшей пищи, собачьих экскрементов и чего-то еще, но чего конкретно – она разобрать не смогла. Запах был таким сильным, что у нее чуть слезы из глаз не покатились. Она закрыла входную дверь у себя за спиной. Наверное, раньше это была прихожая – когда здесь жила одна семья. Теперь же на полу высились штабеля пластмассовых ящиков и банок с краской, валялись несколько порванных полиэтиленовых пакетов, стоял старый велосипед без шин. Лестница находилась в противоположном конце холла. Слева была заколоченная дверь – очевидно, раньше за ней располагалась гостиная. Мэгги прошла мимо лестницы к двери, громко постучала и прислушалась. Внутри раздался какой-то звук, но почти сразу же стало тихо. Она снова постучала, уже несколько раз, и стала ждать. Что-то загрохотало, и дверь открылась. Мэгги опять предъявила заламинированную карточку и уточнила:

– Мишель Дойс?

– Да, – кивнула женщина.

Даже себе Мэгги было тяжело ответить на вопрос, что же в женщине не так. Она была чистой и аккуратно причесанной – но, наверное, слишком аккуратно, как маленькая девочка, намочившая волосы и причесавшая их так, что они буквально прижимались к голове, причем волосы оказались достаточно редкими, и из-под них просвечивала бледная кожа. Лицо у нее было гладким и розовым, покрытым пушком. Ярко-красная помада чуть-чуть выступала за контуры губ. Одета она была в мешковатое, выгоревшее платье в цветочек. Мэгги назвала себя и предъявила карточку.

– Я просто хотела посмотреть, как у вас дела, Мишель, – сказала она. – У вас все в порядке? Вы хорошо себя чувствуете?

Женщина кивнула.

– Позвольте войти? – спросила Мэгги.

Она вошла в квартиру и достала блокнот. Как подсказывало первое впечатление, Мишель, похоже, за собой ухаживает. Моется. Питается. Хорошо реагирует. Но что-то все равно не укладывалось в общую картину. Мэгги окинула маленькую прихожую внимательным взглядом. Контраст с холлом оказался колоссальным. Обувь стоит в ряд, пальто висит на крючке, в углу у стены – ведро со шваброй.

– Как долго вы здесь, Мишель?

Женщина нахмурилась.

– Здесь? – переспросила она. – Несколько дней.

В бланке выписки из больницы было указано пятое января, а сегодня – первый день февраля. Впрочем, такая неопределенность неудивительна. Стоя у двери, Мэгги неожиданно уловила звук, понять который ей никак не удавалось. Это мог быть гул транспорта, или пылесоса на верхнем этаже, или самолета. Все зависело от того, как далеко находится его источник. И еще она чувствовала странный запах, похожий на запах еды, которую забыли поставить в холодильник. Мэгги подняла голову: электричество работает. Нужно проверить, есть ли у Мишель холодильник. Судя по виду, в ближайшее время неприятностей от нее ждать не приходится.

– Можно мне осмотреть ваше жилище, Мишель? – вежливо спросила Мэгги. – Убедиться, что все в порядке.