Второе пришествие - Александр Новичков

Графиня улыбнулась.

— Все достаточно просто. Уничтожить вас здесь они просто не могут. Видите ли, вы человек… Вернее, почему‑то вы человек… – Она смутилась. – Я не хочу сказать, что недооцениваю или сомневаюсь в вас, повелитель, но люди считают… Нет, видно и так… Вы – всего лишь тень Вельзевула, отголосок его могущества. Ведь если бы сам Вельзевул – повелитель мух, демон–разрушитель, освободился от оков, он бы не действовал так же деликатно, как и вы…

— Продолжайте, – попросил я, увидев, что она замолчала.

Она продолжила.

— Я не понимаю, почему вы делаете то, что делаете. Не знаю, что вами движет, но все равно вы поступаете так, как должны. Возможно, вы и сами этого не осознаете, но все ваши поступки в большей или меньшей степени угодны повелителю Вельзевулу. Вернее, его целостной сущности.

— Давайте не будем углубляться в теологическую философию. – Мне не хотелось, чтобы графиня добавляла новой каши в мой и без того перегретый котелок. – Вы сказали, что церковь собирает армию. Есть еще какие‑то сведения?

Она кивнула.

— Место сбора – приморский город Ар*censored*ия. Сейчас туда стекаются члены всех рыцарских и церковных орденов Дневы. Оттуда на кораблях они отправятся на восток, в Империю разрозненных султанатов. Всех поведет орден Львиной розы, а командующим, по личной просьбе короля и с позволения архиепископа керенорского, назначен герцог–паладин Гюнтер по прозвищу Божья кара.

Лилия резко поднялась, опрокинув бокал с вином. Шея у нее вытянулась, лицо побледнело, глаза округлились. Она даже не заметила, как вино потекло по ее пальцам, попало на одежду.

— Дядя Гюнтер поведет армию? – выдохнула она.

— О, – усмехнулась графиня. – Вы знакомы с ним лично? Хотя, чего еще ждать от госпожи Руденберг, дочери одного из великих лордов, графа Августина?

— Вы знаете меня? – смутилась Лилия.

— Конечно, знаю, – Елизавета Бато была довольна произведенным впечатлением. – Я уже вас видела, и не раз. Правда, вы были слишком юны, чтобы запомнить меня. Да и я не всегда представляюсь своим настоящим именем.

— Когда вы могли видеть меня? – Моя спутница, кажется, даже напугалась.

— На балах, на званых вечерах. На встречах, куда приглашают всех правителей и военачальников королевства. Графиня я или не графиня?

— Ой, вино пролилось! – внезапно заметила Лилия и отвлеклась на уборку. Слуги подбежали, стали ей помогать. Дело затянулось.

— Графиня, – спросил я. – Что вы будете делать, когда мы уйдем? Рыцари ордена могут вернуться. Не думаю, что они отпустят вас легко, зная, кто вам покровительствует.

— Вы правы, – кивнула она. – Теперь их подозрения подтвердились. Но ничего, у меня есть места, где можно укрыться самой и спрятать семью. Можете не беспокоиться за меня.

Она поднялась из‑за стола. На этом наш затянувшийся завтрак завершился.

Мы не собирались долго задерживаться у гостеприимной, но довольно странной хозяйки и, решив выдвинуться через пару часов, позволили себе еще немного отдохнуть.

Но прежде чем уйти, я решил вновь встретиться с графиней. Мне не давал покоя один вопрос.

— Зачем верить в разрушителя, вестника конца света? Какой в этом смысл?

— Смысл в определенности, – отозвалась, не оборачиваясь, она.

— Определенности чего?

— Будущего. Того, что ждет нас после смерти. Никто не знает точно, что там будет, и только вера способна дать исчерпывающий ответ на этот вопрос. – Она повернулась ко мне и указала на небольшой столик с парой изящных кресел. – Быть может, присядем?

Я положительно кивнул.

— И вас не пугает перспектива попасть в ад?

Графиня рассмеялась.

— Вы задаете настолько странные вопросы, что мне тяжело воспринимать вас как повелителя.

— Но вы же сами сказали, что я не совсем ваш повелитель. А вопросы я задаю, так как мне интересно услышать на них ответ. Ваш ответ.

— Хорошо, хорошо, – небрежно махнула рукой она. – Я отвечу на ваш вопрос. Все боятся ада. Именно поэтому люди ходят в церковь, поэтому читают священные писания и поэтому встают на колени, чтобы помолиться, поэтому стараются следовать написанным правилам. О, сколько этих правил! И за нарушение любого из них последует суровая кара. Неправильный поступок, слово, даже мысль обрекают человека на вечные муки.

— Вера – тяжкое бремя и сложное испытание, – подтвердил я.

— Верно, – кивнула она. – И знаете, что я заметила?

— Что же?

— Невинных просто нет. Все люди, даже самые праведные из праведных хотя бы раз, да предавались греху. Все, от завистливых крестьян, бьющихся лбами перед иконами, до самого архиепископа, большого охотника до любовных утех. Получается так, что, если верить правилам, которые, как утверждают, нужно принимать беспрекословно, – греховны все. А раз все греховны и попадут в ад – встает лишь вопрос выбора стороны.

— Разумно.

— Я по характеру котлам и кипящему маслу предпочитаю вилы, колья и кнуты. Да и обращаюсь я с ними довольно искусно… – Глаза графини заблестели.

— Вот, значит, как, – выдохнул я. – И все те слухи о пытках, крови и смертях… не так уж и несправедливы?

— Только отчасти. Пытки, даже с обилием крови, если они приносят удовольствие жертве и палачу – почему бы и нет? Но смертей, особенно глупых и бессмысленных, я не допускаю. Или хотя бы стараюсь их избегать.

Затем пришла Анна, сообщила о каком‑то важном деле, требующем присутствия графини, поэтому Елизавета Бато была вынуждена откланяться и оставить меня. И больше мы не разговаривали. Она вышла только попрощаться с нами, да и то ненадолго.

Но беседы с ней были интересными.

Глава восьмая

— Эй, – внезапно взбунтовалась Лилия, – ты зачем стянул три серебряные ложки? Если бы ты просто попросил, графиня подарила бы тебе целый сервиз! Ворюга! Ты позоришь всех нас!

Я обернулся. Эти слова предназначались Герману. Он держал в руках небольшой тряпичный сверток, немного растрепавшийся и оголивший часть серебряной ложки, ярко засиявшей в лучах заходящего солнца.

— Не твое дело! – огрызнулся маг, придумывая, куда деть злосчастные ложки до того, как я обернусь.

Только я уже обернулся.

— Максим! – Лилия потребовала суда и наказания. – Объясни этому ворюге, что так он оскорбляет наше достоинство. Мы уже совершили несколько подвигов, геройских подвигов, и не можем позволить себе такое низкое, унизительное воровство!

— О чем ты думал, когда воровал ложки? – спросил я мага, пропустив тираду злой дворянки мимо ушей. – В путешествии они бесполезны, у нас даже котелка нет, чтобы суп хлебать, как оружие их можно использовать только переплавив, и то если мы вдруг решим поохотиться на оборотня. Хочешь продать в какой‑нибудь лавке? Это серебро именное, за него много не дадут. Так зачем?