Жюльетта. Том I - Маркиз де Сад

Кроме них, в распоряжении троих распутников были шестеро юношей от пятнадцати до двадцати лет; они прислуживали за столом обнаженными, и волосы их были зачесаны на женский манер. Иными словами, каждый либертен имел четыре предмета для утоления своей похоти: двух женщин и двух мужчин. Впрочем, никого из этих бессловесных существ еще не было, когда Нуарсей ввел меня в салон и представил Дальберу и Сен-Фону. Они поцеловали меня и, любезно поболтав со мной четверть часа, объявили в один голос, что рады иметь в своем обществе столь прелестную и приятную в беседе даму.

— Это юное существо, — торжественно произнес Нуарсей, поглаживая мою голову, — желает засвидетельствовать свое безусловное послушание и безграничную благодарность тем, кто спас ей жизнь.

— Да, было бы очень жаль, если бы она ее лишилась, — заметил Дальбер. — Недаром Фемида носит на глазах повязку, и вы согласитесь со мной, что нашим судьям также не мешает прикрыть свои глаза, когда они решают судьбу столь обольстительного создания.

— Я обещал ей пожизненную и самую полную безнаказанность, — вставил Сен-Фон. — Она вольна делать все, что пожелает, ничего и никого не опасаясь. Независимо от тяжести проступка она будет находиться под моей личной защитой, и я поклялся жестоко отплатить тому, кто осмелится испортить ее удовольствие или хотя бы помешать ему.

— Если позволите, я тоже дам такую же клятву, — ласково улыбнулся мне Дальбер. — Более того, завтра же она получит от королевского судьи документ, заранее отменяющий любое судебное преследование, которое может быть возбуждено против нее в нашем королевстве, потому что я никак не представляю ее в роли обвиняемой. Однако, Сен-Фон, у меня еще более смелые замыслы. До сих пор мы занимались тем, что закрывали на преступления глаза, но не кажется ли вам, что давно пора поощрять их, вдохновлять на них? Я бы хотел, чтобы вы установили вознаграждение для Жюльетты за злодеяния, которые, надеюсь, она готова совершать: что-то вроде пенсии, скажем, от двух до двадцати тысяч франков в зависимости от серьезности поступка.

— Я думаю, Жюльетта, — улыбнулся мне Нуарсей, — ты только что получила самые надежные на свете гарантии, поэтому можешь дать волю всем своим страстям с непременным условием, что мы будем о них знать. Должен признать, господа, — продолжал мой любовник, прежде чем я успела ответить, — что вы употребляете на благие дела власть, данную вам законами и монархом нашей благословенной страны.

— Да, мы делаем все, что в наших силах, — скромно отозвался Сен-Фон. — Тем более, что стараемся только для себя. Наш долг состоит в том, чтобы сохранять и преумножать благосостояние подданных короля; так разве не выполняем мы его, заботясь о самих себе и об этой неотразимой девочке?

— Позвольте мне добавить, — вставил Дальбер. — Когда мы получали свою власть, нам не было сказано, что мы обязаны заботиться о том или ином конкретном человеке — нам просто поручили содействовать общему счастью. Но сделать всех людей одинаково счастливыми никак невозможно, поэтому мы полагаем, что честно выполняем свой долг уже тем, что помогаем некоторым избранным.

— Однако, — продолжал Нуарсей эту тему с единственной целью дать своим друзьям возможность блеснуть остроумием, — укрывая от правосудия виновного и наказывая невинного, вы приносите обществу скорее зло, нежели добро.

— Абсолютно не согласен с вами, — возразил Сен-Фон. — Напротив, зло делает счастливыми гораздо больше людей, чем добро, следовательно, я намного лучше служу общественному благу, защищая порочного человека, нежели вознаграждая добродетельного.

— Фу! Подобные аргументы уместны разве что в устах подлецов и негодяев…

— Дорогой мой, — вмешался Дальбер, — ведь это ваши собственные аргументы, и вам не к лицу оспаривать их.

— Сдаюсь, сдаюсь — улыбнулся Нуарсей, разводя руками. — Ну а теперь, после столь веселой беседы, можно и заняться делом. Вы не хотели бы немного развлечься с Жюльеттой, пока не подойдут остальные?

— Нет, — ответил Дальбер. — Я не сторонник уединенных утех. В подобных делах мне совершенно необходимы помощники, так что я уж лучше потерплю и дождусь, пока соберется вся компания.

— Что до меня, — откликнулся Сен-Фон, — я с удовольствием приму предложение Нуарсея. Пойдемте со мной, Жюльетта, мы скоро вернемся.

Он завел меня в будуар, закрыл дверь и попросил раздеться. Пока я снимала с себя одежду, он принялся рассуждать:

— Я слышал, что вы очень податливы и послушны. У меня несколько странные желания — не отрицаю этого, — но вы же умница. Я оказал вам неоценимую услугу, я могу сделать еще больше: вы порочны и мстительны, и это очень хорошо. — Он протянул мне шесть lettres de cachet[64], в которые оставалось лишь вписать имена людей, которых я пожелаю отправить за решетку на любой неопределенный срок. — Считайте, что это ваши игрушки, и можете с ними позабавиться; а вот этот бриллиант стоимостью около тысячи луидоров будет платой за удовольствие, которое вы мне доставили сегодняшним с вами знакомством. Что? Нет, нет, дорогая, оставьте его себе — он ваш, к тому же он ничего мне не стоил. Деньги на покупку этой вещицы взяты из государственной казны, а не из моего кармана.

— О, Господи, ваша щедрость смущает меня…

— Она будет еще больше. Я хотел бы видеть вас в своем доме. Мне нужна женщина, которая ни перед чем не остановится. Время от времени я даю обеды, и вы мне кажетесь идеальным человеком, который сумеет управляться с ядом.

— Боже мой, вы хотите кого-то отравить?

— Иногда другого выхода, не остается. Видите ли, под ногами у нас мешается так много народу… Ага, вы хотите спросить насчет совести? Ну, разумеется, об этом и речи быть не может. Это всего лишь вопрос техники. Надеюсь, вы ничего не имеете против яда?

— Ничего, — ответила я. — В принципе ничего. Могу поклясться, что меня не испугает ни одно мыслимое преступление, что все, которые я до сих пор совершала, доставляли мне невероятные наслаждения. Правда, я никогда не пользовалась ядом. Но если вы дадите мне такую возможность…

— О, божественная, — пробормотал Сен-Фон. — Подойди, поцелуй меня, Жюльетта. Значит, ты согласна? Отлично. Я еще раз даю тебе слово чести: действуй и не опасайся никакого наказания. Делай все, что тебе покажется выгодным и приятным, и ничего не бойся: как только меч закона будет занесен над тобой, я отведу его в сторону, и так будет всегда — обещаю тебе. Но ты должна доказать, что годишься для того, что я имею в виду. Вот взгляни, — и он подал мне маленькую коробочку, — сегодня за ужином я посажу рядом с тобой одну презренную тварь, которую приготовил для испытания; постарайся ей понравиться, будь с ней ласкова: притворство — вот лучшая маска преступления, поэтому сыграй свою роль так, чтобы она ни о чем не догадалась, а за десертом подсыпешь этот порошок в ее бокал. Действие яда будет быстрым, и я узнаю, та ли ты женщина, какая мне нужна. Если все пройдет удачно, благодарность моя будет безграничной.