Призраки не умеют лгать - Анна Сокол

— Хватит! — крикнула она.

— Имя, — потребовал Дмитрий.

— Нет, — голос дрогнул. — Не хочу в тюрьму!

— Это лучше, чем смерть, — мягко сказал Станин. — Говори, где ты, я приеду.

В трубке затрещало, и псионник подумал, что связь оборвётся. Но боги, или кто там, в империи вместо них, были милостивы.

— В "Империале", в семь часов, — выдохнула собеседница. — Только ты. Один. Никаких арестов, записей, протоколов. Поднимешь мне кад-арт по максимуму, а я назову тебе имя.

— По нашим данным, камень сгорел, и в терминал его не сунешь. Кстати, что ты с ним сделала?

— Окунула в кипяток, — устало ответила женщина. — Электронику вышибло нафиг, так что не старайтесь, — она помедлила. — Ты ведь хочешь знать, что они приготовили для девчонки? Если у меня времени нет, то у неё и того меньше, — Станина снова кольнула тревога, — сначала кад-арт, потом имя.

— Допустим, и что дальше?

— Разойдёмся и забудем. Мне нет дела до ваших разборок. И не торгуйся, — почувствовав, что он собирается возразить, твердо сказала девушка. — Мне на девчонку наплевать. Если уж суждено в могилу, так хоть в компании.

— Я о тебе спросил, — он понизил голос. — Что дальше? Опять в бега? Блуждающий пойдёт за тобой на край света. Понимаешь?

— Не пугай, он ещё не вернулся. Может, мне повезёт, и все наконец оставят меня в покое: и живые, и мёртвые. Ведь так бывает, иногда они просто не возвращаются.

— Нет. У тебя нет ни одного шанса, — он безжалостно скомкал чужую веру в чудо. — В "Империале", в семь. У какого входа?

— Я сама тебя найду, — сказала девушка и повесила трубку.

Демон тут же соединился с дежурным.

— Успели? — без лишних пояснений спросил он.

— Так точно, — отрапортовал сотрудник, — автомат на железнодорожном вокзале. Группа уже выехала.

— Всё слышал? — поинтересовался, уже зная ответ, поинтересовался псионник.

— Так точно, — уже сообразив, что сделал что-то не то, протянул сотрудник.

— Тогда изъять запись и ко мне. Живо! Дело по закрытой категории, — Дмитрий грохнул трубкой об аппарат.

Сохранить конфиденциальность становится сложнее.

Торговые центры работали до поздней ночи. В полседьмого вечера самое время забежать за чем-нибудь: за хлебом, туалетной бумагой и сапогами, без которых завтра на работе показаться стыдно.

За те полчаса, что псионники провели в машине, стеклянные двери разъезжались пару — тройку раз, в основном, выпуская продавцов на перекуры.

— В семь закончится сеанс, народа будет не протолкнуться, неразбериха и очереди в туалет, — Гош с заднего сиденья указал на афишу сети кинотеатров.

— Следующий сеанс через час, — добавил Демон, — я узнавал.

Цветные огни реклам отбрасывали на лица мужчин цветные лоскутные блики.

— Ты и в самом деле поднимешь ей кад-арт? — не выдержав, хмуро спросил Гош.

— Я ещё не сошёл с ума, — Станин покачал головой.

— Тогда что мы тут делаем, да ещё и разодетые, как клоуны? — парень подёргал за сдвинутую на затылок вязаную шапку кислотной расцветки. — Вызывай группу, они здесь так всё оцепят, мышь не выскользнет.

— И не проскользнёт, — добавил Илья. — Нам надо, чтоб она пришла.

— Не преувеличивай, клоун тут один, — Дмитрий позволил себе улыбку, но тут же посерьёзнел. — Не хочу, чтобы кто-нибудь прихлопнул эту мышь за сопротивление аресту. Гадай потом, она дралась или ей закрыли рот, — он прикрепил микрофон к свитеру и застегнул куртку. — Сами возьмём.

— А дальше что? — не успокаивался помощник. — Потащим к нам, и там, следуя твоей логике, ей устроят самоубийство или устранение при попытке к бегству.

— Ты, главное, эту мысль до Игошиной донеси, чтоб поразговорчивей стала.

— Время, — напомнил Илья.

— Повторим ещё раз, — Демон повернулся к помощнику. — Я мозолю глаза у центрального входа. Гош?

— Я с другой стороны, в "Ре — Те", магазине дисков, там стеклянные стены, держу холл, дабы не вызывать вопросов, просаживаю деньги в компьютерные стимуляторы.

— Я за рулём, на случай непредвиденных ситуаций. Держу пожарную лестницу, — добавил Илья.

— Почему не я за рулём? — спросил Гош. — Игошина знает в лицо нас обоих.

— Потому что переодеть его в геймера сложнее.

— И потому что мы взяли мою машину, — закрыл тему столичный специалист.

— Держим связь. Гош, ты первый, — скомандовал псионник.

Парень натянул на самые глаза цветастую шапку, прикрывая наушник, рот и нос замотал в яркий мятый шарф — благо, погода позволяет. В тонкой куртке и со спадающими штанами — со спины от подростка не отличишь. Гош вышел из машины и побрёл в обход центра.

— Она может не прийти, — сказал Илья.

— Может, — согласился Дмитрий, приглядываясь к Лисивину. — Что тебе не нравится?

— Помимо всей ситуации, — специалист прищурился, — по твоим словам, Игошина не дура. Но поверить тебе на слово — чистой воды глупость. Для тебя что, проблема — скрутить девчонку в одиночку? Пусть кричит, брыкается, сверкнёшь кристаллом, так тебе ещё и помогут. Я не понимаю причин её уверенности в себе.

— Хочешь уехать?

— Нет. Просто не люблю трупы.

— Кто ж любит, — Станин открыл дверь. — Координируй, — и, дождавшись кивка, вышел на стоянку.

Тротуар недавно расчищали. Снег перед входом в торговый центр был украшен россыпью окурков. Молодой парень в жилетке работника "Империала", зажав между покрасневшими замерзшими пальцами сигарету, неловко прикуривал. Пламя гасло от порывов ветра. Псионнику тут же захотелось курить. В пачке оставалось ещё две сигареты. Стоило достать одну, как незнакомец передал ему зажигалку, но Демон покачал головой. Он уже почти оставил эту вредную привычку в прошлом.

Что-то подсказывало ему, Игошина тоже будет снаружи, пока не убедится, что он пришёл один. Заранее загонять себя в мышеловку не будет ни одна мышь.

Двери за спиной с тихим шелестом разъехались, выпустив большую группу оживлённо переговаривающихся людей. Кино закончилось.

— Илья, — позвал Дмитрий.

— Здесь, — голос в наушнике звучал чётко, — у меня пусто.

— Гош?

— Тоже. Режется в какую-то стрелялку, судя по звукам, ему нравится.

— Смотри, чтоб не увлёкся, — он бросил нетронутую сигарету в урну. — Я внутрь.

Двери выпустили ещё с десяток человек. Внутри народу было больше, чем снаружи. Вытянутый зал заполнял гул разговоров. Две очереди: в туалет, как и говорил Гош, и к терминалам. Группа подростков обосновалась в кафетерии.

Позднее он прокручивал в голове события этого вечера, пытаясь понять, в какой момент всё пошло не так. Когда люди один за другим стали поворачивать головы к дверям? Когда на их лицах проступили недоумение и испуг? Или когда с улицы прозвучал первый женский крик? Нет, даже тогда было уже поздно.