Убийца среди нас - Анатолий Силин

— Теперь можешь и покружить, только не слишком сильно, слышишь? Не сильно…

Парамошкин только и ждал этого момента. Подхватив Надю на руки, он легко и плавно закружил ее, как малого ребенка, целуя в губы, грудь, шею, нос. Шептал: "Ты моя Венера, Венера… Ты чуточку поправилась, но тебе идет…"

— А ты мой Аполлон, — вторила ему Надя. — Я — Венера, а ты — Аполлон!.. Ой-ей-ей, Гриша! Не урони нас!

— Не бойся, не уроню… Подожди. Кого это — "нас"?

— Какой непонятливый! "Нас" — это меня и нашего ребеночка. Я, Гриша, беременна.

— Что?! — Григорий стал как вкопанный, и если бы Надя вовремя не обхватила его за шею, упал бы. "Вот так сюрприз, вот так новогодний подарок", — подумал, остывая. Раз от раза не легче. Как же теперь?.. У него будет ребенок. Он — отец!..

Григорий был ошарашен, совершенно забыв, что держит Надю, к которой только что пылал страстной любовью. Он растерялся. Ирина после аборта не могла иметь детей. Надя знала об их семейной проблеме и по-женски сочувствовала. Когда стала встречаться с Григорием, то постаралась убедить его, что если и забеременеет, то к нему никаких претензий иметь не будет. Узнав на приеме у врача, что забеременела, долго думала — говорить или не говорить? Решила сказать, чего в прятки играть, все равно рано или поздно узнает.

"Трусоват оказался", — с сожалением подумала о Парамошкине. Но ею был продуман и этот вариант. Пока решила свести все к шутке, беззаботно рассмеялась.

— А ты поверил? — спросила, освобождаясь от его объятий.

Григорий будто очнулся и только теперь заметил, что все еще крепко сжимает Надю, а она пытается вырваться. Халат при этом распахнулся, обнажая манящую женскую наготу.

Она пошутила?.. А раз так, то и нечего на этом зацикливаться. Надюша его любит. И он ее любит. А ребенка ведь он сам хотел, да и сколько об этом родители говорили, чего же испугался? Нет, просто сглупил, не подумав, что Надя его разыгрывает, проверяет, насколько он ей предан. Обычные женские штучки, не больше того. Но он не дурак и в таких делах тоже кое-что соображает. Что ж, на шутку — шуткой.

— Слушай, а я обрадовался… Да успокойся, перестань вырываться, все равно бесполезно. Я тебя еще мало покружил. Только не бойся: как же я могу уронить тебя и нашего ребеночка? Он папе нужен так же, как и мамулечке!..

Перестав вырываться, Надя совсем по-другому посмотрела на Григория. Так вот, оказывается, какие у него были мысли! А она-то подумала… Тихо и не совсем уверенно спросила:

— Ты не пошутил, что любишь меня и нашего ребенка?

— Клянусь!

— Поцелуй меня.

— Солнышко мое…

— А теперь я хочу тебя любить!

— А разве не… — Григорий замялся.

— Глупый, пока можно! — и стала его целовать…

После обеда, отдохнувший и довольный, Григорий опять поехал развозить товар по киоскам: Рюмин, отоспавшись, мог проверить, а попадаться ему на крючок не хотелось. Вчера речь шла о "прикрытии" фирмы — надо не забыть встретиться с Коляном и разузнать, что за тип этот Ястреб. А Красавин подошел бы для сопровождения грузов из Москвы: наверняка, справится, а заодно и подработает… Хотя нет, он пригодится в чем-нибудь другом, пусть пока займется автомастерской. Главное, чтобы рядом с ним не светился.

А в голове застрял, и теперь, видно, надолго, вопрос: беременна Надя или нет? Пока вроде бы не заметно…

XXXVII

За день до Рождества Парамошкина вызвал Соломкин. По дороге в УВД Григорий готовился к худшему и не ошибся.

— Ознакомьтесь с обвинительным заключением, — сухо сказал Соломкин и протянул сброшюрованные листы. Справку по ревизии Григорий уже читал, его больше интересовал вывод, к которому пришел следователь. Прочитал и сник. И зачем только просил в прошлый раз замять дело, даже обещал отблагодарить. Соломкин записал беседу на магнитофонную ленту, и теперь просьба звучит как обвинение. В общем, "не осознал, не раскаялся", а предлагал работнику УВД при исполнении тем своих служебных обязанностей взятку! Вот как!

— Что от меня требуется? — спросил, дочитав обвинительное заключение.

— Подписать, и дело пойдет в суд.

— Подписывать без адвоката не стану.

— Тогда встречаемся через три дня в это же время. Приходите с адвокатом. Не забудете?

— Нет, конечно, как такое забыть!

— Ориентировочно суд состоится в конце января. Не забывайте о подписке о невыезде. В случае нарушения подписки ее можно заменить взятием под стражу, что, думаю, для вас нежелательно. — Если Парамошкин раньше хоть на что-то рассчитывал, то теперь кроме Вени надеяться было не на кого. А он молчит. Счет же времени до суда пошел на дни.

Дальнейший разговор с Соломкиным был довольно странным. Того вдруг заинтересовал режим работы Парамошкина. Потом, что называется, по часам и минутам, выпытывал, как он провел один из предновогодних дней. Григорий терялся в догадках, и лишь когда Соломкин спросил его о Гнидкине, дошло: Красавин сработал.

— Так когда в последний раз видели Гнидкина? — назойливо допытывался Соломкин. Он не сводил острых глаз с Парамошкина, стараясь заметить беспокойство или замешательство. Но Григорий был спокоен и свою радость, что месть свершилась, ничем не выдавал.

— А это так важно?

— Не было бы важно, не спрашивал бы.

— Тогда объясните, почему пытаете о Гнидкине, которого я не видел с тех пор, как опечатали базу? Могу поклясться, если это вас устроит. Что же касается работы, я всегда на виду: развожу товар по киоскам.

— Хорошо. Скажу, но без афиширования: на вашего заместителя недавно совершено бандитское нападение. Вечером, в маске, с угрозами…

— Но я-то при чем? Зачем на меня давить? В прошлый раз тюрьмой грозились, теперь Гнидкина шьете! Это что, так положено? Суда не было, а тюрьмой стращаете!

— Никто вас не стращает, но за фокусы, что творили на базе, по головке не погладят. Говорю вполне серьезно.

— Тогда арестовывайте, в чем же дело? Но зачем грозить?! — Парамошкин завелся. Совет жены — не психовать и в спор не вступать, забылся. Его злило, что Соломкин с самого начала отнесся к нему предвзято.

— Не орите и не учите, как мне работать! — ощетинился Соломкин. — Герой нашелся! Прямо орденом награждать надо вас — за аферы. Взятку предлагали? Предлагали. Прекратить дело просили? Просили. Все, не отбрыкаетесь. И попробуйте не придти в назначенное время — приводом доставим…

Взяв пропуск и выйдя из здания УВД, Парамошкин позвонил знакомому адвокату. Встречу с ним назначил на завтра. Хотел позвонить на базу и узнать, что же произошло с Гнидкиным, но, поостыв, решил этого не делать: от Гнидкина сейчас лучше держаться подальше.

До вечера Григорий развозил товар по киоскам, иначе Рюмин может проверить и устроить разнос. Сам он все предрождественские дни занимался переоборудованием двух купленных квартир под магазины. В офис ехать не хотелось, но надо: Рюмин должен озадачить работой на завтра. Скорее всего, придется заниматься отделкой магазинов. Планы у Игоря и впрямь наполеоновские: открыть до конца года с десяток продовольственных и столько же промышленных магазинов. Квартиры подбирает лично и на бойких местах.

Оставив машину у подъезда, Григорий не спеша поднялся на лестничную площадку второго этажа. Рюмин был один, женщин — никого. Как же много он разговаривает по телефону! Вот и сейчас кого-то убеждал, что лучшей цены клиенту никто не даст. Положив трубку, спросил:

— Чем обрадовал Соломкин?

— Ничем. Ознакомил с обвинительным.

— И что?

— Раскрутил на полную катушку. Я подписывать не стал, посоветуюсь с адвокатом.

— Верно. Накатай на этого Соломкина жалобу в прокуратуру: мол, грозил тюрьмой, издевался.

— Я ему об этом сказал.

— Зря. Зачем предупреждать? А там пусть проверяют. Тебе главное время протянуть. Давно звонил Вениамину?

— Да стыдно надоедать.

— Стыдно без штанов ходить. Хочешь, позвоню?

— Не надо. Завтра сам к нему заеду. А где женщины?

— Надя что-то приболела, а Ирину пораньше отпустил. Переживает за тебя, волнуется. Даже на обед не пошла, пришлось в кафе пригласить. Ты только не психуй.

— Я и не психую. Жаловалась?

— Тут и без жалоб видно — в узде держись.

— Как-то раньше не замечал, — у Григория на скулах заходили желваки. "Наверное, поплакалась, — подумал он. — Нашла, кому хныкаться". Вслух же сказал: — Муж и жена — одна сатана. В семье всякое бывает. Только не люблю посредников, уж как-нибудь сами разберемся.

— Успокойся! На сегодня больше никаких заданий. Иди и отоспись хорошенько. А завтра займись ремонтом магазинов, я вот тут написал что сделать. Будь здоров.

Парамошкин шел к машине и думал, что за последнее время у них с Ириной стычки по мелочам стали все чаще. В чем причина? Ну, пригласил ее Рюмин в кафе, и что в этом плохого? Потанцевал, пообнимал, вручил дорогой подарок… Стоит ли из-за этого трепать друг другу нервы? Скорее всего, дело не в Рюмине, а в Наде. К жене он поостыл, больше тянет к Надежде…