Когда забудешь, позвони - Татьяна Лунина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Боря, — нарушил молчание негромкий голос, — слушай внимательно, не спорь, не задавай вопросов и прими то, что я сейчас скажу, как факт. И как мою непреложную волю. Можно сказать, последнюю. Потому как менять ничего не собираюсь. Не для того свела нас судьба, чтобы тыкался я напоследок слепым щенком и не знал, кому довериться. — Фролов неотрывно смотрел на Бориса. — Нет у меня сына, не осталось жены, а друг давно погиб. Приятелей так много, что вроде бы и никого. Короче, один как перст. — Невесело усмехнулся, погладил указательным пальцем белую бумагу. И невозмутимо огорошил: — Думаю, Борис Андреич, конец мне скоро. — Жестом остановил возражения. — Я же предупреждал: не спорь. У меня, дорогой, чутье охотничьей собаки, а интуиция старой цыганки: нутром предчувствую события. Они еще в пути, а я уж слышу, как в дверь стучатся. — Задумчиво повертел в руке пустую рюмку. — Не оставит меня в покое Баркудин. Знаю, знаю, — опередил Бориса, — сейчас все тихо-спокойно и вроде как эта гнида про нас забыла. Но не из тех он, кто отступается, уж ты поверь мне. Затаиться — может, отойти назад — никогда. Слишком лакомый кусок мы для него, Боря. А я — поперек горла, мешаю и не даю сожрать. Значит, надо помеху ликвиднуть — и все дела. Или как там у них по фене, я по-бандитски изъясняться не мастак. Очень уж большими деньгами здесь пахнет, Боря, но запашок у них с душком.
— Может, в милицию обратиться? — неуверенно предложил Борис. И тут же понял, что сморозил глупость.
— Этот деятель в Думу собирается баллотироваться, — ухмыльнулся Фролов. — Крупный бизнесмен, молодой, перспективный, со связями на верхах. А что бандит, наркотой промышляет — так это не проблема. Главное, как говорится, чтоб послушный был да не гоношил стаю. Я это к чему веду, дорогой ты мой человек, — он не спускал с Бориса внимательных, вдумчивых глаз, — если со мной что случится — авария какая, сосулька на голову свалится, поперхнусь ложкой супа или утону по пьяни в собственной ванне — не верь. Я — мужик осторожный, на рожон не лезу, под обледеневшими крышами не хожу, а пью только по большим праздникам и с другом, то есть с тобой. Так что повторяю, если со мной случится беда, знай, что это дело рук Баркудина или его наймитов. Сам он, конечно, пачкаться не станет — шестерок пошлет. Но дергать за ниточки будет собственноручно. И в связи с этим у меня просьба: не бросай наше дело, Борис Андреич. Я тут на днях составил завещание. — Фролов положил руку на плотный белый прямоугольник. — Оно — в этом конверте. Передаю тебе шестьдесят процентов «Стежки». Я же говорил: слушай внимательно, не перебивай, — напомнил он, заметив попытку Бориса открыть рот. — Так вот, очень не хотелось бы мне наблюдать с того света, Боря, как используют и подставляют моих ребят грязные подонки. Дай слово, что заменишь меня, если что.
Предложение шарахнуло обухом по голове. Информация, выданная Фроловым, явилась воистину новогодним сюрпризом. Радоваться ему или огорчаться, Борис понятия не имел. Как и не знал ответа. Он сомневался, что Баркудин пойдет на убийство, но не верить директору не мог. С уважением относился к делу, которым занимался, но не считал его своим призванием. Он — ученый, и только в этом — смысл. Какие бы выкрутасы ни выделывала судьба, рано или поздно ей надоест выписывать кривые, и она выйдет на прямую. Сказать сейчас «да» — значит отказаться от надежды дождаться этой прямой, ответить «нет» — оттолкнуть другого, кто верит и надеется на твою помощь.
— Боря, сынок, извини, что давлю на тебя, — тихо продолжил зеркальный тезка. — Понимаю, ты — ученый, твое дело мозгами ворочать, а не чужой дом спасать. Но, прости, некому больше довериться. Хороший народ вокруг, только до денег охоч, кое-кто может и не устоять. А тебе верю как себе самому. — Фролов замолчал, спокойно ожидая ответ, и только зрачки да бледность выдавали его напряжение.
И на «нет» не повернулся язык.
— Хорошо, Андрей Борисович, я постараюсь.
— Спасибо! — с облегчением выдохнул тот и разлил по рюмкам «Столичную». — Давай выпьем за жизнь, Боря! Чтоб перед ней не пасовать, не заискивать и быть с Божьим даром честным.
Выпили, закусили. Борис хотел предложить включить телевизор, но передумал. Казалось, хозяин не выговорился и что-то держит еще на уме.
— А теперь другая сторона задачи, которую необходимо решить. — Он придвинул к Борису белый конверт. — Здесь, Боря, кроме завещания ключ есть. Обычный, металлический, от моего деревенского дома, о котором не знает ни одна живая душа. В этом доме — погреб, а в погребе — кирпич за кадушкой. От левого угла — десятый по счету, во втором от пола ряду. Вынешь его — вытащишь и остальные три. Все, что найдешь — твое. Но сейчас, дорогой профессор, не прошу — требую. Ты должен обещать, что за этот кирпич отдашь людям свой «Луч». Чтобы спасать другие жизни, как спасаешь мою. А от себя — поклон тебе и спасибо. Потому как чувствую себя распрекрасно. А академик твой доложил сегодня, что анализы у меня нормальные, и помру я от старости. Так что если я в этой гниде ошибся, поживу с твоей легкой руки еще годков десять, потопчу землю.
Не ошибся. Через три дня Фролова сбила на перекрестке «Газель». Насмерть. Водитель мчался на красный свет и, ударив пешехода, не остановился. Улочка тихая, народу и транспорта мало. Немногочисленные свидетели давали противоречивые показания, путали цифры номерного знака, не могли вспомнить серию. Кто-то сказал, что водила был толстый и красномордый, со светлой бородой. Или усами. На большой скорости трудно различить такие детали. А машина мчалась как бешеная, видно, шоферюга здорово нализался. По всему выходило, что милиция особо ломать голову над этим не станет, и скорее всего дело закроют за отсутствием состава преступления.
А через три дня после похорон позвонила Алла.
— Привет! Слушай, погиб некий Фролов, кажется, Андрей Борисович. Это — тот?
— Да. — Борис звонку не удивился.
Трубка замолчала. Надолго. Он уже собрался выключить мобильный, как твердый голос неожиданно заявил:
— Надо встретиться. Я подъеду к тебе. В семь.
И все. Без комментарий. Его бывшая жена действительно стала деловой. Но не настолько, чтобы слово подтверждалось делом.
Общее собрание акционеров ЗАО «Стежка» вышло коротким. Борис доложил о завещании, а главное — о воле основного держателя акций видеть зама на своем месте.
— Таким образом, я и хотел обсудить с вами сложившуюся ситуацию, — закончил он свое сообщение.
— А что тут обсуждать? — солидно заметил Федор Иваныч, крутивший баранку при царе Горохе, а точнее, когда предприятие было государственной автобазой. — По уставу вы можете назначить себя главным и без нашего на то согласия. При контрольном пакете да учитывая волю покойного Борисыча, зачем вам мнение пешек?