Темное искушение - Бренда Джойс

— Ты не можешь уехать.

Он вздрогнул, его сильные руки замерли на кожаной подпруге животного. Спина напряженно застыла, но он не оглянулся на нее.

— Я не хочу, чтобы ты находилась здесь. Нам не о чем больше говорить.

— Мы о многом должны поговорить! — закричала Клэр, и чуть не выкрикнула, я люблю тебя.

Она тяжело задышала, надеясь, что он не услышал ее.

Он медленно повернулся к ней лицом, выглядя таким же пораженным, какой она себя чувствовала.

Он хрипло сказал ей:

— Почему ты не можешь понять? В аббатстве ты будешь в безопасности.

Он услышал ее.

— Я понимаю, что ты пытаешься защитить меня. Но кто защитит тебя? — резко спросила она.

Он был сбит с толку.

— Ты не можешь меня защищать!

Клэр осмелилась протянуть руку и дотронуться до его лица. Он отпрянул.

— Иона — временное решение, но вовсе не выход. Ты важен для меня. Малкольм, я не могу позволить тебе сражаться одному с Мореем. Я должна помочь. Твоя душа в опасности.

Он покачал головой.

— Ты погубишь меня, как Ева погубила Адама. Ты не поможешь, а только сделаешь все еще хуже. И если не я причиню тебе боль, то это сделает Морей.

Это неоспоримый факт, подумала Клэр, но все же она хотела рискнуть.

— Не буду тебе врать, — с трудом хрипло сказала она, — и вовсе не потому, что ты можешь подслушать мои мысли. Я боюсь, но не тебя. Даже если тот одержимый сексом зверь, такой же жуткий, как сам ад, он — часть тебя. А я доверяю тебе, Малкольм.

Она попыталась улыбнуться ему.

В ответ он жестоко улыбнулся.

— А ты будешь доверять мне после захода солнца? Ты будешь доверять мне сейчас, если я скажу тебе, что думаю не о твоих словах, а о твоем возбужденном, влажном теле и мощной жизненной силе? Я не шутил, когда говорил об этом раньше, Клэр. Я все еще чувствую тебя в своих венах, и ты сама не знаешь, что мне дала, силу или вожделение.

Она вздрогнула, ее сердце зашлось от страха. Кожу стало покалывать. Она почувствовала боль, исключительно физическую, сексуальную.

— Ты пытаешься напугать меня. Да еще и привести в состояние транса?

— Я хочу, чтобы ты боялась! Но отличие от своего зверя, я не хочу вводить тебя в транс, — он дерзко смотрел на нее, его серебристые глаза пылали страстью.

В эту секунду Клэр поняла, что он снова и снова смакует каждую ее частичку, думая, как он будет в ней, твердый, сильный и гладкий. И в этот момент, она почувствовала его пульсирующее возбуждение и знала, что если предложит себя ему, то он согласится. Она затаила дыхание. Неужели его темная сторона загипнотизировала ее?

— А сейчас ты все еще доверяешь мне? — мягко спросил он, наклоняясь над ней, и в его словах звучала явная угроза.

Клэр заколебалась. Она хотела броситься в его объятия и прижаться к его возбужденному мужскому естеству. Но она не была глупой или очарованной. Она не хотела умереть ради него. Она хотела заняться с ним любовью.

— Да, доверяю.

— Тогда ты в опасности, девушка, — тихо произнес он.

О, она узнала этот тон. Он возбудил ее и опалил тело. Он смотрел на нее тем же хищным взглядом, что и прошлой ночью. Она обрела голос:

— Прошлой ночью ты умирал. Сейчас ты не умираешь. Тот зверь ушел. Я доверяю тебе. И ты должен доверять самому себе.

— Тот зверь, — язвительно ответил он, — беснуется во мне, желая освободиться.

Она не хотела соблазнять или испытывать его, но так или иначе она делала именно это:

— Нет. Я смотрю на Малкольма из Данрока, Повелителя времени, и что бы ты не захотел, я не побоюсь отдать тебе.

— Тогда ты не догадываешься о моих потребностях, Клэр.

Она тяжело задышала, напряжение возрастало, бурлило между ними.

— Ты хочешь секса, не смерти, — попыталась она начать.

— Я хочу ощутить именно то, что испытал прошлой ночью, — сказал он яростно. — Но я, ни в коем случае не хочу причинить тебе боль. Так что ты подчинишься мне в этот единственный раз.

Он сам с собой ведет ужасную яростную борьбу, подумала она. Все было хуже, чем она представляла.

— Прекрасно. Итак, ты собираешься в Данрок, несмотря на то, что Морей охотится на тебя? — ее тон был резок и язвителен. — А мне что делать? Томиться в аббатстве, как Мейрид? Спрятаться в другом шкафу? И долго это будет продолжаться?

— Да, — сказал он угрожающе. — Ты будешь скрываться там долгие годы, пока мне не удастся забыть твой вкус, твое ощущение, твой взгляд!

Клэр ошеломленно отпрянула от него.

Он покраснел.

— Ты останешься там до тех пор, пока Морей не забудет, что может использовать тебя, — с раздражением поправился он. — И в тот день ты вернешься домой к кузине и к своим книгам.

— Ты не так говорил, — сказала она, ее сердце дико трепетало. — И ты не об этом думаешь.

Он был мрачен, даже взбешен.

— Ты видишь, о чем я думаю! Ты знаешь, и все же не уступаешь! Ты хочешь, чтобы я согласился с этим? Хочешь, чтобы я признал правду?

Клэр заколебалась. Она знала, что ей это не понравится.

— Ты собираешься причинить мне боль.

— Да, лучше я сейчас причиню тебе боль, чем потом затрахаю до смерти, — он указал на нее пальцем, его рука дрожала. — Клэр, ты — наваждение. Не страсть, а одержимость. Я не люблю тебя и никогда не полюблю. И я не хочу твоей любви! Я хочу твое тело и жизнь, — он приблизил к ней свое лицо. — Я хочу войти в тебя прямо сейчас и вкушать твою жизнь, пока тебе уже больше нечего будет дать. Пока ты не умрешь. А сейчас убирайся.

Она замотала головой, отказываясь сдвинуться с места, и заплакала. Он не мог всерьез так считать. Она не ждала его любви, но ожидала, желала и нуждалась в его привязанности.

— Я не верю тебе. И не поверю. Я могу поверить, что ты одержим мною, но ты не хочешь моей смерти. Ты хочешь, чтобы я была жива и лежала в твоей постели. Еще я думаю, ты хочешь, чтобы я присутствовала в твоей жизни, потому что ты заботишься обо мне больше, чем можешь признать.

Он побледнел.

— Так что, если ты думаешь запугать или ужаснуть меня, ну, что ж, я уже напугана и дрожу от страха, но я не намерена забывать о прошлой ночи. Я никогда не забуду эту ночь. Малкольм, я напугана, но не мертва! Потому что ты остановился и не взял мою жизнь. А почему? — вскричала она сквозь слезы. — Потому что в тебе есть добро. Я смотрю и говорю не со злым человеком! Морей внушил тебе это. Я не понимаю эту чертову физиологию исцеления себя с помощью чей-либо жизни, и я никогда не пойму, почему бог создал такой глупый план, согласно которому убивают невинных людей для спасения великих героев. Но жизнь, Малкольм, состоит из принятия моральных решений. На протяжении всей истории люди делают выбор, сражаются за добро против зла, и также борются против зла в себе! Вчера ночью ты сделал свой выбор.